Виктория Шавина - Научи меня летать

Сил'ан медленно опустил ресницы.

— Потому что я могу в них играть, Хахманух, — ровно сказал он.

Червь прижал гребень.

— Это не повод губить свою жизнь. Ты понимаешь, что туда повернуть — легко, а вот назад вернуться…

— Я понимаю, — перебил его уан. — Кажется, ты не понимаешь: либо играю я, либо играют мной.

— Так в Лете…

— Уж конечно, в Весне всё иначе, — иронично согласился Сил'ан, помолчал, открыл глаза. — Оказалось, что и у меня есть амбиции.

Червь насупился.

— Всё равно. В тебе слишком много хорошего, и кто-то погреет на этом руки.

Келеф ловко обогнул кольчатое тело и поплыл дальше. Лятх поспешил за ним, изо всех сил стараясь говорить убедительно:

— Подумай: это ли не хуже всякой игры — отказаться от себя? Тебе нужны власть и слава? Как бы не так! Совсем другое — забота, нежность, доверие.

— О да, — ядовито молвило изящное существо. — Все вокруг только и жаждут окружить меня ими. Нет, Хахманух, лучше балоп в руках, чем воргус [18] Воргус — красивая, крупная хищная птица. в небе. По-крайней мере, я верну себе прежнее положение в кёкьё.

— Как же надежда? — тихо и грустно спросил червь.

Сил'ан бросил на него изумлённый взгляд, а потом улыбчиво прищурился.

Каменная плита откатилась в сторону, и наружу вырвались звуки: шлёпанье лап, стук когтей, гул встревоженных голосов. Потом один — человеческий — громко шепнул: «Тшшш», и всё стихло. Келеф озадаченно хмыкнул и медленно поплыл вперёд. Хахманух вышагивал рядом с ним и, похоже, был посвящён в нелепую затею — он быстро забыл о разговоре снаружи и лучился довольством.

В коридоре у лестницы зачем-то стоял клавесин.

— Мы э-э, — негромко предупредил червь, — кое-что поменяли в зале. Так, слегка.

Сил'ан нахмурился под маской, не слишком довольный новостью и небрежным обращением с инструментом.

— Надеюсь, это значит, что вы оттёрли, наконец, пол, — сообщил он.

— Хм, не совсем, — признал Хахманух. — Но м-м… этот эффект был достигнут как раз при попытке его очистить.

— Эффект? — озадачился уан.

— И, в силу некоторых причин, мы решили его сохранить — на время, — не слушая, продолжил червь.

— Каких ещё причин?

Из-за колонны показался Хин.

— Прошу тебя, встань здесь, — попросил он Келефа. Червь тут же куда-то убежал. — Мы как раз хотим объяснить.

Сил'ан остановился, он слышал и чувствовал, что в коридоре собрались все обитатели крепости, но они отчего-то прятались. «Мы» — отметил он про себя в речи мальчишки.

Три чешуйчатых злодея, сияя нежно-голубым, выкатились в ту часть залы, что была хорошо видна в просвет между колоннами. Они скользили по полу, точно по льду, грациозно отталкиваясь длинными задними лапами и помогая хвостами. Миг — и на их месте появились три хорошенькие, взволнованные девушки в коротких туниках. Пушистые твари выбрались из-за колонны и облепили виолончель, один из червей обвился вокруг арфы, оперся на хвост и приготовил все четыре лапы. Мальчишка сел за клавесин. Хахманух взял скрипку, ещё один его сородич — альт.

Келеф взволнованно приоткрыл губы, но не смог найти слов. Синкопа постучал палочкой по камню.

— Ну, — весело провозгласил он, — добро пожаловать!

И, едва зазвучала музыка, [19] Полностью звучит «Карнавал животных» К. Сен-Санса, в переложении Синкопы для арфы, клавесина, виолончели, альта и скрипки. девушки одна за другой помчались над блестящей гладью пола.

На следующий день в окно комнаты, где хранились инструменты, просунулась длинная морда одного из драконикусов.

— Эй, — тихо окликнул он мальчишку.

Тот оборвал этюд и повернулся к окну.

Вдобавок к первой там показалась ещё одна любопытная голова.

— Нас послал Синкопа, — хихикнула она. — Просил передать тебе…

Третья морда, втиснувшаяся между двумя другими весьма некстати прервала рассказ. Все трое задёргались и завозились, кое-как освободили место, чтобы хоть один из них мог открыть пасть.

— Мечтатель сегодня проверит твои успехи! — провозгласил избранный, и драконикусы, злорадно расхохотавшись, моргнули тремя парами глаз.

Хин вздохнул и поднялся с места.

— Застряли? — полюбопытствовал он.

Братцы попытались переглянуться.

— Да, — объявил один из них, а двое молчавших дружно закатили глаза.

Хин широко ухмыльнулся и скрестил руки на груди, приподнял ногу — так чтобы чешуйчатые злодеи могли её видеть — задумчиво осмотрел крепкий каблук, хмыкнул и уточнил:

— Так кто из вас больше всего рад за меня?

В этот раз моргнули две пары глаз.

— Знаешь, — в один голос умильно забормотали оба хитрых брата, — да нет, мы это, как его…

Они просительно уставились на Хина.

— И вправду: как его? — словно и не замечая их взглядов, поинтересовался тот.

— Кого? — озадачился Бекар.

Братья попытались уничтожить его взглядом. Хин серьёзно качнул головой.

— Вот и мне любопытно.

— Это когда не злорадствуют, а напротив, — нашёлся с объяснением один из злодеев.

— Есть такое слово, — убедительно заверил другой.

— Со… — выговорил мальчишка и взмахнул рукой, предлагая продолжить.

— Собрание? — радостно воскликнул средний брат, тут же пискнул и покраснел — двое других чувствительно лягнули его.

— Сосредоточение? — подумав, предположил один из хитрецов.

— Содействие? — выпалил другой. — Нет? Соблазнение? Содрогание? Сокрушение? Соответствие? Состязание? Сопротивление? Собирать на голову горящие уголья?

— Соблазн велик — и совесть молчит?

— Совать нос? Со всеми потрохами? Солжёт не дорого возьмёт?

— Сон в руку? Сорвать на ком-нибудь сердце? Софизм?

— Боги мои, — вздохнул мальчишка. — Даже я уже знаю эти слова на вашем языке: сопереживать, сочувствовать, сожалеть, сострадать.

Драконикусы переглянулись:

— А, точно! Именно это и вертелось на языке.

— Почему же тогда вы не угадали? — поинтересовался Бекар и тут же взвыл.

— Ну так? — деловито спросили злодеи, уставившись на человека. — Поможешь нам выбраться? Спины напекает.

— А вы объясните клубкам, что я не дичь? — строго прищурился Хин.

— Объясним?! — братья изумлённо скосили глаза друг на друга. — Ты что! Не будь жестоким самовлюблённым эгоистом: нельзя лишать их смысла жизни!

Мальчишка топнул ногой:

— А если они однажды меня сожрут?

— Нам будет очень… — парочка задумалась. — Как его…

Хин вздохнул:

— Тогда болтайтесь до вечера. Я занят, — он повернулся к инструменту.

— Хорошо-хорошо, постой! — наперебой заголосили злодеи.

Юный Одезри оглянулся, не скрывая довольной улыбки:

— Итак?

Братья тяжело вздохнули и трагическими голосами, словно переступая через себя, изрекли:

— Можешь пнуть Бекара, — повисла пауза. Хитрая парочка умильно оскалилась и объяснила: — Он вылетит, и мы освободимся. Только ты не жалей, размахнись как следует. А мы уж позаботимся о том, чтобы он тебе не отомстил. Ну как: хороша сделка?