Вера Камша - Сердце Зверя. Том 2. Шар судеб

Возле пушек скучал стражник в зеленом столичном мундире – охранял былую доблесть. Путешественник осадил Краба и спросил дорогу к Святой Урфриде. Страж оживился и объяснил довольно-таки толково, за что и был награжден. Фельсенбург уже сворачивал в указанный проулок, когда его настиг отчаянный вопль.

– Сударь!!! – орал стражник. – Сударь, стойте!

Не очень чистая совесть требовала удрать, но лейтенант не внял и придержал лошадь.

– В чем дело, милейший?

– Сударь, – выпалил стражник, – вы того… ошиблись…

– Ошибся?

– Вы мне того… золотой дали!

Вот болван! Не стражник – Руперт фок Фельсенбург. У славного провинциала хорошо, если сыщется с десяток золотых. Зепп явился на флот с единственным!

– Благодарю, – кивнул Руппи, – я и впрямь ошибся, но отец говорит, что отбирать у честного солдата жалованье – дурно. И потом, один золотой не золотой, а я намерен разбогатеть, так что выпей за мою удачу. Она мне нужнее.

– Непременно, сударь! – просиял вояка. – Как сменюсь, так и выпью! Помяните мое слово, быть вам полковником, если не больше!

– Больше, – заверил Фельсенбург и пришпорил Краба, который, разумеется, пошел боком.

– Тьфу ты! Старые знакомые!

Воюющий со все сильнее наваливавшейся на душу тревогой Чарльз не сразу сообразил, что Уилер показывает в сторону пройденной утром долинки. Давенпорт совсем о ней забыл, до рези в глазах вглядываясь в отвергнутое дефиле, а гаунау взяли и подошли. И в самом деле, почему бы им не подойти?

Подъехал командующий оставленным у входа в основное ущелье пехотным заслоном Вайспферт, поднял трубу, о чем-то спросил Уилера, а Чарльз все пытался отпихнуть мнимую угрозу и вернуться к войне. К появившимся из-за холмов конным егерям. К полученному приказу «при появлении противника – всеми силами задержать преследователей».

Давенпорт сам отпросился к Вайспферту, и маршал отпустил, а вернее всего, Савиньяк решил оставить их с Уилером при арьергарде – сейчас это значения не имело. Может, по дефиле с юго-востока и ползла смерть, но она опаздывала, уступала другой, зримой, стреляющей из пушек и рубящей палашами. Гаунау явились, и их следовало отбросить. Это было очевидно, и Давенпорту наконец удалось это принять. Все еще чувствуя странный холод, капитан развернул чалого, присоединяясь к Вайспферту и его офицерам. Какое-то время гости и хозяева, стоя на месте, просто рассматривали друг друга в подзорные трубы. Потом у гаунау началось шевеление: к немногочисленным гарцующим по склонам разведчикам подтягивалось подкрепление. Вот их уже больше эскадрона, вот уже целый полк…

– Сейчас пойдут, медвежьи дети… – чуть ли не с нежностью произнес Уилер. Вайспферт что-то согласно хмыкнул.

Полковник не оглядывался на дефиле и ничего не спрашивал, точно не он выговаривал за недонесение о надорских снах и настаивал на особой проверке проходов. Вайспферт отдавал дань бергерским суевериям, но не тогда, когда гаунау в прямой видимости.

– От Стоунволла, – весело выпалил подскакавший «фульгат». – Все уже на тропе. Теперь заслон надо держать там.

– И хорошо, – откликнулся Уилер. – Чем у́же, тем лучше.

– «Медведь» точно застрянет, – добавил командующий мушкетерами пехотный капитан и засмеялся: – Особенно если жирный.

Мушкетер был преисполнен надежд как следует потрепать врага. Еще бы – такая позиция и такая оказия! Не каждый день прикрываешь всю армию… Чарльз тоже бы от такого не отказался, но именно сейчас совершать подвиги совершенно не тянуло.

– Отходим. – Вайспферт неторопливо опустил трубу. – К началу Ручейной тропы. Уилер, Давенпорт, к вам это тоже относится.

Окажись Чарльз сейчас старшим, он погнал бы армию на гаунау, то ли прорываясь с боем, то ли унося ноги от того, что все сильней холодило спину. Но армией командует Савиньяк, арьергардом – Стоунволл, а заслоном – Вайспферт. Бергер всегда отходит последним. Он прикрывает Стоунволла, Стоунволл – всю армию. Одно дело у Гемутлих сто́ит высших орденов, но чтобы получить ордена, нужно вернуться в Талиг. В целый Талиг. И все же… Все же нужно доложить. Сейчас они займут позиции, и он доложит.

Вверх по ущелью. Лошади идут покорно, под ногами никаких зайцев, а косуль и птиц, если они тут и были, распугали. Даже лучшую армию с широкой дороги не завернешь на узкую без толкотни, неразберихи, криков, вот живность и разбежалась. Ничего особенного – кто угодно скажет, а гаунау, кажется, двинулись. Правда, не слишком шустро и малым числом. С полк кавалерии, не больше. Неспешной рысью, отходящих догнать не пытаются, даже не стреляют. Через четверть часа будут у дефиле, еще столько же до непонятного разрыва в скалах, разделяющих основную дорогу и Ручейную тропу.

– Дальше не пойдем. – Вайспферт останавливает коня, не доезжая до скороспелой – закрыть способную пропустить всадника щель дело нескольких минут – баррикады. Набитые камнями повозки уже готовы окончательно загромоздить проход. Стоунволл любит повозки и фуры, хоть и иначе, чем Эрмали. Что генерал будет спасать, полковник швырнет под ноги врагу, вот и теперь… За такой баррикадой можно держаться долго. Пока еще «медведи» подвезут, а потом и подтащат пушки. Слева – горный склон, справа – каменистое русло, пригодное разве что для того, чтобы самые нетерпеливые ломали там свои ноги. В назидание товарищам.

Дальний, почти неразличимый цокот теперь уже чужих копыт. Журчание ручья – и все. Птицы улетели, а камни молчат и ждут. Подошло ли к егерям подкрепление, оставалось тайной. Чарльз видел только ближайший к входу в ущелье кусок долины и остановившихся гаунау. Они не лезли дальше, что удивляло: уж в само-то ущелье можно было и войти. Ждут пехоту? Артиллерию? Нет, тронулись, хоть и медленно. Опасаются ловушки? Вообще не уверены, что Савиньяк здесь, а не морочит им голову и не заходит с тыла? А кстати, куда выводит Ручейная тропа? Куда она в самом деле выводит – уж не в спину ли Хайнриху?!

Вайспферт говорит с мушкетером, кобыла полковника – рыжая хитрая Лиса – взмахивает хвостом и переступает ногами в белых чулочках. Мушкетер уже отъезжает, сейчас можно будет доложить, что…

Это не было ни криком, ни ударом, ни озарением, просто Чарльз услышал смерть. Субординация, почти подобранные слова, неуверенность – все полетело к кошкам, и Давенпорт заорал:

– Всем отходить! Немедленно!!! Пехота – бегом!

Пехотный капитан осадил лошадь, возмущенно заговорил про трусость, приказ, позицию. Чарльз глянул таким зверем, что мушкетер заткнулся на полуслове, но подчиняться не собирался. Давенпорт выхватил пистолет. Откуда-то выскочил Уилер.

– Остановились… гаунау остановились. Лошади у них артачатся…