Людмила Астахова - Честь взаймы

Смешно, но в самые ужасные мгновения своей жизни Фэймрил мысленно обращалась к образу несгибаемой леди Кайльтэ, и кто знает, если бы дело дошло до дыбы…

Но Даетжина совсем другая, от нее не закроешься, она безошибочно находит болевую точку. Стоило талии Фэйм немного утратить девичью тонкость, как старая стерва мгновенно это заметила и тут же натравила Уэна. С одной стороны, смешная бабья месть выскочки-простолюдинки, а с другой стороны, утихомирить мужа можно только послушанием, но выполнять волю другой женщины невыносимо и противно. Трудно придумать большее унижение, чем потакание вкусам любовницы Уэна.

Леди Таредд говорила: «Безупречные манеры и вежливая улыбка – ваши меч и щит, девочки». Неудивительно, что магичка только ярилась, получая от Фэйм Эрмаад в ответ на колкости образцы искусства любезности и куртуазного обхождения. В зеркале безупречной аристократки отражалась грубая хамская сущность мис Махавир. Кстати, Уэну ситуация нравилась – идеальная возможность одновременно унизить обеих женщин, оставшись безнаказанным. Мечта любого волшебника.

Разумеется, это ужасно и недостойно, но Фэйм, наблюдая за тем, как Росс Джевидж вытирает о Великолепную Даетжину грязные сапоги, наслаждалась каждым мгновением публичного позора магички. Вульгарное «ты» не коробило, а ругательства в адрес мэтрессы ласкали слух.

О Великий Л’лэ! Отмщение было таким сладостным, таким целительным, таким долгожданным. Фэйм пила его, как свежий мед или изысканное вино, пила и никак не могла утолить свою жажду, ловя себя на чудовищной мысли, что только принародное посажение на кол Уэна подарило бы ей столько же свирепой радости.

Росс заставит Даетжину бледнеть от страха – о, восторг и блаженство! – как давно Фэйм ждала этого мгновения.

– Вы не простудились?

Тихий шепот притаившегося за ее спиной Кайра словно бы вырвал женщину из омута. Мистрис Эрмаад вздрогнула.

– Что?

– Вы вся дрожите. Часом, не простыли на ветру?

– Я? – Фэймрил улыбнулась юноше своей новорожденной хищной улыбкой. – Не-е-е-ет, я прекрасссно себя чувствую.

И проходя мимо, поглядела в глаза Даетжине Махавир – гордо, честно и открыто. Она больше не боялась ни мажьей злопамятности, ни будущих возможных встреч.

А наследный принц, захлебываясь от восторга и гордости, рассказал Раилу о своей недавней воздушной эскападе.

– Я не собирался летать. Вы ж е сами запретили. Я стоял возле шара, и тут вдруг бомба ка-а-а-ак взорвется, люди ка-а-ак побегут, а лорд Джевидж ка-а-ак…

– Понятно, – остановил движением руки детское словоизлияние император. – Ну что ж, Майдрид, я очень рад. И вовсе не тому, что вы все-таки получили свой полет на шаре, который я вам категорически запретил, а потому, что не испугались и выдержали испытание. Но, согласитесь, факт признания заслуг вовсе не отменяет ежедневных занятий с мастером Мильеном?

Принц недовольно сморщил нос, он-то рассчитывал на небольшую поблажку. Это было написано большими буквами на его лбу.

– Ваша сестра уже полчаса как спрягает глаголы, и я настоятельно советую вам, сын мой, присоединиться к принцессе Финиссе, – мягко молвил эльлорский Император.

– Но, папа, ши-этраннис – такой скучный язык! – возмутился мальчик.

– Майдрид, не бывает скучных языков, бывают только нерадивые ученики. Не расстраивайте меня еще сильнее и идите заниматься без никому не нужных здесь препирательств, – отрезал Раил, но тут же сменил царственное недовольство на родительскую милость: – А вечером вы расскажете подробно и про Выставку, и про полет на воздушном шаре, хорошо?

– Хорошо, государь мой отец, – кивнул наследник и, вежливо распрощавшись, удалился со своими телохранителями.

Маленький, безупречно воспитанный будущий Император, которому доведется править в странную эпоху огромной страной.

Вечером, когда никто не увидит, его императорское величество придет в детскую комнату и, едва переступив порог, превратится из всемогущего повелителя в любящего отца. Будущее его детей предрешено, жизнь их будет непростой. Майдриду предстоит всю оставшуюся жизнь изображать довольство, в то время когда на самом деле ему плохо, он должен будет с милой улыбкой подходить к тем, к кому охотнее всего подошел бы лишь с заряженным пистолетом в руках. Финиссе потребуется всегда скрывать от всех темную сторону своего существования, со всеми досадами, печалями и неприятностями. Но пока они просто мальчик и девочка – озорные, непоседливые выдумщики и шалуны, – и Раилу больше всего хочется остаться в их памяти ласковым и смеющимся и заполнить их детские годы счастьем и радостью до самых краев.

Джевидж огромным усилием подавил желание удушить чародейку, пока его императорское величество отсутствовал в кабинете. Но стоит ли идти на поводу у сильных чувств, когда можно сорвать гораздо больший политический куш? Правильно, не стоит.

– Я многое могу себе позволить, ибо прекрасно знаю, что за всей этой грязной интрижкой с лжеканцлером стоите вы, Даетжина, и ваши подпевалы из Ковена, – прямо заявил Росс, опасно щурясь.

Мис Махавир снова метнула на Раила вопросительный взгляд, закономерно натыкаясь на его спокойное безразличие. Государь с комфортом расположился в своем любимом кресле и являл собой образец царственного спокойствия. И, не дождавшись его поддержки, магичка решила предъявить припрятанные в рукаве козыри.

– Не понимаю, о чем вы говорите. Ведь я первая, узнав о двойнике и о заговоре, примчалась к государю, дабы раскрыть ему глаза. Верно, ваше императорское величество?

Величество невыразимо величественно кивнул и заявил, мол: истинная правда, примчалась, выпросила немедленную аудиенцию, в ногах валялась, молила о пощаде для всего чародейского сообщества, которое не должно пострадать из-за подлого предательства нескольких выродков и ренегатов, покусившихся на святое. Ведь не должно же? Выходило, что Лигру Дершан, Исрин Мерамлас и Хаор Эарлотт – главные зачинщики.

«Прекрасно! – мысленно фыркнул Росс. – Дершан с его загородным домиком – дохлая кошка, [18]Мерамлас еще в прошлом году начал оспаривать первенство мис Махавир – еще, чего доброго, заматереет, и заодно Эарлотта турнуть с теплого местечка в руководстве Хоквара. Умн*!*о*!*, ничего не скажешь. А Уэна-то забыла».

Джевидж почти равнодушно пожал плечами, но мысленно отдал должное уму и находчивости магички. Пожалуй, он никогда не научится столь виртуозно выворачиваться из любой опасности, даже если проживет вдвое дольше, чем Даетжина. Такой беспринципной скользкой тварью надо родиться. А если уж быть совсем точным, то – проклюнуться из кожистого яйца.

Он медленно и со вкусом похлопал в ладоши.