Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – фрейграф

Бледная луна ближе к рассвету стала вдвое крупнее, покраснела, свет падает на землю уже не призрачно-серебристый, а зловеще-багровый, недобрый, я чувствовал, как начинает тревожно биться сердце, а дыхание то и дело останавливается в груди, словно я прислушиваюсь к погоне.

Старик поднял голову, осмотрелся. На бледное лицо легла тень.

— Время Ночной Охоты, — произнес он. — Нам пора…

Призраки посерьезнели, начали подниматься. Думаю, из уважения ко мне, могут же исчезнуть и сидя. Старик вскинул руку в прощальном жесте, другие неумело повторили забытое движение.

— Удачи, — сказал я.

— И тебе, — ответил старик за всех.

Они исчезали медленно, таяли, как водяной пар, а я дождался, когда исчезнет последний, опустил плотную кожаную пленку на глаза и погрузился в короткий рептилий сон.

Утром, после короткого завтрака, я ринулся вверх с такой прытью, что Мириам вцепилась в шипы, а принцесса радостно завизжала. Я поднимался и поднимался, а внизу леса стали травой, реки — серыми ниточками, потерянными на зелени.

— Где мы? — пробормотала Мириам озадаченно. — Ничего не пойму…

— Пласкатик, — покровительственно сказал я.

— А тебе все понятно? — огрызнулась она.

— Да, — ответил я.

— Ну так скажи, где Карагиле?

Я проревел:

— Смотри чуть левее. Что видишь?

Из-за горизонта поднимается странно оранжевая линия, растет и медленно превращается в невысокий бордюрчик. Основания не видно, и еще не скоро увидим, женщины не догадываются, что земля круглая, еще немало миль впереди, пока увидим Великий Хребет во весь рост…

Внизу по зеленому полю двигается некое серое пятно. Я не стал снижаться, просто напряг зрение, изображение приблизилось, разбилось на множество мелких комариков. Ну да, очередная орда делает набег на соседа… Во имя чести, славы, доблести и хорошей добычи.

На мой взгляд, варвары — это нечто вроде викингов, тоже пришли с моря, но здесь это давно осевшие викинги, усвоившие часть местной культуры и во многом усвоившие ее лучше коренного народа. К примеру, викинги вообще не умели ездить верхом, у них вообще не было коней, викинги даже не умели плавать, северные моря не располагают к таким развлечениям, даже сражения викингов друг с другом никогда не происходили на море: спешно поворачивали к берегу, приплывали на мелководье, спрыгивали и дрались по колено в воде.

Но те из викингов, что высадились на берегу Франции, захватили большую область и назвали ее Нормандией, где настолько быстро усвоили французскую культуру, что вскоре стали бóльшими французами, чем местное население. Здесь же викинги освоили незнакомое коневодство и пересели на лошадей, с энтузиазмом создавая конные отряды. Странное сочетание северного яростного натиска с безудержной удалью кочевников, только Аттилы не хватает, к счастью…

Великий Хребет растет вверх и вширь, я поднялся повыше, благо туч нет, отсюда видно, как эта непомерно высокая и похожая на каменную стену горная цепь спускается в далекий океан, полностью лишая всякой возможности перейти на ту сторону.

Насмотревшись на это жуткое дитя катаклизма, я заметил, как далеко на горизонте начало сверкать грозным огнем багровое облако. Такие за время полета в их сторону обычно раздергивает ветер, сдвигает в сторону, однако это медленно растет и наливается недоброй мощью. Я ощутил нехорошее предчувствие, не мог понять, закат или такой странный рассвет не вовремя, недавно перевалили через полдень, облако с каждым взмахом крыльев страшноватее, мурашки по чешуе становятся все крупнее…

Мириам что-то провопила, я повернул в ее сторону голову. Она сжалась, глаза рассерженно-испуганные.

— Это и есть Карагиле!

— А где же… — начал я неторопливый рев и умолк.

Из-за горизонта начала выдвигаться гора. При ее высоте пик должен быть белоснежным, покрыт льдом, но моему устрашенному взору представилось обугленное острие, так крестьяне «закаляют» деревянные концы самодельных копий. Острие расширяется и расширяется, я заработал крыльями чаще, инстинктивно поднимаясь выше, и понял, что вся гора представляет из себя этот обугленный наконечник чудовищного копья, что грозит небу.

— Реликт Хребта, — рыкнул я ошарашенно. — Ишь, отводок… Надеюсь, Хребет не размножается ими. А то всем нам конец.

— Что? — крикнула Мириам.

— Мысли вслух, — объяснил я. — Я же умный? Вот и умничаю.

— А-а, ты только крыльями не забывай, а то доумничаешься.

— И что, — проревел я непонимающе, — там что-то еще растет?

Мириам крикнула:

— Да!.. Я сама слышала, что карнисса обожает селиться на грозовых горах.

— Даже обожает?

— Да…

— А много таких гор?

— Говорят, в древние времена были еще, но сейчас в Гандерсгейме это последняя.

— Слава господину, — сказал я с облегчением. — А на той стороне Хребта их нет вовсе.

— Ты и там порхал?

— Где я только не бывал, — ответил я печально и гордо. — Та-а-ак, ищем место для привала…

Принцесса сказала заботливо:

— Давно пора! Твои бедные крылышки уже устали. И сам ты бедненький.

Мириам сказала недовольно:

— Вики, мужчин нельзя жалеть. А то совсем на голову сядут. Они должны и снова должны!

— Что должны?

— Все, — отрубила Мириам. — Все должны. И всегда! Им нельзя давать спуску. Они способны на подвиги только тогда, когда мы их подталкиваем. Хотя бы в спину.

Я опустил взор, магистр как в воду глядел: вокруг горы не просто десятки стойбищ, где женщины и дети, но и воинские отряды носятся вскачь так хаотично, что не рассчитать, где окажутся в следующие полчаса. Безумец тот, кто попытается достичь горы пешком или на коне. Пожалуй, даже войско завязнет и растворится, как мед в горячей воде: слишком много здесь хорошо вооруженных отрядов. И не просто охраняют, они живут здесь компактными племенами, где каждый мужчина — воин…

По ту сторону Карагиле земля занята стойбищами вплоть до стены Хребта. Вправо и влево их столько, что муравьев меньше в ином лесу. Понятно, враг найдет здесь только свою могилу.

— Вон хорошее местечко, — сказал я обрадованно, — там нас никто не побеспокоит ночью…

Женщины в недоумении молчали, когда я на почтительной дистанции прошел мимо Карагиле, словно боялся, что она меня укусит. Дальше громада Великого Хребта заслонила мир, я распластал крылья и медленно спланировал на замеченный издали уступ.

Вблизи он оказался еще больше, чем выглядел, можно устраивать скачки. Женщины слезли с опаской, встали плечом к плечу и уставились испуганными глазами.

Мириам спросила рассерженно:

— Почему здесь?

— А что тебе не нравится?

— Эта стена до неба, — нервно сказала Мириам. — Она давит. Вот-вот обрушится прямо на меня.