Роман (Крысь) Хаер - 2. Идеальное Дело

«Помог бы лучше», — обиженно сказал я рыжему зрителю, и заслужил картинку зеленого клыкастого муравья, тащащего в гору огромное бронированное чудище. Вид у муравья был очень озадаченный.

— Ладно, ты доигрался, глупый дракон, — рассерженно сказал я. — Сейчас пойду и бабе Торе нажалуюсь!

Дракон Гоша хитро на меня покосился, но серьезно мое заявление не воспринял. Если совсем уж честно, то я боялся идти к бабуле-хорошуле без дракона. Если то, что я залез на гору не с той стороны (ну мало ли — может я альпинист!) вызвало такую реакцию у старушки, то уж за бесполезность в качестве драконьего проводника она меня просто сравняет с землей. Но деваться было некуда — я встал на ноги и, пригрозив ленивой зверюге кулаком, пошел в сторону выхода. Рыжик радостно побежал впереди.

Поднявшись к избушке бабы Тори, я встал перед ней с видом, выражающим сакраментальное: «Ну, не смог я!»

— А хде Гошка-та? — удивленно спросила меня бабушка.

— Не хочет он сюда идти, — буркнул я.

— И чаво, он сам тябе сказал об ентом? — ехидно поинтересовалась бабуля-хорошуля.

— Я догадался.

— Вот догада-то кака ко мне пожаловала! Радость-то кака! Могет мине встать и в пояс тебе кланяться надоть? Не, ты намякни, мола баба Торя, ты мине поклонися, а то давненько ты дурням не кланалася, — стала изгаляться бабка. — Ето-ж надоть так ляпнуть-та? Дагадалси он!

— А что мне делать-то?! Ну не идет дракон сюда — хоть ты тресни, — не выдержал я.

— Трещишь как дятел, а толку никакова, дурень — есть дурень, — вынесла свой вердикт вредная старушка, посмотрела на меня, сжалилась и дала наставление: — За шары его бяри и тащи сюды.

— Не понял, — протянул я удивленно.

— Чавой засмущалси? — притворно удивилась бабуля-хорошуля. — У самого нету чтоль? Ну что тебе молвить на то — не удивительна ето мине. Зачем такому дурню шары-та? Таких же дурней плодить?

— Как это — за шары? — хлопая глазами, спросил я.

— За яйцы (я не виноват — так вредная бабка сказала!) его бяри — да сюды тащи! — крикнула баба Тря, окончательно рассерженная моей тупостью. — С виду деревенский дурень, а штисняется как городской болван!

Полностью обалдевший от открывшихся перспектив, я развернулся и снова начал спускаться к подножью холма. Вслед летело сердитое бормотание бабульки-хорошульки: «За шары его хвать — и сюды тащи, дурень! За яйцы драконьи, а не за свои бярись! А свои шары — беряги! Пригодятся еще, дураку, хотя…». Рыжик шел рядом, довольный донельзя, и, по-моему, полностью солидарный с болтливой старушкой.

Спустившись с холма, я зашел в пещеру и через десять минут снова стоял рядом с драконом. Кот отошел в сторонку, и с интересом стал ждать предстоящего циркового представления. И надо сказать — я его не разочаровал.

— Гоша, в последний раз добром прошу — пойдем со мной к бабушке! — строго сказал я, настраивая себя на предстоящее решительное действо.

Дракон не обращал на меня никакого внимания, продолжая с аппетитом уплетать антрацит.

— Ну ладно, ты сам напросился! — сказал я грозным голосом и подошел к Гоше с тыла. Я постоял в нерешительности минуту, потом плюнул на пол с расстройства, разбежался и пнул дракона меж задних ног. Обиженный рев зверюги чуть меня не оглушил. Дракон резко повернул шею, и его голова стала смотреть назад. В воздухе запахло ацетоном.

«А теперь беги», — посоветовал мне Рыжик, и первый рванулся в сторону выхода. Я послушался совета, развернулся и быстро побежал за котом. Воздух затрещал, и, повернув на бегу голову, я увидел, как дракон пустил струю огня (сильно напомнив мне в этот момент огнемет из одной компьютерной игры) прямо себе на хвост. Потом массивная туша зверя развернулась и дракон Гоша с жутким топотом, от которого затряслись стены пещеры, побежал за мной.

Я бежал по ровному полу туннеля, глядя на рыжий хвост, мелькающий впереди, и с ужасом слушал мерный топот за спиной, сопровождающийся ревом. Ревел Гоша низко и однотонно, этот звук мало напоминал яростный вопль зверя и был чем-то похож на приглушенный рев мощного автомобильного мотора.

Выбежав из пещеры, я увидел впереди огромный ствол лесного гигантского дерева и побежал к нему. Дракон не отставал, преследуя меня с кряхтением обиженного деревенского силача. Обогнув ствол дерева, я побежал в обратном направлении и вскоре несся по каменной дороге к бабе Торе, на которую я в тот момент очень рассчитывал, как чуть позже оказалось — зря. Дракон бежал за мной.

— Я те чо сказала? — закричала старушка, когда увидела меня, бегущего со всех ног. — Хватай и вяди, сказала! А ты почто животинку-то мучаишь? Тябе бы так самому по шарам дать!

На скамейке перед домом сидела вредная бабуля, которая не сделала ни одного движения, чтобы мне помочь. Рыжик примостился рядом с моими вещами, улегся и начал с интересом наблюдать за гонкой. Кот настроился на длительное шоу. Я пробежал мимо них и стал оббегать избушку. Дракон, как привязанный, бежал следом.

— Да ты не пережувай, бягун! — крикнула бабка, когда я начал поворот за избушку и уже не прекращала меня напутствовать до тех пор, пока я не скрылся с ее глаз. — Гошка — зверюга незлобливая. Часок тя погоняет и остынет. Только быстра бяги — Гошка на бягу огнем пляваться не могет. Остановишься — он тя быстра поджарит.

«Мне с тобой весело», — радостно поставил меня в известность Рыжик, и я побежал по удобной каменной дороге вниз. Ответить я им не мог, так как берег дыхание — дракон топотал за мной почти с такой же скоростью.

Трасса забега проходила между покосившейся бревенчатой избушкой на вершине холма и огромным стволом дерева у его подножья. Лидером гонки был джисталкер, который несся, нарезая круги, каждый раз ловко огибая избушку в верхней точке трассы и ствол дерева на нижнем повороте. За ним, как тяжелый паровоз, пыхтя, бежал огромный дракон, размером с африканского носорога. На ровных участках трассы дракон сокращал отрыв от лидера гонки, и порой его огромная голова находилась буквально в метре от джисталкерского затылка. Но на поворотах зверюгу подводила инерция движения — дракону приходилось тормозить свою огромную массу и тогда разрыв увеличивался.

За всем этим с интересом наблюдала зрительская аудитория, состоящая из рыжего лесного кота и маленькой сморщенной старушки, удобно устроившаяся на скамейке (которая в этот момент заменяла трибуны стадиона) перед домом на верхнем участке трассы. Кот смотрел молча, являясь болельщиком джисталкера, и изредка давал ему бесценные советы, а старушенция не умолкала ни на минуту, описывая все перипетии гонки как профессиональный комментатор, при этом явно болея за дракона. Остальных обитателей леса острая и напряженная гонка преследования абсолютно не интересовала.