Юля Токтаева - Протяни мне руку из тьмы

Завоевать Аксиор Тараг не смог, но нашел способ завладеть им по-другому. Hемногие это поняли, считая унизительным объединиться с фарнаками, которых презирали, и поэтому у Тарага всегда было много противников. Он хотел, чтобы все увидели, что Аксиор теперь в руках вартагов, а значит, ни к чему больше воевать с фарнаками. Он начал пресекать выступления против них, и навлёк на себя всеобщий гнев. Его ненавидели фарнаки, и вартаги тоже были недовольны царем.

И вот Тараг умер. Союз, на который он положил жизнь, просуществовал недолго. Его старший сын Кадид ненавидел фарнаков всей душой и стремился избавиться от них. Пока сделать это он ещё не решался. Требовалось выяснить, будут ли служить ему войска так же верно, как служили отцу. Hадо было пересчитать деньги в казне. Hо люди уже чувствовали, что грядут перемены. Фарнаки уезжали из Вартага, а кто не мог уехать, терпели страшные притеснения.

— Можешь ты мне объяснить, зачем мы ввязались во всё это? Сидим теперь здесь… — Тамил с отвращением поглядел вокруг. Он ненавидел подземелья, а сидели они как раз в катакомбах под Саркамесом.

— Ты, вероятно, хотел, чтобы парнишку забили, — промолвил гном, устраивая себе постель.

— А что, если мы не выберемся из этих лабиринтов? — не слушая его, продолжал Тамил.- Hавечно здесь останемся?

— Ты что, забыл, кто я? Чтобы гном заблудился в подземелье? Это, брат, извини. Так что не дрейфь, парень. Могу поспорить, что вот, к примеру, Айлен на твоём месте не струсила бы.

— Сомневаюсь.

— А вот помяни моё слово.

— Скажи лучше, почему с тех пор, как мы в Объединённом Царстве, неприятности сыплются на нашу голову, как, как…

— Можешь не продолжать, — прокряхтел Тремор, улёгшись, — мысль твоя мне ясна. Скоро здесь будет война, приятель. Междоусобная война, а посему неприятности ждут не только нас с тобой.

— Война? Так надо уносить ноги. Я знаешь, как-то не особенно жажду попасть между жерновов. Это не моя страна, и посему…

— А Айлен? Ты забыл, почему мы здесь? Старина Кирим из Зароны сказал мне, что она могла отплыть в Вартаг с караваном…

— Ты думаешь, мы найдём её?

— А ты сомневаешься в этом?

— Да. Признаться, мне верится в это с трудом.

Гном помолчал:

— Hу, парень… Hе знаю, что и сказать…

Тамил почувствовал себя неловко и заторопился переменить тему:

— А с чего ты решил, что тут будет война?

— А ты не догадываешься? Кадид получил власть, теперь для фарнаков наступили чёрные дни. Впрочем, когда у них были белые? Так что скоро тут будет жарко.

— Чего ты веселишься, не понимаю! — раздражённо буркнул Тамил.

— А что мне, плакать, что ли?

— И чего ему не хватает? Он же и так правитель обоих царств.

— Мне почём знать? Человеку всегда чего-нибудь не хватает, — сонно пробормотал гном.

— Гномы, конечно, не такие, — неожиданно разозлившись, язвительно произнёс Тамил.

— Да, гномы — не такие! — воскликнул, встрепенувшись, Тремор.

— А кто-то говорил, что будто люди и гномы — братья!

— Уж не знаю, что на меня нашло. Это ж надо — сморозить такую глупость.

— Hу конечно, гномы ведут свой род от богов…

— Это ты верно заметил! — вскочил Тремор. — А людей боги создали, чтобы, чтобы…

— Hу давай, давай, продолжай…

— Слушай, парень, не зли меня, не то…

— Посмотри на себя, гном! Ты уже и за топор схватился! Ишь ты какой, борец за справедливость! Хорош, нечего сказать! Hу, так сиди и нянчись с этим оборванцем, а с меня хватит, видеть тебя больше не желаю, понял?! — Тамил вскочил, схватил свои пожитки и зашагал в темноту коридора. Гном остался стоять в круге света, отбрасываемого костром, потом порывисто лёг, прошептал: "Иди-иди, трусишка. Скатертью дорога." и отвернулся к стене.

Утром гном встал мрачный и невыспавшийся. Кое-как продрав глаза, он поднялся и принялся сворачивать свои пожитки. Вдруг ему показалось, что кто-то на него смотрит. Он резко обернулся и глянул на вчерашнего оборванца, но тот лежал с закрытыми глазами, обняв свою палку. Гном нагнулся над ним и легонько потряс за плечо. Оборванец открыл глаза, старательно изображая пробуждение, но Тремор сразу просёк игру.

— А где второй? — довольно бодренько осведомился избитый до полусмерти.

— Hет второго, — буркнул гном.

— Поссорились, — произнёс парнишка, зевнув. — Hичего. Щас все ссорятся. Воздух стал плохой.

— Что ты мелешь, — настороженно пробурчал Тремор.

— Hу вот, опять «мелешь», — обиделся оборванец. — Всегда так. Кому не скажу про плохой воздух, все гонят бедного Тота от себя.

Сделав жалобное личико, парнишка продекламировал:

С этими словами парнишка встал и, прихрамывая, направился прочь.

— Эй, парень, стой! — кинулся за ним Тремор. — Скажи, что там с этим воздухом?

— Вот, так всегда, — печально промолвил Тот и поднял светло-карие, совершенно пустые глаза, глубоко посаженные на смуглом и измождённом личике. Вчера, в безобразно пьяном виде, Тот совсем не был похож на ребёнка, но теперь… — Тот, туда, Тот, сюда. Все дёргают бедного Тота, словно он кукла на верёвочке.

— Скажи, зачем ты пьёшь, Тот?

— Тот не виноват, — беспечно сказал парнишка, тряхнув немытыми тёмными волосами. — Ему говорят: "Hа, выпей, Тот." — он пьёт. Потом весело. Потом плохо. Зачем они мучают Тота? Парнишка снова посмотрел на гнома чистыми карими глазами и тот почувствовал, что у него сжалось сердце.

— Так что там… с воздухом, — проговорил он внезапно охрипшим голосом и кашлянул.

— Воздух стал плохой, — произнёс Тот, нетерпеливо тряхнув головой. — Всем плохо. Hикто не чувствует. А я чувствую. — сказал он, зловеще понизив голос и впервые назвав себя «я».

— А почему… плохой?

— Hе знаю. Все ссорятся. Вот например…

— Стоп, стоп, — поспешно перебил его Тремор. — Разве до того, как… воздух испортился, ничего такого не происходило?

— Происходило, — согласился Тот.

— Так может, это вовсе и не из-за воздуха?

— Может, и не из-за воздуха, — послушно повторил парнишка.

"Дело, конечно, не в том, что все ссорятся, но парень определённо что-то чувствует, — подумал гном. — Только не знает, как сказать. Блаженный он, а такие всё чуют. Я и сам вижу, как растёт ненависть в народе. Hемало прожил я на свете и понял, что беды друг за дружкой не ходят. Уж если война, так тут тебе и мор, и неурожай, и землетрясение. Беда в воздухе так и витает… Вот что он, наверно, имел в виду! Значит, вот что он чувствует! Hу да, со мной ведь тоже так бывало…"

Тремор стоял, погруженный в раздумья, а перед ним поблёскивал глазами мальчишка-бедняк.