Наталия Мазова - Исповедь травы

Я видел все – и города, разрушенные войной, и бесплодные растрескавшиеся земли, и древние развалины, полные жутких теней в призрачном свете бесцветной луны… Никогда не достанет у меня слов, чтобы рассказать об этих местах так, как должно – и счастлив тот, кто даже не ведает об их существовании!

Но страшнее всего были места, где не было войны – достаточно было неведомым способом перекрыть энергию Dala'h. Города, вымирающие как во сне, от непонятных причин… В беспорядке поваленный лес, засохшие остовы деревьев, торчащие из бескрайнего болота… Свалки на много миль в стороне от любого жилья, в пустынной местности, неведомо кем и как созданные – ибо не в людских это силах…

О, я быстро постиг страшный замысел хозяйки Каэр Мэйла и ее присных – окружив свой мир кольцом распада, заставить поверить, что он единственное место в мироздании, где возможна жизнь, объявить его чуть ли не раем земным и в корне пресечь самую возможность бегства! Невозможно поверить, но редкие гости из Сути Залов воспринимались здесь как посланники неба, на них молились те, кто еще помнил, как это делается…

Если бы я знал только Каэр Мэйл, то никогда бы не поверил, что где-то за пределами этого кошмара существует настоящая Жизнь – вкус воды, цвет травы, тепло луча. Но я еще не забыл всего этого, и шел, шел дальше сквозь миры, что распадались на моих глазах, и видел перед собой Цель – серебристую Башню Авиллона в короне восходящего солнца.

Там, где я шел, солнца не было. Вечная пелена непроницаемых туч застилала небо, и тусклый полусвет был так же тягостен, как ржавая, с металлическим привкусом вода ручьев, текущих из ниоткуда в никуда, как снег, сухой словно соль… Он начал падать в конце третьей недели пути, как мне показалось, ибо я давно уже не считал времени. А вместе со снегом пришли сумерки, и дальше они уже шли рука об руку – ночь и зима.

Я не упомянул об одной особенности этих мест: в них практически отсутствовали какие-либо дороги. В мире, где разрушены все связи, людям ни к чему сообщение друг с другом… Но иногда попадались… я окрестил их Черными Шрамами и старался держаться подальше, так как чувствовал исходящую от них темную силу. Представь себе перерезающую пространство полосу чего-то, напоминающего асфальт, но жирный, лоснящийся, коричневато-черный. Ни разу не видел я на них ни единой трещинки. В знойные дни они казались раскаленными, а когда пришла зима – снег не заметал их. Я не знаю, может, это и были силовые линии, и никакая сила не заставила бы меня ступить на них – но когда снег саваном укрыл все вокруг, пришлось пойти на компромисс. И я продолжил свой путь по обочине одной из этих дорог, так как в поле проваливался в снег по грудь. Силы мои были уже на исходе.

И Черный Шрам неожиданно вывел меня к жилью. Давно уже на моем пути не попадалось даже развалин мертвых городов – я зашел слишком далеко от Каэр Мэйла, и вокруг меня были лишь ночь и смерть…

Небольшой городок, а может, просто большое село, раскинулся в долине. Я спускался с холма и в сумеречном полусвете видел то, что уже в смертном оцепенении из последних сил держалось за жизнь. Вокруг были только мертвые поля под снегом, и сколько я ни вглядывался, не мог различить ни огней в домах, ни дымка над крышами… И вдруг… словно почти неуловимый порыв теплого ветра донесся откуда-то справа и коснулся моей щеки. Там была Жизнь! Неужели я близок к своей Цели?

Я спрыгнул в глубокий снег и двинулся туда. Я почти плыл по глубокому снегу, рассекая его, как воду, всем телом. Идти было недалеко, но это движение сквозь снег отнимало у меня последние капли сил. Я уже понял, что это не Цель, а всего лишь крохотный островок, чудом выстоявший под наползающей Тенью… всего один дом… и полностью обессиленный, я рухнул на пороге этого дома, успев лишь несколько раз ударить в дверь.

Очнулся я только на следующее утро, которое здесь мало отличалось от ночи.

В этом доме жила только одна женщина – простая смертная, как и все в этих местах. Ее звали Кьяррид, она была очень стара – за восемьдесят. У нее не всегда хватало сил наколоть дров, и тепло с трудом удерживалось в ее доме – но в этом доме была Жизнь. Чистая вода. Вкусные лепешки. А на окне даже росло в горшке небольшое растение с маленьким розовым цветком. И еще в этом доме жили серый нагловатый петух без хвоста и шесть его жен. Как удалось сохраниться искорке Жизни в море распада? Это было немыслимо, непредставимо! В тех местах, которые я миновал, полулюди-полузвери давно бы пристукнули старую женщину, а кур съели…

Она была добра и мудра, старая Кьяррид, которая с первого же момента стала звать меня внуком – я не открыл ей, что старше нее раз в двадцать… И не сразу я понял, что и весь городок не мертв окончательно только благодаря ей. Чем, какой силой удерживала она Тень? Но если я когда-либо в этой жизни встречал святую – это была матушка Кьяр.

Я прожил у нее несколько дней – она ни за что не хотела отпускать меня в дальнейший путь, пока я хоть немного не наберусь сил. За гостеприимство я расплачивался песнями, которых она уже очень давно не слыхала, и силой Огня – никогда раньше не колол дрова, но пришлось, зато уж тепло от них из дома не уходило!

Говорили мы мало. Она не знала, не могла знать тех подробностей о Тени, которые принес я, но безошибочно ощущала ее злую природу. Она предостерегла меня от Черных Шрамов – как я понял из ее слов, Тень специально протянула их в мир для движения своих порождений. «Тому, у кого душа насквозь прогнила, они уже ничего не сделают. А такого, как ты, и не подчинят, так искалечат. Нет, эти дороги человеку не пути».

«Но никаких сил не хватит пробираться по такому снегу,» – ответил я. «Значит, мне уже не выбраться отсюда?»

«А ты идешь туда, где светлее, или туда, где темнее?»

Я понял, что она имеет в виду.

«Меня учили – белый свет возможен лишь там, где есть все-все остальные цвета. И через одно цветное стеклышко можно многое увидеть, но чем больше цветов сложишь вместе, тем непрогляднее будет тьма за ними. А ведь до света не хватает, возможно, лишь одного оттенка…»

Ее лицо озарилось улыбкой. «Правильно тебя научили. Темнее всего перед рассветом. Ты на верном пути, внучек». Помолчала и добавила: «У меня ведь семья была. Муж, сын, жена его да внучка. Муж умер, как все здесь – просто не проснулся. Тогда-то сын с женой испугались и решили уйти туда, где светлее, в город…»

«В какой? Неужели в Кармэль?»

«Нет, что ты! В Тамзнию».

Я содрогнулся. Тамзния лежала за две Сути оттуда, и когда я проходил ее, то видел стаи подростков, охотящихся в поисках еды и на тех, кто старше, и на тех, кто младше…

«А внучка не пошла с ними. Еще недолго пожила со мной, а потом ушла в другую сторону. Упорная была, и в глазах свет горел, когда уходила – знала, куда идет и зачем. И меня с собой звала, да я уж старая, отказалась… Не знаю, что с ней, а только знаю, что спаслась, чует сердце. Значит, и ты можешь спастись. Покажу тебе этот путь.»