Людмила Астахова - Честь взаймы

Огнерожденный совершенно хамски ухмыльнулся, опять сверкнув острыми клыками:

– За первое ты уже заплатила вперед, второе не будет стоить тебе ничего, а за третье расплатишься потом.

– Чем? Чем я заплачу? – настаивала женщина.

– Молчанием. Когда придет срок, ты получишь весточку и никому не расскажешь о том, что это твоя плата.

– Я… – она почти задохнулась.

– Ты? – насторожился Черный Зверь, топорща острые чуткие уши.

Колебания заняли ровно полтора удара сердца.

– Я согласна!

– Тогда желай, бесстрашная! – восторженно взвыл Великий Л’лэ. – Проси и получишь!

И вся его стая подхватила этот радостный торжествующий вопль.

– Везите меня к Россу Джевиджу, где бы он ни был, – приказала Фэймрил. – Найдите мне его живым.

– Нет ничего проще, – расхохотался Огнерожденный, оборачиваясь черным как смоль конем вполне обычных размеров, а чтобы мистрис Эрмаад смогла взобраться на спину, он опустился на колени.

– Вперед, Неспящие! – отчаянно крикнула она, убедившись, что сидеть на спине у Великого Л’лэ без седла и узды совершенно безопасно.

Свора ночных тварей как по команде сорвалась с места и бросилась вперед, торя путь своему повелителю и его смертной всаднице, точно так же как это делают обыкновенные борзые на псовой охоте. Их следы, оставляемые на влажной земле, сияли серебром. Пушистые хвосты и роскошные гривы летели по ветру. Они бежали и пели на своем древнем, всеми забытом языке, но Фэйм все равно понимала, о чем их песнь.

Вперед! Вперед! Вперед! Ночь только началась, она будет долгой, а охота славной…

Джевиджу не повезло дважды. Первый раз, когда без всякой видимой причины отхватил по хребту полицейской дубинкой, а второй – когда за него совершенно некстати вступилась сама мистрис Четани. Видимо, после профилактических манипуляций доблестного сержанта выглядел Росс совсем уж несвежим покойником и своим несчастным видом пробудил в сердце главной милитантки чувство сострадания к презренному угнетателю-мужчине. Отважная «воительница» полезла в драку, нахлестав незадачливого стража по щекам за проявленную жестокость, за что лорд Джевидж получил еще порцию пинков по почкам. На ком-то же надо было согнать злость, так почему не на бродяге? Но в участок забрали обоих – и непонятного дядьку, и отчаянную дамочку.

Лежать на ледяном полу, скорчившись в три погибели, Россу не нравилось, но, по крайней мере, его никто не трогал. Оставалось только немного потянуть время, прикидываясь обморочным, и дождаться, когда его отыщет профессор Кориней и явится в участок откупать незадачливого подопечного. Главное, еще сильнее не разозлить полицейских и не отморозить себе потроха. Поэтому, когда Росса возжелало допросить начальство, он вел себя как паинька, смиренно вынося тычки и ругань.

Все-таки человек – животное на редкость терпеливое и склонное к покорности. Достаточно несколько раз оказаться в положении, когда твоя жизнь целиком зависит от милости и добросердечия другого человека, чтобы обучиться держаться ниже травы и тише воды. Эту несложную науку Росс прекрасно освоил за каких-то сорок дней пути от Рамани до Сангарры. Если ты нищ и беззащитен, но хочешь остаться цел-невредим, клони голову ниже, смотри под ноги и не перечь тем, у кого до блеска начищенные сапоги со шпорами.

Для дворянина, бывшего маршала и канцлера Империи, то бишь человека, облеченного много лет огромной властью, подобные знания и впрямь должны быть подлинным открытием, справедливо и философски рассуждал лорд Джевидж. Наверняка ведь не так давно он и вообразить бы себе не мог, что станет униженно лебезить перед каким-то начальником участка, только бы избежать очередных побоев. Удар в солнечное сплетение растревожил язву, нутро теперь так и полыхало огнем, поэтому перед суровым капитаном Росс предстал в полускрюченном состоянии.

«Но это даже к лучшему, – подумал он. – В перекошенной болью небритой роже с синими кругами вокруг опухших глаз опознать канцлера будет сложновато даже опытному дознавателю».

С другой стороны, стоять навытяжку и верноподданнически пучить глаза тоже как следует не получалось.

– Как твое имя, бродяга? – спросил капитан, окинув презрительным взглядом согнутую фигуру допрашиваемого.

– Росс Джайдэв, – проскрипел сквозь стиснутые зубы тот.

– Имперский рейнджер?

– В отставке, господин офицер. – И, отдышавшись от очередного приступа боли, добавил: – Сержант второй стрелковой роты первого батальона 65-го полка имперских рейнджеров.

Не то чтобы полицейский сразу же проникся уважением, но тон и обращение сменил на чуть более благостный.

– Что вы делали на митинге милитанток?

– Ничего, господин начальник. Дланью Милосердной клянусь, просто мимо шел.

– А почему оказали сопротивление офицерам?

– Я? Сопротивление? – хрипло хихикнул Росс. – Увольте, господин капитан. С моей язвой и контузией только что в драку лезть. – И тут же поспешил нажаловаться: – Боюсь, помру я теперь. Пузо болит – мóчи никакой нет уже терпеть, после того как ваш сержант дубинкой отходил.

– Значит, за дело отходил, – против ожидания разозлился офицер. – А будете нагло врать, так и еще добавят. Почему без документов?

– Так есть документы, и благодарности есть от командования, и награды, только они у племяша остались.

– Того самого племяша, который по чердакам убежал? Как его звать-то?

– Э-э-э-э… запамятовал, господин офицер, – проскулил лорд-канцлер, уныло потирая шишку над ухом. – Шибко сильно по башке били. А я контуженный дважды, порой впадаю в буйство и беспамятство. Мне бы к лекарю…

Капитан глумливо ухмыльнулся и заявил, что для начала намерен запечатлеть Джевиджеву физиономию на фотокопировальной картинке, на долгую память потомкам, затем разослать по стране на предмет возможного опознавания в мистриле Джайдэве разыскиваемого законом преступника. И до тех пор, пока не придет отрицательный ответ, уважаемый ветеран Кехтанского похода будет «лечиться» от бродяжничества на принудительных работах.

– За что?

– За нападение на офицера полиции! Увести! – рявкнуло в край разгневанное начальство.

«Ничего, ничего, – сказал себе Росс в утешение. – Чуточку отлежусь, может, к утру полегчает, а там что-нибудь придумаем».

Хватило бы терпения и места в общей камере, куда зашвырнули лорда Джевиджа после сеанса фотокопирования. Сидеть неподвижно, когда твоя голова зажата в железных скобках, он смог только неимоверным усилием воли. Зато на карточке должен был получиться человек, похожий на канцлера Империи, как кехтанский пехотинец на шиэтранского адмирала. То бишь ничего общего. Мало ли как там все дальше сложится, но позора из-за подобного дагерротипа в полицейском досье потом не оберешься.