Макс Фрай - Жили-были. Русские инородные сказки – 7

– А если ты умрешь? – то и дело спрашивал мальчишка, и его глаза блестели больше обычного. Карл подозревал, что он плачет потихоньку, но никогда с ним об этом не говорил.

– Обязательно умру.

– А что мы с Кисочкой будем делать?

– Пойдете в полицию.

– Зачем?

– Они вернут тебя родителям, – ответил как-то Карл, попытался пошевелиться и болезненно сморщился. – Только не забудь им сказать, что я тебя украл.

– Но ты же не украл! – закричал мальчишка.

– Еще как украл, – сказал Карл, закрывая глаза. – Ты просто не помнишь. Иди отсюда, я хочу спать.

– Боже мой, боже мой! – прорыдала дона Консейсау. – Да откуда же вы взяли этот ужас?! Похитители детей?! У меня дома?!

Полицейскому инспектору Витору Обадии было немного неловко. Надо же так ошибиться.

– Ну-ну, – сказал он и похлопал дону Консейсау по руке. – Ну не расстраивайтесь. Бывает. Дать вам носовой платок?

Дона Консейсау затрясла головой, разбрызгивая слезы. Ее щеки дрожали, как хорошо застывшее желе.

Что-то коснулось ноги инспектора. Он наклонил голову и увидел невероятно пушистую кошку.

– О! – сказал Витор Обадия, присаживаясь на корточки. Он обожал кошек. – Ваша кошка? Как ее зовут?

– Кисочка, – сказала, сморкаясь, дона Консейсау. – Сын с помойки принес, уже давно. Вот такусенькая была. – Дона Консейсау показала пальцами сантиметров десять. – Думали, сдохнет, а она вон какая выросла.

Полицейский инспектор почесал кошку за ухом. Кошка наклонила голову и пронзительно пискнула. На шее у нее была повязана абсолютно неуместная золотистая ленточка от подарочной упаковки.

Героиня, допустим, ее зовут Мария дуз Анжуш, и ее спутник договорились пообедать в ресторане «Король-осьминог». Спутник уже вышел на лестничную клетку и вызвал лифт, а Мария дуз Анжуш еще ходит по дому в одной юбке и босая и ищет свою оранжевую сумку, чтобы вынуть из нее кошелек.

– Ты там скоро? – недовольно зовет спутник, размеренно подкидывая и ловя ключи. – Сколько можно возиться?

– Я не вожусь! – кричит Мария дуз Анжуш. – Я ищу сумку!

Ты возишься! – насмешливо звенят ключи. Ты возишься! Возишься! Ты возишься!

Мария дуз Анжуш закрывает глаза и представляет, как она по одному стягивает ключи с блестящего колечка с кожаным язычком и спускает их в унитаз. Ключи испуганно звякают и замолкают.

– Ну ты скоро? – нетерпеливо зовет спутник, зажав ключи в кулаке. Лифт уже пришел, и спутник стоит там одной ногой, чтобы не дать двери закрыться.

– Я уже. – Мария дуз Анжуш выходит на лестничную клетку с кошельком в руке. – Ключи давай, я дверь закрою. И не стой одной ногой в лифте, он как сейчас закроется и разрежет тебя пополам!

Спутник кидает ей ключи. Мария дуз Анжуш пытается их поймать, но промахивается. Ключи бесшумно падают на пол.

– Ого! – удивленно говорит Мария дуз Анжуш, поднимает ключи с пола за кожаный язычок и встряхивает их. Ключи тяжело молчат. Мария дуз Анжуш пожимает плечами и закрывает по очереди верхний и нижний замки.

Когда она поворачивается к спутнику, спутника в лифте нет. Пустой лифт как-то странно вздрагивает, будто икает, и медленно закрывает двери.

– Я собираю камни, – сказал Шампольон.

– Краеугольные? – спросила Черепаха.

– Драгоценные, – предположил Ахиллес.

– Волшебные!

– Лежачие?

– За пазухой.

– На сердце.

– В почках!

Шампольон замахал руками:

– Обычные! Только с надписями!

– А, – сказал Ахиллес. – За отсутствием заборов.

– Камни решают все, – сурово сказал Шампольон.

Ахиллес осмотрелся

– А это – Розеттский?

– Хаммурапи, – сказал Шампольон. – Свод законов.

– «Налево пойдешь – женатому быть», – прочитала Черепаха.

– Как-то непоследовательно.

– Дикие нравы.

Шампольон закатил глаза.

– А это, – поспешно сказал он, – знаменитый Вавилонский кирпич.

Наступило непродолжительное молчание.

– Знаменитый? – сказал Ахиллес.

– Вавилонский кирпич? – сказала Черепаха.

– Вавилонская башня, – напомнил Шампольон. – Разрушилась. По лингвистическим причинам.

– И?

– Шумеры писали на камнях.

– И?

– Башня была большая.

– И?

– Еще один кирпич, – сказал Первый рабочий, – и сто двадцать девятый ярус готов.

– Нам письмо, – сказал Второй рабочий, читая надпись на кирпиче, – с пятьдесят восьмого.

– Читай.

– «Это Кирпич Счастья! – продекламировал Второй рабочий. – Разошли еще двадцать таких же…»

– Всего пять букв, – сказал Кай. – Издевательство.

– Какие?

– I, – сказал Кай, – L, O, S, T.

Ахиллес кивнул:

– Точно, издевалась.

– «Вечность» ей сложить…

– Нереально.

– А буквы падают. И тают.

– Ужас.

– Ты это Герде объясни.

– А что она?

– Я за ним полмира прошла, – возмущенно говорила Герда Черепахе, – а он сидит и в «Тетрис» режется!

– Я просила цветочек аленький! – рыдая, сказала младшая дочь. – И вы посмотрите, что он привез!

Ахиллес и Черепаха посмотрели.

– Н-да, – сказал Ахиллес. – Поэтично. Образно.

– И теперь я обещана какому-то чудовищу из леса!

Черепаха на мгновение задумалась.

– А куда отец ездил?

Младшая дочь вытерла слезы.

– Индия, – сказала она. – Район Сиони.

Черепаха кивнула:

– Все будет хорошо. Только выучи волшебные слова.

– Какие?

– «Мы одной крови, – сказала Черепаха, – ты и я».

– Я так больше не могу, – сказала Принцесса. – Я увольняюсь.

– А в чем дело-то?

Принцесса угрюмо посмотрела на Ахиллеса:

– Тебя когда-нибудь Рыцарь спасал от Дракона?

– Не доводилось.

– А наоборот?

– Эээ… нет.

– А Дракона от тебя хоть раз в жизни спасали?!

Ахиллес почесал в затылке.

– Я, конечно, бываю не подарок, – доверительно сказал он. – Но не настолько.

– А ведь я еще про наши свадьбы молчу.

– Спасибо.

Черепаха понимающе покачала головой:

– Хочешь переехать в другой миф?

– Да!

– В какой?

– В серьезный и романтичный, – сказала Принцесса. – И чтобы никаких свадеб!

– А что ты умеешь?

– Ну, я могла бы преподавать комбинаторику.

– Романтично?

– М-да, – сказала Принцесса. – Действительно.

– Что-нибудь еще?

Принцесса вздохнула:

– Ну а чему могут научить Рыцарь и Дракон?

– Думаешь, справится? – спросил Ахиллес.

– Она-то? – переспросила Черепаха. – Да она просто коммандос.

– Концовка слишком горячая.

– Ничего, Дракон ее хорошо подготовил.

– А свадеб точно не будет?

– Нет, – сказала Черепаха. – Но все, кто любит ее, пойдут за ней.