Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – фрейграф

Второй пояс защиты на крутом уступе, опоясывающем гору. И везде приготовлены большие груды камней. Как только отважные герои попытаются лезть на эту гору, у них не будет ни единого шанса: камни покатятся вниз, сбивая и размалывая в кровавую жижу даже самых крепких и закованных в латы.

Часовые, как я рассмотрел, с оружием в руках у костров чешут языками, похожие на болтливых женщин. Впрочем, когда большим и сильным мужчинам заняться нечем, они могут вести себя и хуже женщин. Мужчины вообще-то по натуре шире, как в хорошую сторону, так и в очень даже не совсем.

Я прикинул, как взбираться, ничего не получится, у них наверняка есть амулеты по обнаружению незримничества, а насколько я сейчас в нем усилился… как-то проверять страшновато, слишком большие ставки.

Ладно, где невозможно было пройти или пролететь дракону, я ухитрился пробраться в личине человека. Но сейчас человеку не пройти, будь он трижды герой… Так что слово дракону.

Я залег в темноте среди колючих кустов, сосредоточился, превращение происходит вроде бы без молний, треска и гула, а что медленно — так все на местах, никто не шастает вверх-вниз…

Мне показалось, что никогда так долго не совершалось превращение в дракона, голова крутится так, что едва не упал, внутренности жжет, а на плечах будто держу гору.

Сделал шаг и понял, что от страха перед неизбежной схваткой переборщил: у меня тело даже не тираннозавра, а что-то крупнее и страшнее. Жалкие крылья свисают с обеих сторон бронированной, как у стегоцефала, спины, бесполезные для полета больше, чем крылья страуса или пингвина.

Тяжело ступая, я потащил свое грузное тело вверх. Координация хромает, до задних лап сигнал доходит с опозданием, могу споткнуться на ровном месте…

Впереди раздался испуганный вопль:

— Там что-то есть!

Затем другой вскрик:

— Там целая гора!

Я постарался ускорить шаг, теперь промедление смерти подобно даже для такого зверя, увидел костры, упрятанные от чужих глаз в ямы, а за ними силуэты закованных в железные доспехи людей с оружием в руках.

— Все вниз! — проревел я. — Кто успеет — будет жить!

Они закрылись щитами, я шумно выдохнул заготовленный огонь. Несколько человек, охваченных огнем, закричали и бросились на землю, пытаясь сбить пламя, другие принялись метать в меня дротики.

Я взревел и, как поворотная башня, начал поливать огнем появляющиеся с разных сторон человеческие фигурки. Когда противники исчезли, я двинулся вперед, с боков набежали снова. Отважные здесь люди, метнули бесполезные дротики, сами же видят, что без толку, но честь и гордость не позволяют отступить, закрылись щитами и с мечами наголо бросились в самоубийственную атаку.

Некоторое время стучали клинками по сверхпрочным пластинам, выкрикивали ругательства. Я тяжело взбирался выше и выше, чувствуя себя китом на суше, но когда начали напрыгивать и на голову, стараясь попасть остриями в узенькие щелочки брони и поразить глаза, я качнулся вправо-влево, а хвостом махнул из стороны в сторону, и сразу крики смолкли, только остались удаляющиеся стоны.

Я хрипел и отгонял кровавую пелену с глаз, камни ползут навстречу очень уж медленно, а до вершины горы еще далеко…

Наверху раздались крики, вспыхнули костры, заметались люди. Я прислушался, злорадная улыбка попыталась раздвинуть рептилий рот, но не получилось.

Поднимаясь медленно, как я считаю, но все же быстрее человека, я наблюдал, как они отчаянно пытаются повернуть арбалеты.

Высокий человек в блестящей кольчуге вынырнул, казалось, из пламени костра и прокричал:

— Быстрее! Поворачивайте арбалеты!.. Он идет снизу!

Сразу несколько человек закричали устрашенными голосами:

— Их не повернуть!

— Они стреляют только вверх!

— Дракон не может снизу…

— Это не дракон!

— Дракон, смотрите…

Я рывком поднялся на очередной уступ, взору открылись два мощных арбалета. Оба закреплены на станинах и позволяют лишь небольшую корректировку для прицеливания чуть выше-ниже и вправо-влево. К счастью для меня, никто не мог предусмотреть, что крылатый дракон окажется таким дураком, что начнет подниматься от подножья, когда ему нужна вершина…

Народ с криками начал разбегаться. Я дохнул огнем, просушенное и просмоленное дерево арбалета вспыхнуло с превеликой охотой. Не теряя времени, я обошел гору по периметру и выжег, как клоповьи гнезда, все четыре установки по защите от нападения с неба, а потом начал торопливо взбираться к вершине.

Нет, человеком я поднимался бы намного дольше. Хоть и тяжело тащить тяжелое тело, зато размеры позволяют не искать тропки, а все труднопреодолимые для человека уступы мало что значат…

Я поднял глаза кверху, оптимизм выдуло, как ледяным ветром. Вершина, как и вся гора, тонет во мраке, но мне достаточно света звезд этой половины неба, чтобы видеть ее отчетливо. И чтобы понять, что мне туда карабкаться несколько суток… А погоня, понятно, настигнет меня раньше.

Сцепив зубы, я тащил себя вверх и тащил, каменная поверхность уплывает вниз неспешно, но безостановочно. Иногда я чувствовал себя мухой на стене, гадостное липкое чувство страха, лапы дрожат, когти обломаны, все мышцы ноют, стонут и молят о пощаде…

Я твердил себе, что уже близко, ну почему эта карнисса должна расти именно на макушке, Господи, ну что за выверт, камни везде одинаковы…

Глаза уловили высоко впереди странный блеск, я взобрался еще на пару уступов, а там выше прямо из блестящих сколов торчат растения. Если это не карнисса, то я не дракон.

Цветы закрыли чашечки на ночь, мелкие такие бутоны, здесь их пять штук, а вон там выше еще пара… Я осторожно взял камень в лапы, сдавил. Теперь понимаю, почему никому даже в голову не приходило попытаться насчет отвара из корней.

Камень сопротивлялся, хотя даже гранит уже сдался бы. Я напряг все силы, в лапах наконец сухо хрустнуло. Камень не раскололся, а рассыпался, как песок. В моих когтисто-перепончатых остался тонкий стебель с белым корнем, как у сельдерея.

— Вот оно, — пробурчал я.

Раздавив еще несколько камней, я оставлял карниссу и тяжело взбирался наверх, где отыскал еще три местечка. Лапы ноют, быстро покрываясь ранами и ссадинами, я залечиваю, и тут же все повторяется снова и снова.

— Остановись, — сказал я себе, — не жадничай. Если зайдешь слишком далеко, снизу успеют прибыть более подготовленные…

Из большого ящера в поменьше трансформация идет быстрее, я собрал карниссу с корнями в один мешок, сорвал три цветка и сунул в другой. Это для Мириам и ее родителя…

В груди что-то шелохнулось, все-таки быстро свинею, а это нехорошо. Нельзя давать себе волю, так человек быстро превращается в сволочь, а потом и вовсе в демократа.