Елизавета Дворецкая - Весна незнаемая. Книга 2: Перекресток зимы и лета

– Этот уж не годен! – сказала Лада. – Теперь тебе новый нужен. Такой, чтобы тебе помогал твоей силой владеть и на доброе дело прилагать. А сил тебе много понадобится. Я тебе такой науз сделаю. Встань.

Громобой поднялся на ноги; его слегка покачивало. Кровь в нем кипела, по коже бежал озноб, а изнутри поднималась мощная волна жара. Волны тепла и холода боролись в нем, рвали на части, и он сжимал зубы, словно это могло помочь ему сохранить свою целостность.

Богиня протянула к нему обе руки ладонями вперед, и от ее ладоней на Громобоя подуло мягким свежим ветерком; ветерок овеял лоб, внутренний жар поутих, головокружение унялось. Шум в ушах сменился множеством внятных голосов: каждая травинка под ногами, каждый листочек в роще шептали ему какие-то складные речи, хотели что-то внушить ему.

запела богиня Лада, и каждая веточка подхватила ее заклинание, роща запела. Поле вокруг распахнулось широким простором, край неба облился розовым рассветным сиянием, в воздухе, на травинках заиграли светлыми отблесками капли росы, заискрились то огненным, то зеленым, то темно-синим светом.

Травы и цветы приподняли головки, рванулись вверх, стали расти, и вот они уже скрыли Громобоя, как невиданный лес. В травах мелькали и тут же исчезали образы берегинь: румяное лицо вырастало из цветочного бутона, стройное тело выходило из стебля и снова исчезало; длинные травяные листья сплетались в косы, нежные руки тянулись к Громобою и гладили по лицу, скользили по плечам. Нежная щека прижималась к щеке и тут же оборачивалась свежим упругим листом; живые яркие глаза манили и звали, и тут же зовущий взгляд сменялся блеском росы в серединке голубой незабудки… Потом все эти чудо-заросли разом опали, но в воздухе густым облаком висел запах травяной пряной свежести. Сотни запахов сплетались и пьянящим потоком лились в грудь, и от них в крови просыпались новые силы, мысли прояснялись, взор обострялся.

пела богиня, и бесчисленные ветры пали с неба на ее зов, пригнули верхушки берез. Стон прошел по роще, докатился до края небес, грозовые порывы трепали и били деревья, но голос богини Лады окреп и усилился, перекрывая шум ветра и листвы:

Богиня Лада развела руки в стороны, и все бесчисленные ветры, сотрясавшие небо и землю, разом устремились к ней. В воздушных потоках мелькали искаженные лица, то хохочущие, то яростные, а за ними вились тела вроде змеиных – способные летать без крыльев, крушить и ломать без рук, преодолевать огромные расстояния без ног. Богиня взмахнула руками, и Громобой увидел вместо рук ее лебединые крылья. Лада Бела Лебедь протянула руки-крылья к Громобою, и вихри устремились к нему, обвились вокруг, завертелись, закружились… Сквозь вой и свист ветров до него доходил голос богини; самой ее он не видел за мелькающей круговертью, но голос ее звучал ясно и четко, вкладывая каждое слово прямо в его душу:

В глазах у Громобоя мелькало бесчисленное множество видений: перед ним вставало рассветное сияние, и тут же розовый небосвод подергивало багряным, в нем загорались во множестве огонечки звезд; синее облако затягивало все в темноту, а ее вспарывал, как меч, серебряный месяц. И каждое видение обдавало его волной новой силы: багрянец рассветного неба, блеск звезд и месяца, сияние солнца вливались в его жилы, пронзали и оживляли каждый мускул. Он вдыхал могучие ветры поднебесья, и им не было тесно в его груди. И голос богини лился с неба, сплетаясь с голосами ветров и блеском светил:

Постепенно все стихло: улетели ветры, прояснилось небо, роща успокоилась и снова завела свой ласковый лепет. Вокруг снова сиял мирный летний день, но Громобой ощутил себя другим. Сила ветров бурлила в его крови, сердце казалось красным солнцем, греющим его изнутри, горячий блеск молний переливался по жилам. Напротив него стояла богиня Лада, а по бокам ее три берегини, испуганно сжав руки, таращили на Громобоя глаза, полные ужаса и восторга.

– Захочешь – ударишься оземь, станешь красным конем Перуновым! – произнесла Лада, и в голосе ее слышались отдаленные отзвуки ветровой песни. – А захочешь – снова человеком будешь.

Громобой коснулся бока: под рубахой, там, где он привык носить плотный ремешок науза, появился другой пояс, тонкий и легкий, как будто сплетенный из шелковистых девичьих волос. Пальцы легко проходили сквозь него, как сквозь воду, не разрывая; на ощупь этот новый науз был как густой ветер или слишком жидкая вода…

– Теперь идем! – Лада знаком позвала его за собой.

Громобой шагнул за ней и тут же увидел, что совсем рядом с опушкой рощи луговина кончается высоким обрывом. Здесь приветливый берег как будто обрывался в бездну: внизу ходили тяжелые синие тучи.

– Смотри! – раздался позади повелительный голос богини Лады.

Громобой вгляделся и ощутил, что взгляд его раздвигает темные облака. От непривычного усилия вдоль позвоночника пробегала дрожь, но Громобой ясно увидел, как внизу на дне долины проступают очертания горы, а на горе – город за высокой стеной. Он видел детинец на вершине, терема и улочки, потом посадский вал, ворота, площадь торга, бесчисленные темные крыши избушек на посадских улицах. И легко было разглядеть каждую мелочь, потому что всякая крыша, всякая улочка изливала тонкий золотистый свет. Весь город был напоен этим светом, точно солнечный луч светил с темного неба только на эту гору.