Виктория Шавина - Научи меня летать

Что колдовством твоим

Храним от времени,

Но без тебя рассыпался бы в прах,

Не станет лить печальных слёз

Уж ни одна похищенная дева!»

Хахманух замер, обернулся.

— Нарэньсама! — выдохнул он. — Вот это яростный напор!

Уан опустил ресницы, размышляя, затем произнёс на общем:

— Победа твоя, юный герой.

— Что? — опешил Хин.

Келеф ответил ему на морите и нырнул в сумрак крепости.

— Да, — объяснил червь. — Ты вошёл в образ, а я вышел из него — так ты меня поразил.

— Крылатые, ищите копьё, — распорядился Сил'ан.

Хахманух подбежал к нему.

— Не понимаю, — возмутился он. — Конечно, ты никогда не был лучшим, но уступить человеку! Тем более молодняку!

— Это игра.

— Нужно взять реванш! — всё не мог успокоиться червь.

Уан тихо рассмеялся.

— Как? — удивился он. — Смотри: я уже убит, мой замок обратился в большую горку праха, усыпанную стенающими от боли девами — я держал их не на первом этаже. Знать бы ещё, зачем они были мне нужны.

— А ожить ты никак не можешь? — недоверчиво вопросил Хахманух.

— Нет, — уверил его Келеф. — Потому что это будет совсем другая история.

Женщины спрятались в домах. Двенадцать мужчин, и шестеро из них — старики, увидев двух диковинных существ, собрались на площади с оружием в руках. Уан спокойно миновал их, остановился перед старейшиной. Орур внимательно оглядел его, а затем и копьё в его руках.

— То самое с турнира? — спросил он.

Люди зашептались, когда червь ответил утвердительно.

— Уан Келеф хочет, чтобы ты научил его обращаться с ним, — уверенно пробасил Хахманух, но внутри у него всё сжималось от страха.

— Зачем, — удивился старейшина, — если он и без того одолел сына Каогре? Мне с ним не сравниться.

Червь провёл лапой по земле.

— Я точно должен перевести именно такой ответ? — спросил он.

Орур усмехнулся.

— Скажи, что прежде я хотел бы с ним поговорить. Примет ли он приглашение в мою хижину или я сам должен буду явиться в крепость?

Хахманух перевёл вопрос, выслушал ответ и, собрав воедино остатки храбрости и браваду, заявил:

— Хижина подойдёт.

Дом старосты, как и прочие в деревне, был аккуратно побелен и украшен геометрическим орнаментом, сочетавшим чёрный, серый, зелёный, оранжевый и синий цвета. Внутри вдоль одной из стен висели красные маски, с нарисованными на них головами небывалых зверей, которых людская фантазия наделила клювом, клыками, рогами, мехом и перьями, и при этом человечьим, осмысленным взглядом. Посуда, покрытая чёрным лаком, стояла неподалёку от очага, обложенного камнями. Пахло дымом и мясным супом, блики огня плясали на лицах и окрашивали червя в тусклый багровый цвет. Орур вытащил пару циновок, сваленных в углу, и бросил их на пол.

— Видел я ваше ополчение, — сказал он. — Что ещё хуже: знаю, кого вы посылали его собирать. А ведь простая истина: о любом правителе судят по его приближённым. Тадонг — ненадёжный человек. Он возгордился поначалу, получив поручение, и поспешил сбежать от госпожи Одезри на свободу, да только не больно тепло его в деревнях встречали, вот он и вернулся, посетив три или четыре на севере — дескать, самое важное сделал. Потом притащился ко мне и велел отрядить любого воина или загонщика, чтобы тот объехал остальные селения. Эдак я мог бы собрать против вас небольшое войско, не находите?

Келеф промолчал. Орур жестом пригласил его садиться и сел сам.

— Но не будем торопиться, — рассудительно произнёс он. — Я повторю вам снова: не доверяйтесь Тадонгу. Он родом из Умэй, тогда что делает у нас? Впрочем, я догадываюсь — мы бы тоже его гнали взашей, и давно бы он был где-то ещё, если бы не приехала тогда госпожа Одезри. У неё смелые и сильные не в чести, зато подпевал она привечает: что Тадонга, что Танату — та ещё утверждает, что мужа её ушедшего родственница, а госпожа и рада верить. Неужто и вы такой же?

Конечно, будь госпожа Одезри умна и при этом столь же амбициозна, мы бы давно разделались с ней, ибо такая женщина могла бы положить начало новой традиции, которая к слабым и порочным властителям добавила бы ещё более беспутных, нечестивых и глупых владычиц. Однако, вы называетесь уаном, и потому ваше сходство с нашей госпожой не зачтётся вам как добродетель.

— Я понимаю, — ответил Хахманух.

— Вы так осторожны, — улыбнулся старейшина, — будто ожидали, что я стану травить вас как врага, и никак не можете поверить в радушную встречу. Что ж, ваш поступок тем более смел, раз вы ничего не знали.

— Я пришёл сюда потому, что без поддержки людей уан бессилен, — перевёл червь.

— Здравая мысль, — согласился Орур. — И весьма вовремя — я бы сам пришёл к вам, если бы вы не оказались расторопнее меня. Сейчас не время для разногласий меж нами. Я ведь послал воинов, хотя не сказать, чтобы счастлив был подчиниться Тадонгу. Сегодня от них прилетела птица: толпы людей идут в крепость — у нас нет других укреплённых поселений. Они говорят, что деревни у границы на востоке сожжены дотла.

Келеф поднял голову и уставился на человека.

— На востоке? — с сильным акцентом переспросил он, встревоженный.

— Да, — ровно подтвердил Орур. — Похоже, уан Каогре опередил уана Марбе.

Хин наблюдал, как две пушистые твари тащат к воротам призрак кареты, днём напоминавший облако. Оба лятха вцепились в пухлые края зубами и пятились, плотоядно урча. Даже драчливые люди и те унялись при виде подобного чуда: перестали возиться и кричать за навесами и как один уставились во двор.

Мальчишка с упоением мечтал о том, чтобы превратиться в крылатый клубок меха и тоже двигать облака — это была бы прекрасная жизнь, уж куда лучше скучной человеческой. Жизнь, в которой каждый день случалось бы чудо, с каждым рассветом начиналось новое восхитительное приключение, и можно было бы, расправив крылья, умчаться в раскалённую высь от всего, что давно опостылело: от виноватого взгляда матери, от смерти отца — что если там, в высоте, он ждал, живой? Наконец, от страха и непонимания: для чего просыпаться, повторять ежедневный ритуал бодрствования и вновь погружаться в сон — чего ради жить, что там, впереди? Всё тот же замусоренный двор крепости.

Хин знал, что из года в год на него будут смотреть со всё большим разочарованием — он не оправдает надежд. «Но зачем подражать благородным, — в который раз думал рыжий упрямец, — если я никогда не стану одним из них? Зачем внушать мне, что я наследник, если мать всегда будет принимать решения за меня, а мне не хватит духу пойти ей наперекор? Неужели я не могу сбежать и найти своё место? Неужели так всё и будет тянуться?»

— Юный герой! — неожиданно раздался сильный и уверенный голос Келефа.

Мальчишка очнулся от размышлений.