Виктория Шавина - Дорога в небо

Саели собирался ответить, но вдруг резко отвернул голову, нахмурился. Мэйя слышал лучше, он чувствовал направление и бросился на крик, быстрее ветра.

По пути к злополучному перекрёстку Хин заметил немало Сил'ан-садовников. Но никто из них не отозвался, все исчезли. Уходили драгоценные секунды. Одезри не видел боя: лишь мерцающее облако прыгало с травы на дорожку, вырывая с корнем мешавшие кусты. Он даже счёл бы это забавным, если б не слышал страшных звуков и не понимал, что каждой секунды с лихвою хватит на минуту самой яростной человеческой схватки.

Он сжимал кулаки от бессилия, но оставался на месте. Красноречив был вид изломанного тела, лежавшего в трёх шагах и больше похожего на драный мешок с тряпьём. А Келеф его узнал и бросился защищать. Хотя мгновением раньше — Хин ясно почувствовал — Келеф узнал и мучителя: высокого, красивого Сил'ан с безумными глазами — двумя яростными океанами, полными крови. При одном взгляде на него Одезри заполнил чужой страх, перехлёстывавший за ту тёмную грань, где начиналась паника. И всё-таки Келеф совладал с собой, отчётливо зная, что вскоре такой же бесформенной грудой рухнет к ногам победителя. Нэрэи помедлил, но бросился в облако тоже, и тотчас его отшвырнуло. И Хин ещё удивился, увидев, как Сил'ан схватился за левое плечо, и вдруг медленно, неуверенно, оплыл на дорожку, словно свечной воск. Повеяло солью и горечью. Вокруг Нэрэи по яркой мозаике растекалась бесцветная жидкость, слишком тягучая для воды.

Хин не паниковал и не растерялся, он даже не сбился со счёта времени, но ему нечего было делать в схватке тех, чьи движения он и увидеть не мог. «Чем помочь? — лихорадочно билось в такт ударам сердца. — Что сделать? Что я могу сделать?» Восемь секунд. Девять. Десять. Он не находил ответа. Сопровождающий, скованный ужасом, так и замер позади. Впрочем, будь он храбрее, ещё одно тело повалилось бы на дорожку. И всё. «Найти других… Где я кого найду? Я не успею добежать… Я не успею встряхнуть и отослать его…» Если бы Хин прожил другую жизнь, ту, где было кого звать на помощь, эта мысль пришла бы раньше. Так просто! Он закричал изо всех сил, рискуя сорвать голос.

Солью и горечью пахло всё сильней, словно весь парк истекал кровью. Беснующееся призрачное облако оставляло за собою вязкий след. Хин отчаянно надеялся, что помощь придёт, и кто-то успеет прекратить бой, прежде чем… Келефа выбросило из облака со страшной силой. Он отлетел в другую сторону, чем Нэрэи или первый несчастный. От удара земля вздрогнула у Хина под ногами — он раньше почувствовал толчок и сам весь сжался, чем увидел, что произошло. Спина убийцы, неподвижная, почти заслонила жертву. Хин понял только, что Келеф ещё в сознании и отчаянно пытается отползти. Движения были страшными, больше похожими на последние судороги. А не были ли они и вправду… Хин резко оборвал эту мысль.

Убийца, похоже, размышлял, с кем расправиться прежде — ещё секунда промедления. Где же помощь? Чудовище с кровавыми глазами метнулось к Келефу.

— Люур! — резкий окрик прорезал воздух.

Убийца, чьё имя означало «жизнь», замер, не довершив движения. Словно схваченный. Хин ощутил болезненный спазм в груди. Красивый, безжалостный голос, словно железная рука в бархатной перчатке, поймал за горло само время — на миг — и рванул, заставив остановиться. Он, конечно, не мог его удержать и не пытался, но когда оно возобновило ход, убийца уже обессилел. Он медленно выпрямился, с трудом, высоко поднял голову. А тот, кто мог ему приказывать, промелькнул мимо него и упал наземь рядом с Келефом. Тот самый, кто был в зале совета: с фиолетовыми губами и золотистой пылью на ресницах. Успел когда-то сдёрнуть перчатки, обхватил руками безвольно запрокинутую голову и больше не произнёс ни слова. Другие Сил'ан вдруг появились словно из под земли. Они действовали быстро и слажено, подстёгиваемые мысленными приказами. Хина сразу же оттеснили. Он пытался вырваться, хоть и понимал, что это бесполезно.

— Успокойся! — велел ему один из тех, кто его тащил. Без злобы, скорее уж бесцветно.

— Куда его? — спросил второй. И сам же предложил: — Давай к Альвеомиру. Там спокойно. Он вечно ничего не знает.

Тут уже испугался Хин. Только не Альвеомир, и уж тем более не сейчас. Но Сил'ан ничего не слушали — им не терпелось избавиться от своей ноши и вернуться к остальным:

— И не вздумай его растревожить, — с ноткой угрозы напутствовали они.

Тоненько, чисто и нежно зазвенел колокольчик.

— Нет, — ясно сказал Альвеомир, но конвоиры давно скрылись.

Сил'ан поглядел им вслед огорчённо и несколько даже раздосадовано. Похоже, родичи не впервые пользовались его медлительностью, либо просто забывали о ней. Однако, эмоции маленького создания сменялись с той же скоростью, что и у прочих детей Океана и Лун. Хин моргнуть не успел, как Альвеомир уже уставился на него. Узнал или нет?

— Дашь корму цветам, — медленно велел девичий голосок.

Не оставляя времени на расспросы, создание скрылось за мутной, полупрозрачной дверью во внутренние помещения Оранжереи. Хин оценил его прыть: от места, где Альвеомир встретил незваных гостей, до двери было никак не менее сорока шагов. Сил'ан одолел их за долю секунды.

«Очень рад меня видеть. Что ж, взаимно, — правитель огляделся, высматривая корм. Потом только до него дошла абсурдность приказа. — Корм? Цветам? Да ещё „дашь корм“, словно харнаптам каким-нибудь… Что за бред?»

Не до загадок! Хин бросился к двери, попытался отпереть её и выбраться наружу. Дверь не поддалась, колокольчик зазвонил истошно. Сердце ухнуло в пятки при мысли о новой встрече с местным властелином растений.

Странные кусты, по счастью, не подступали близко к узеньким дорожкам, прорезывавшим Оранжерею, и всё равно выглядели нелепо и зловеще. Хину чудилось, что всякий раз, стоит ему хоть ненадолго отвлечься или моргнуть, они чуточку меняют положение, как будто даже приближаются. «Мнительность, — легко нашлось объяснение. — Возьми себя в руки».

Кусты, однако, продолжали двигаться. Хин неуверенно кашлянул. Не поднимать же снова крик? Если и прибегут на помощь, что он им скажет? Боюсь ваших растений? После этого, как пить дать, вышвырнут за стену резиденции.

Звон умолк. Хин стал дышать медленно и глубоко, но даже это не принесло облегчения: воздух Оранжереи был чужим, полным тревожных ароматов. Одезри убедил себя, что спокоен, что мыслям скоро вернётся ясность, схлынет болезненное волнение. И, чтобы решительно высмеять суеверную глупость, он свернул с дорожки и пошёл напрямик — к жирно блестящим, чёрным мешкам.

Альвеомир отложил ноты. В Оранжерее было тихо, но не так, как обычно. Тишина звучала деловитой собранностью, нехорошей тайной. И человека, лишнего, чуждого звенящему мирку, Сил'ан не слышал.