Вера Камша - Несравненное право

Магия Уанна остановила уже начавшиеся изменения, которые, Роман в этом не сомневался, должны были превратить Обитель в такое же безумное место, как и то, в Рыжем лесу, из которого барду удалось вырваться только благодаря перстню Проклятого. Уанн победил, но это до дна вычерпало его силы, и старик уполз умирать на Седое поле, напоследок перекрыв чужакам доступ в крепость простым и надежным способом. Не так ли некто, познавший основы иной магии, сделал недоступной дорогу к Проклятому для всех, кроме владевших сходной силой?

Но почему маг-одиночка так поступил? Чтобы в Обитель Ночи вновь не проник враг или безумец или чтобы оттуда не вырвалось нечто чудовищное? Роман поднял голову, рассматривая сооружение, воздвигнутое неведомыми силами. Немыслимый замок успешно сопротивлялся зубам Драконов Времени, изрядно поизгрызших некогда высокие и скалистые Корбутские горы. Творение исчезнувших богов было соразмерным и, если так можно сказать, бережным. Оно не устрашало, не давило, а логически завершало возвышающуюся над своими собратьями горную вершину. Не будь на ней башни, та казалась бы куда более недоброй, и сюда по вечерам наверняка бы слеталась самая опасная нечисть. Чем больше Роман вглядывался в загадочный замок, тем больше был уверен, что Ройгу и его последыши не имели с ним ничего общего. Сила, воздвигшая Обитель, не была злобной. И Роман решился.

— Криза! Я иду туда. Так надо.

— А река? Она не пускать!

— Пускать, волчонок, — улыбнулся эльф, — меня пускать!

— Не тебя, — отрезала девушка, — нас!

Роман с сомнением покосился на спутницу. Клан Лебедя был особенно силен в водных заклинаниях, а Уанн слишком долго общался с Эмзаром и Астеном. Да, волшебство, примененное магом-одиночкой, не было эльфийским, но, зная старика, Роман довольно быстро сообразил, в чем тут суть. К тому же бард не сомневался — Уанн ХОТЕЛ, чтобы он, Рамиэрль-разведчик, оказался здесь. Происшедшее на Седом поле не случайно, его умышленно отправили именно сюда, а значит, водяная стена его пропустит, но вот Криза… Роман решительным жестом обнял девушку правой рукой за плечи и, прижимая к себе, увлек в ревущий поток.

Шани объявился неожиданно, как того и требовало затеянное им с Рене представление. Правитель Эланда был непредсказуем и вездесущ, и Гардани приходилось мотаться от Гверганды до Идаконы и от Вархи, в которой коптил небо беглый арцийский двор, до рыбацких деревушек. Надо отдать справедливость командиру «Серебряных», справлялся он с герцогскими обязанностями неплохо. Граф выказал себя не только хорошим военачальником (имея в соратниках Мальвани и Архипастыря, сие было не столь уж и трудно, хотя Шани даже на их фоне неплохо разбирался в воинском деле), но и умелым политиком, способным и с гвергандскими старшинами договориться, и Бернара осадить, и, главное, внушить окружающим, что все идет как надо.

То, до какой степени неуютно Шани чувствовал себя в чужой шкуре, знали лишь старый Эрик, маршал Сезар, с которым граф коротко сошелся, а после истории с Гибом еще и я. Появляясь в Идаконе, Гардани всегда вырывал ору-другую для меня, и я не знаю, кому эти встречи приносили большую радость.

Я искренне любила этого человека — доброго, умного, мужественного и какого-то бессчастного, к тому же он знал про меня если не все, то многое. При Шани я могла не лгать и не изображать из себя заблудившуюся курицу. К тому же привычка двойника коротать со мной немногие свободные часы могла подтолкнуть Рене делать то же. Традиция есть традиция…

Вот и сегодня мы сидели, в сотый раз обсуждая то, что нас ждет. Шани рассказывал, как они укрепляют Гверганду и устье Адены. По всему выходило, что у этого рубежа уже сейчас надолго застрянет любая армия, а взять его до осенних штормов, делавших Прибрежный путь непроходимым, и вовсе невозможно. Кроме того, Шани сделал то, что убедило бы в подлинности его маски самого завзятого скептика, — он, правда с помощью Феликса, очистил Гверганду. Шаг воистину дерзкий и опасный, но с военной точки зрения необходимый. Жители города могли выбирать, переселиться ли им в Идакону или уйти под руку Михая Годоя, остаться же в городе могли лишь участники Священного похода.

Те, кто решил покинуть город, получили за оставленное имущество звонкой монетой. Это изрядно опустошило казну герцогства, но скопленного маринерами золота хватило бы и не на такое. Зато теперь никто не мог сказать, что в Эланде заправляют грабители и тираны, согнавшие добропорядочных горожан с насиженных мест в чем мать родила. Впрочем, ушедших было немного — горожане надеялись на крепость стен, благословение Архипастыря и мушкеты Мальвани.

Об арцийской армии пока не было ни слуху ни духу. Михай осваивался в Мунте и в нашу сторону не смотрел. Мальвани полагал, что дел узурпатору хватит до осени, а к этому времени Адена превратится в вовсе непроходимый рубеж. Непроходимый для вражеской армии, но вот для магии…

Я понимала, что в смертельной игре, которую развязал мой, с позволения сказать, отец, я остаюсь одной из ключевых фигур. Без сомнения, до меня попробуют добраться, остается лишь гадать как. Я была уверена, что узурпатор нападет не раньше, чем заполучит меня, а значит, следует ждать похищения, и скорее всего с применением какой-то магической пакости. Если б только я знала, как в нужный момент пробудить спящее во мне чудовище, я бы из мышки превратилась в кошку, а так приходилось уповать на свой не такой уж и великий разум да зачатки эльфийской волшбы. В своей полной неспособности обращаться с обычным оружием я успела убедиться.

Ерунда, что женщина не может быть воином. Ланка выросла на коне с кинжалом и пистолями в руках, меня же воспитывали по-другому и для другого. Если я каким-то чудом сумела восстать духовно, то надежд на то, что мое тело, даже положи я на это все свои силы, научится сливаться с клинком, не было никаких. После череды бесполезных попыток я махнула рукой на благородное искусство фехтования и сосредоточилась на тех крохах знания, которые в меня впихнули Роман и Астени. Тут дело пошло лучше. Я довольно быстро продвигалась вперед и вполне могла отбиться от нескольких сильных мужчин, разумеется, ничего не смыслящих в магии.

— Ты меня совсем не слушаешь? — голос Шани вернул меня на грешную землю.

— Так, задумалась, прости, — этого можно было и не говорить, Шандер Гардани никогда не стал бы сердиться из-за такой чепухи, да и говорил он, похоже, о чем-то не столь уж и важном.

Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись. И тут я и почувствовала Зов. Ошибиться я не могла, так как это ощущение ни с чем не спутаешь. Даже в самый первый раз, зимой, на краю Босхи, я сразу же поняла, что вблизи находится некто, владеющий особой магией, и пытается мне приказывать. К счастью, на меня это действовало не сильнее, чем вопли повара на обнаглевшего кота, надежно укрывшегося на самом высоком из кухонных шкафов. Другое дело, что убитый Астени и Преданным Охотник был достаточно сильным колдуном, и я отнюдь не была уверена, что смогу в одиночку выстоять в подобной схватке — опыта у меня все же было мало до безобразия. Хорошо хоть головы от магического визга я не теряла. Зимой меня спас Астени, сегодня решать предстояло мне, ведь я оставалась единственным существом в Идаконе, хоть как-то разбиравшимся в ройгианской магии. Увы! На помощь звать мне было некого; то, что произошло в Башне Альбатроса прошлой осенью, показало, что верные клинки и отважные сердца для высокопоставленных адептов Ройгу опасности не представляют, а тот, кто осмелился меня вызывать, зная и про Охотника, и про Гончих Тумана, был не последнего разбора.