Кэрол Берг - Сплетающий души

Три лестничных пролета вверх. В конце длинного темного коридора, увешанного паутиной и выцветшими гобеленами, — коридора, выглядящего так, словно сам Д'Арнат был последним дар'нети, ходившим по нему, — Наставник открыл широкую дверь и ввел меня в красиво обставленную комнату, мягко освещенное пристанище с удобными диванами, толстыми коврами и полками книг в роскошных переплетах. Огонь потрескивал в кирпичном камине, а на небольшом столике рядом с ним ожидали шахматные фигурки из нефрита и слоновой кости, расставленные на ониксовой доске. Комнату украшало множество безделиц: акварель с маяком, лошадка из слоновой кости, вышитая подушечка — искуснейшей работы, изящные и очаровательные.

Но с тем же успехом это место могло быть и моей лачугой в Данфарри. В оцепенении, с ноющим сердцем я опустилась в мягкое кресло и сложила на коленях бесполезные руки.

Вен'Дар пододвинул к моему креслу скамеечку для ног и сел на нее. Его серо-голубые глаза казались встревоженными.

— Я не могу задерживаться здесь, сударыня. Лишь немногим позже я должен буду объявиться вновь. Мне понятно ваше горе, но я не поведу вас туда, чтобы усилить его или уступить ему вас. Я привел вас туда, чтобы напомнить вам о вашей силе. Не забывайте того, что вы видели. Кого вы видели. Помните, что вы дали ему за все эти годы. Держитесь. Лорды Зев'На ненавидят вас, как никого другого со времен самого Д'Арната. И теперь, в самом расцвете их тысячелетней войны, вы — казалось бы, бессильная женщина — уже дважды лишали их долгожданной добычи. Вы не должны проиграть и в этот, третий раз.

Он сжал мои холодные пальцы в теплых ладонях.

— Сегодня вечером, через час после восхода луны, принц обратится к народу Авонара с балкона, который вы можете видеть из этого окна. Даже сейчас его гонцы созывают дар'нети из Долин, из приграничья, со всего города — по меньшей мере одного человека от каждой семьи. Чем бы ни закончилась речь государя — знайте, что я питаю к вам глубочайшее уважение и всегда буду рад услужить вам всем, чем смогу.

Он поднял мою безвольную руку и поцеловал ее, потом встал и вышел, оставив меня в одиночестве.

Целый час после ухода Вен'Дара я просидела в кресле, преисполненная жалости к себе — упражнение, в котором, как мне казалось, я могла бы достичь совершенства. К чему им было утруждаться, вытаскивая меня из моей живой смерти лишь для того, чтобы я стала свидетельницей этого кошмара? Зачем возвращать мне слух, если я слышала только гневные слова мужа и мучительные крики моего ребенка — и никаких объяснений ни первому, ни второму? Что пошло не так в Калле Рейн, едва я успела поверить, что Кейрон поставил Д'Нателя на место?

Но часа было достаточно. Жалость к себе ничего не меняла, а я всегда терпеть не могла безответные вопросы. Я заставила себя подняться и пройтись по комнате в надежде, что так смогу добиться от себя хотя бы подобия разумных мыслей. Графины с вином и водой стояли на буфете рядом с чудесным керамическим чайничком дар'нети из тех, что всегда оставались теплыми. Я налила себе чаю, а потом оставила чашку на дубовом столе и подошла к одному из окон, занавешенных тонкой зеленоватой тканью.

Окно выходило на широкую площадь и парк, разбитый перед дворцом. Луна всходить еще и не собиралась, так что загадкам Вен'Дара придется подождать. Вечер в городе был тих, лишь несколько человек спешили мимо. Где же Барейль и Роксана? Дульсе наверняка отведет принцессу в безопасное место, когда станет ясно, что я покинула Дом Наставников другим путем.

Рассеянно я двинулась к книжным полкам и провела пальцами по одному из кожаных корешков, с удивлением отметив, что заглавие тома написано по-лейрански. И следующего тоже, и дальше — и все названия мне знакомы. На полке стоял сборник искерской поэзии, рядом с ним — книга валлеорских народных сказок, похожая на ту, которую я очень любила много лет тому назад. Я снова с удивлением оглядела комнату. Все в ней казалось странно знакомым. Ничего таинственного, никаких волшебных ухищрений, кроме чайничка. Полированный латунный пюпитр стоял у стены с окнами, развернутый так, чтобы на него падало больше света. Недоверчивая догадка о том, что еще я могу здесь найти, подтвердилась, когда я обнаружила серебряную флейту на листе с нотами, записанными красивым почерком.

— Милая комната, не правда ли?

Высокая молодая женщина в темно-зеленом платье стояла у двери, держа поднос с фруктами, сыром и ароматной выпечкой.

— Простите, что я вошла без стука, сударыня, но мне пришлось оставить руки там, где они есть. Я могу быть крайне неуклюжей, если не осторожничать.

Она поставила поднос на низкий столик между двух удобных кресел, и что-то в том, как она при этом провела рукой по краю стола, и в том, как она повернулась ровно на пол-оборота, чтобы оказаться ко мне лицом, подсказало мне, что она слепа. Моя догадка подтвердилась, когда ее голубые глаза не смогли встретиться взглядом с моими.

— Ты — Айме…

— Совершенно верно, сударыня. — Она протянула ко мне руки, ладонями вверх, и опустилась на одно колено.

— … дочь Гар'Дены, которой он обещал привезти носорога.

Улыбка девушки могла бы растопить снег. Ей было не больше тринадцати, когда я встретила ее в доме великана-ювелира — его обожаемую младшую дочку. Теперь же она выросла в изящную молодую женщину с волосами, словно завитки солнечного света, удерживаемыми надо лбом янтарным гребнем. От радости и воодушевления ее бледные щеки вспыхнули румянцем, а глаза засверкали.

— Знаете, он ведь это сделал. На мое пятнадцатилетие, сразу после возвращения принца из Зев'На. Три огромных зверя прямо в доме. Нам пришлось перестроить половину первого этажа и нанять тридцать Садовников и Древознатцев, чтобы переустроить сад. Но еще ни у одной девочки не было такого дня рождения.

— Я так сожалею о твоем отце, Айме. Он был чудесным другом и прекрасным человеком.

Ее улыбка стала мягче, но не угасла.

— «Славный человек с прекрасным аппетитом», как сказал бы он сам. Нам с сестрами несказанно посчастливилось иметь такого отца. — Она указала на принесенную ею еду. — Я так рада, сударыня, снова встретить вас в добром здравии. Но ведь вы, должно быть, голодны.

Граница между голодом и тошнотой может быть очень тонкой. Я пригласила Айме присесть и разделить со мной фрукты и булочки, восхитительные на вид. Но от единственного крошечного кусочка сыра меня чуть не вывернуло наизнанку.

— Скажи мне, Айме, как вышло, что тебе поручили заботу обо мне?

Она держала спелую клубничку, собираясь отправить ее в рот.

— Сегодня рано утром принц призвал меня во дворец и сказал, что у него есть великая тайна и он нуждается в моей помощи. Он спросил, не соглашусь ли я прийти сюда и составить вам компанию, помогая во всем, что только возможно. Лишь несколько человек знают об этих покоях: я сама и Барейль, папа знал, конечно, и… Наставник Вен'Дар… — Она нахмурилась, вспомнив Вен'Дара. — Сударыня, вы знаете…