Вера Камша - Темная звезда

…Оставалось водрузить себе на голову тяжелый ритуальный убор. Золото, бесценная белая эмаль, алмазы, изумруды и странные камни, именуемые звездчатыми богомольниками, — неведомый мастер пустил в ход лучшее из драгоценного, и ему удалось создать вещь, достойную венчать чело главы Церкви. Беда заключалась в том, что Феликса, выросшего в суровом баронском замке на границе с Дикой Грядой, кричащая роскошь раздражала. Он, разумеется, наденет все, что полагается, но не сейчас. Архипастырь велел мальчику-служке подержать убор и посох и приказал позвать Гашпара Добори.

Новоиспеченный командор Церковного Воинства появился тотчас же — ждал за дверью. Архипастырь небрежным жестом отпустил всех. Разумеется, у стен имелись и уши и глаза, о чем бывший секретарь Филиппа был прекрасно осведомлен, но по его поведению подглядчики ничего не заподозрили бы. «Тайный» разговор между Феликсом и его доверенным лицом неминуемо посеет смуту в рядах сторонников казненного Амброзия, каковых, как предполагали Феликс и Добори, в Кантиске оставалось предостаточно. Однако до мелочей обдуманный замысел сорвался — истошный, захлебывающийся крик заставил Архипастыря и командора выскочить в приемную.

Там, на мозаичном полу, в конвульсиях бился тот самый светловолосый служка, которому Архипастырь поручил символы своей власти. Вокруг застыло несколько клириков с бледными, перекошенными от ужаса и отвращения лицами. Мальчик еще раз закричал и затих. Стало видно, что вокруг его шеи обвилась, сверкая сизой чешуей, гранитная тара — самая смертоносная змея Арции. Никто не успел ничего понять, когда Феликс, подхватив отлетевший в сторону Посох, сдернул с его помощью смертоносную тварь с жуткого пьедестала и размозжил ей голову.

— Откуда она взялась? — Он задал вопрос, уже зная ответ. Змея была в архипастырском венце, и сама она туда заползти ну никак не могла…

— Прости, я вошел без стука, — Рене Аррой закрыл окно и быстрым очень молодым движением, подтянувшись на руках, уселся на высокий узкий подоконник, — мне надо поговорить с тобой, Шани. И лучше наедине.

— Выйди, Бельчонок, — граф сказал это очень тихо, но Белка, как ни странно, спорить не стала. Сверкнув огромными материнскими глазищами, девочка вышла, плотно прикрыв за собой дверь. Шандер вопросительно глянул на адмирала.

— Я весь внимание, монсигнор.

— Не пытайся быть вежливым. Не нужно. Нас осталось так мало, что мы не можем позволять себе ломать комедию. Я оплакиваю Стефана не меньше, чем ты, но, боюсь, эта смерть не последняя. Пришел же я не поэтому. Завтра утром мы уходим.

Шандер едва сдержал крик. Несмотря на трагедию, а может, именно благодаря ей, Гардани стал воспринимать адмирала как часть Таяны. Казалось, будучи законным наследником Марка, Аррой теперь просто обязан задержаться в Высоком Замке, благо в Эланде все спокойно. И вот…

Рене улыбнулся, но голубые глаза оставались мрачными:

— Такова воля короля, Шандер. Он хочет, чтобы я немедленно возвращался. Марко говорит о том, что это ради моей же безопасности, но мне кажется, он лжет…

— Что вы сказали? — Шандер был поражен и не смог этого скрыть.

— Я сказал то, что сказал. Король Марко желает сохранить жизнь Михаю и не желает, чтобы я оставался в Таяне. У меня возникло ощущение, что он что-то скрывает и боится, что я разгадаю его тайну. Мне не нравится Марко, — неожиданно резко бросил адмирал и отвернулся к окну.

Вечерело. Со двора доносился звон амуниции, конское ржание, — эландцы, видимо, уже собирались в дорогу. Гардани решился заговорить не сразу:

— Что же будет, дан Рене? — Вопрос прозвучал беспомощно, чуть ли не по-детски, но собеседники этого не заметили.

— Не знаю, Шани, — Рене соскочил с подоконника и, подойдя к графу, коснулся его плеча, — тебе будет очень трудно. Когда я уеду, ты останешься один. Или почти один. Илана — женщина, Лукиан глуп, а Симон не более чем простой горожанин… Правда, я очень надеюсь на нового кардинала, но он прибудет не раньше чем через полтора месяца.

Герцог помолчал, потом по привычке тряхнул белой головой, словно бы бросаясь в битву, и продолжил:

— Ты знаешь, меня немало поносило по свету, прежде чем я стал тем, кем стал. Я понял, что сломать можно каждого, если, конечно, знать на чем. Боль телесную до определенной степени еще можно терпеть, но мучения тех, кто нам дорог… — каждое слово Рене отзывалось в душе Шандера такой же мукой, как некогда удары молотка, заколачивавшего гроб Селии, — Шани, я не предлагаю тебе уехать в Эланд, хотя должен был сделать именно это. Ты все равно не согласишься. А если б согласился, это значило бы, что ты не тот, кем кажешься. Твое место здесь.

Попытайся разобраться, что происходит, дождись Романа, расскажи ему все, что ты узнал и, — Аррой попробовал улыбнуться, — особенно то, что не узнал. Будет нужно — отправь весточку во Фронтеру, в село Белый Мост. Тамошний войт найдет способ доставить письмо ко мне. Будет некого отправить или отсутствие твоих людей будет замечено, обратись к новому кардиналу. Не прошу тебя об осторожности, но все ж не забывай, что твоя смерть — это еще одна победа Михая.

Шандер кивнул, дескать, обещаю по возможности не умирать.

— Ты уж постарайся. Пойми, я должен был сказать тебе все это. А теперь главное. Я думаю забрать с собой Белку, Мариту с Микой и Лупе. Если ты будешь знать, что они в безопасности, сможешь выдержать гораздо больше. Марита слишком красива, чтобы оставлять ее в Замке, один раз она уже попала в беду…

— В Эланде меньше мужчин?

— Больше. Но в Эланде хозяин я, а не теряющий силы и разум король, женатый на безвольной дочери предателя и колдуна. По Эланду не разгуливают убийцы, кроме того, маринер никогда не поднимет руки на женщину. А Мике пора увидеть море. И я не шучу, Шани, время шуток давно прошло. Ты должен отправить их со мной, даже если придется их связать.

— Я понимаю, монсигнор. Вы правы во всем. Мне будет тяжело без Белки, но я должен быть один, если хочу победить. А Лупе… Хватит на ее век горя… Они поедут в Эланд. Я сам бы просил вас об этом, если бы знал о вашем отъезде. Но, — Шандер заметно колебался, задавая вопрос, — я, конечно, не заменю вам ни Стефана, ни Романа, ни Иннокентия, но я был бы более полезен, если бы знал, чего вы ищете и чего опасаетесь.

— Когда вернется Роман, он скажет все, что знает… Или что сочтет нужным. Я сам мало что понимаю, могу сказать лишь одно: то, что происходит, это не придворные интриги, не борьба за власть и даже не применение Запретной магии в том смысле, в каком ее понимают наиболее разумные клирики. Пришли в движение какие-то малопонятные и, видимо, очень древние силы, о природе которых не знаем ни мы, ни эльфы…