Кэрол Берг - Сплетающий души

— Я буду в порядке. Не хочу никому мешать.

— Ты сможешь рассказать мне о своих приключениях завтра, прежде чем мы отправимся к Сейри. Я должен знать, как ты оказался здесь, где ты был… ты понимаешь.

— Ясное дело. Государь, я под стражей?

— Нет. Ты не под стражей. Спи вволю, парень.

Я поднялся и шагнул за занавеску. Вен'Дар ждал меня, и я знаком предложил ему выйти наружу вместе со мной.

— Охрану ставить не нужно, — распорядился я.

— Но, государь, если он был вместе с вашим сыном…

— Я сам прослежу.

Ночной ветер Пустынь был холоден и быстро изгладил воспоминания о дневном пекле. Какое-то время я сидел у костров вместе с солдатами, позволяя им пересказывать мне сегодняшнюю схватку, пока они не избавлялись от нее в достаточной мере, чтобы суметь заснуть. Но где бы я ни останавливался, я все время держал в поле зрения темную палатку Вен'Дара. Становилось все позднее, костры дотлевали, с порывом ветра вспыхивали в притворном оживлении и снова умирали в вихре искр. Солдаты заворачивались в одеяла, скрываясь во сне от ужасов дня.

Обычно, поговорив с теми, кто встретится с зидами назавтра, я отправлялся к раненым, но в эту ночь я сидел в темноте на теплом песчаном пригорке, один — пока Барейль не принес мне сыра, хлеба и эля.

— Вам составить компанию, мой государь, или оставить вас одного?

— Я всегда рад тебе, дульсе. Дерево не считает собственный ствол «компанией».

Барейль, мой мудрый спутник, поспособствовавший восстановлению моей памяти, спасший мой рассудок после смерти Дассина, сел на песок рядом со мной, скрестив ноги.

— Как дела у юного Паоло?

— Целители говорят, что он всего лишь обезвожен и покрыт волдырями. Он же не говорит мне ничего.

— Но вы же не сомневаетесь в нем? Он бы отдал за вас жизнь.

— Посмотрим за палаткой Вен'Дара — и увидим.

Я подумывал наладить связь между мной и моим мадриссе и узнать, не найдет ли он где-нибудь среди своих огромных познаний разумное основание для того, чтобы Паоло вдруг заблудился среди пустыни за скалами Кастикс с посланием для Сейри — основание, не подразумевающее предательства. Но решил, что мне не нужны бездоказательные теории.

Не прошло и четверти часа, как из-под заднего края синей палатки выкатилась темная фигура, поползла к рощице мертвых деревьев, а потом скользнула в темноту, направляясь к огням и суете тента, под которым лежали раненые. Мы с Барейлем тихо последовали за ним, держась в стороне. Мальчишка прекрасно рассчитал время. Он спокойно лежал на песке, выждав полчаса или больше, пока Целители занимались своим делом. Но едва Вен'Дар закончил заклинание, создавшее в воздухе перед лазаретом колеблющийся овал, как тощая фигура метнулась из тени и нырнула прямо в портал. Несколько криков раздалось со стороны случайных свидетелей происшествия, но я уверил всех, что причин для тревоги нет, и вскоре они вернулись к своим мрачным занятиям: транспортировке товарищей через портал, латанию небольших ран у тех, кому придется остаться здесь, и заботе о погибших.

Я попросил Барейля отвести моего коня обратно в главный лагерь, потом провел по нескольку мгновений с каждым из раненых, прежде чем открыть снова портал в Авонар и шагнуть в него.

Я вышел в большом здании, превращенном в лечебницу для тех, кому не могли помочь Целители или кому требовалось много времени для выздоровления. Я нечасто бывал здесь — мне было слишком тяжело оттого, что я ничего не мог сделать для тех, кто лежал на бесконечных рядах простых белых постелей. Но этой ночью я провел немного времени со своими храбрыми воинами. Я знал, где непременно, рано или поздно, найду Паоло, но он не сразу сможет выяснить, где она, и добраться туда.

В тихий предрассветный час я велел подать мне лошадь и выехал из северных ворот Авонара по извилистой дороге, которая вела в Лидийскую долину, к тихому, изящному белому поместью Нентао, «Пристанищу». Я отверг бесчисленные предложения тех, кого смущало, что их повелитель разъезжает ночью без охраны. Я надеялся, что не слукавил, сказав, что она мне не понадобится. Мне не хотелось верить, что и Паоло сделался предателем.

Когда я оставил лошадь во внутреннем дворике и прошел через цветочную арку в сад, небо уже окрасилось нежно-розовым. Из лиственного полога протянулась рука, коснувшаяся моего рукава. Я был бы крайне разочарован, если бы ничего в этом роде не произошло, и без колебаний шагнул в укромные заросли.

— Какая неожиданность видеть вас здесь, государь.

— Доброе утро, Радель.

— У нее посетитель нынче утром. Мальчик-конюх… Но, должно быть, вы об этом уже знаете. Поэтому вы и здесь.

— Он сказал что-нибудь?

— Он только что нашел ее.

— Полагаю, не произошло…

— … никаких изменений, государь.

— Да. Благодарю, Радель.

Я оставил его и дошел до небольшой террасы, посреди которой журчал фонтан. Сейри сидела рядом в кресле, как обычно по утрам, ее прелестное лицо купалось в рассветных лучах. Грязный, обожженный Паоло упал на колени у ее ног, задыхаясь, словно бежал всю дорогу от Авонара.

— Госпожа, вы меня слышите? Прошу вас, что случилось? Я принес вам известия.

— Она тебе не ответит, — сообщил я, выступая из тени.

Он испуганно вскинул голову. Сейри не шелохнулась.

— С тех пор как ее ранили, она не произнесла ни слова. Думаю, она слышит нас, но не узнает. Она идет, когда ее ведут. Ест то, что перед ней поставить. Она держит книгу, смотрит в нее, но не переворачивает страницы. Она не смеется, не улыбается, не плачет, и я не знаю, она не может говорить или не хочет? И никто не смог мне этого объяснить.

— О, мой государь. Мне так… Я никогда бы не подумал…

Я провел рукой по ее прекрасным шелковистым волосам, темно-каштановым с проблеском пламени. Несколько седых прядей. Спокойное выражение лица с крохотной морщинкой между бровей не менялось, пока она смотрела на восходящее солнце.

— И даже вы…

— Мне нечего дать ей.

Паоло снова посмотрел на мою жену и, к моему удивлению, взял ее безвольную руку и поцеловал ее.

— Госпожа моя, мне так жаль… — прошептал он. Слезы катились по его обгоревшим на солнце щекам.

— Пойдем, — сказал я ему, — пройдемся немного.

Он не двигался и не сводил с нее глаз.

— Я настаиваю.

Я взял его за руку и рывком поднял на ноги, отметив, что он снова вырос. Теперь он был почти с меня ростом.

— Я хотел, чтобы ты своими глазами увидел дело рук моего сына — на тот случай, если ему удалось каким-то образом сохранить остатки твоей напрасной верности. Он убил ее, Паоло, так же верно, как если бы она уже испустила последний вздох.

Долгое время он молчал, но я не давил на него. Другие дар'нети, возможно, стали бы, но я полагал, что нет ничего столь же убедительного, как вид Сейри, движущейся навстречу смерти. Я знал, что он сделал со мной.