Алсана Злолотце - Линия Ветра

— Сколько она еще будет спать?

— Значит, останешься, — Малахан проигнорировала последний вопрос. — Идем, я накормлю тебя завтраком, помнится, ты всегда любил пироги из айранга.

Велен выдохнул, бросил короткий взгляд на Арлеса и вышел следом за Малахан через другую дверь.

Пока он будет отвлекать царицу, остальные должны найти Таисс, спит она или нет. Может быть, что-то еще можно исправить.

— Что ты обо всем этом думаешь? — одними губами спросил Арлес.

— Что эта царица, — Алая вложила в это слово все презрение, — потеряла весь страх и осторожность. Во всем зале только четыре стражницы с копьями. В коридорах вообще никого, заметил? Только приворотная магия без меры. Действует, правда, на загляденье, да, милые?

Лерон неосознанно положил руку на пострадавший от тычка вампирши бок.

— Ну ты и злюка, — усмехнулся Арлес. И тут же получил затрещину. — За что?!

— Для профилактики, — невинно улыбнулась Алая. — Я думаю, нам нельзя разделяться. Один Хаос знает, чего эта великовозрастная самка хочет добиться приворотами.

— Тогда затея теряет всякий смысл, — вампир недовольно покачал головой. — У тебя с собой крови много?

— А зачем кровь? — Листер, один из матросов, опасливо поежился. Вампирша молча потерла переносицу и сложила руки на груди, пристально глядя командиру в глаза.

— Думаешь поделиться способностями? — тот кивнул. — Если поделить людей пополам, вычесть поправку на магов и передать только защиту… Трое, включая одного мага. Часа на четыре. Можно было бы рискнуть, но я не хочу, если честно, пробовать кровь этих… Самок.

— Я тоже так прикинул. Значит, у нас четыре часа на то, чтобы отыскать Таисс.

— Если она все-таки здесь. Я бы не слишком верила словам Малахан, милый.

— А кровь все-таки зачем? — нервно повторил Листер.

Алая, наконец, повернулась к нему.

— Бывают случаи, когда одним сырым мясом не обойдешься, милый. У всего своя цена, ты же понимаешь.

— Я ничего не понимаю, — честно признался моряк. — И не горю желанием превращаться в кровопийцу.

Вампиры синхронно фыркнули.

— Если бы все было так просто! — озвучил их общую мысль Арлес. — Мы всего-то дадим вам на четыре часа возможность не попасть под действие приворотной магии и не заблудиться в этих коридорах. Но если серьезно, то вашего согласия никто не спрашивает: Велемир назначил меня ответственным за поиски Таисс, а не шестерых взрослых мужиков. И я сделаю все, что считаю нужным.

Лерон тряхнул головой и первый шагнул к замершей в ожидании вампирше.

— Вот это другой разговор, милый! — довольно улыбнулась Алая, протягивая руку и убирая ему со лба волосы.

— Смелость принято поощрять, — гвардеец вернул улыбку.

Вампирша удивленно приподняла бровь.

— Какая наглость!

— И наглость тоже, — кивнул человек.

Зрители напряженно замерли. Алая запрокинул голову, обхватила себя ладонями за плечи и затянула гортанный речитатив на эледвере. По мере того, как она шептала древнее заклинание, начинало казаться, будто дочь княжества Ромэн светится изнутри. Когда сияние стало отчетливо заметным, Алая резко хлопнула Лерона по лбу, оставляя на коже отпечаток ладони. И пока гвардеец не пришел в себя — подарила ему короткий, но очень страстный поцелуй.

— Мало! — возмутился парень, закусывая нижнюю губу.

Вампирша пожала плечами и обернулась к остальным. Из них двое уже стояли с отпечатками — Арлес не терял времени даром. Алая быстро коснулась лбов Гарлястика и Листера. И тут же уши заложило от болезненной пустоты внутри. Вампирша покачнулась, но Лерон не позволил ей упасть.

— И? — поинтересовался гвардеец в самое ухо. Алая хмыкнула, отстегивая от пояса серебряную флягу. Пила она жадно, не слишком заботясь об аккуратности. И о впечатлении, которое произведет струйка, стекающая из уголка рта.

— Четыре часа, — напомнил Арлес. — Не сопротивляйтесь чутью, которое поведет вас, считайте это обострившейся интуицией, например.

— Где встречамся? — уточнил Гарлястик.

— Все зависит от того, где окажемся. Не потеряемся, вот увидите.

Малахан не ела, а только крошила в пальцах кусок пирога, медленно и изящно. И сидела, конечно, так, что зеленая ткань выгодно подчеркивала все нужные изгибы тела. Если не знать, сколько дюжин лет этой… женщине и какими способами она поддерживает свою молодость, то можно без раздумий назвать ее прекрасной, как прекрасны мраморные статуи, вышедшие из рук признанных мастеров.

— Ты прячешься от меня, Ветер? Брось, я давно уже простила тебе кражу диска.

— Я? Прячусь? — Велен сглотнул очередную порцию кровавой слюны и через силу усмехнулся. Боль, как это ни странно, помогала ему не растерять остатки хладнокровия и самообладания. Происходящее потеряло остатки реальности. Этот завтрак, который не ели ни хозяйка, ни гость, происходил как-будто в другом мире.

— Да. Раньше ты не отгораживался от меня столом, — точно выверенный взмах руки. Как бы Северный ни сопротивлялся, а царица лэррийек умела завораживать.

— Я могу хоть верхом на него сесть — от этого ничего не изменится. Между нами стена из вещей куда важнее твоего стола.

— Неужели — и в каждом движении, в каждом звуке — фальшь. Она ведет светскую беседу, а внутри празднует победу. Тварь. Лживое чудовище.

И самое отвратительное — даже знай капитан о том, во что потом обойдется ему то плавание к лэррийкам — все равно не удержался бы. Проклятое самоутверждение!

— Мал, хватит разыгрывать из себя наивность, тебе не идет.

— Это часть стены?

Что он делает? Кроме того, что тянет время? Что он делает здесь, в этой комнате, с этой женщиной?

— Основная ее часть — ты, — ар-принцу самому было тошно от того, какое отвратительное чувство вызывала царица всем своим видом. Малахан вопросительно склонила голову к плечу. — Ты мне противна.

Царица усмехнулась.

— Врешь ведь. Хочешь, я разденусь? Без одежды я всегда нравилась тебе больше.

Велен молча покачал головой. Мальцы Малахан замерли в воздухе.

— Ты стал скучен, Ветер. Из урагана превратился в занудный сквозняк.

— Видимо, такова моя судьба, — странно. Он говорит о вещах, которые очень важны для него, а в груди ничего даже не дрогнуло. Как будто все это не по-настоящему и не происходит в реальном мире.

— Я всегда знала, что семейная жизнь портит самых лучших мужчин. Ты не хочешь сказать мне спасибо за то, что я избавила тебя от такой судьбы?

— Не хочу, — нужно отвлечься. Думать о чем угодно, только не о том, что Малахан сделала с Таисс. — Что стало с Криворуким Шахом?

— То же, что и с любым другим капитаном кроме тебя. Висит на рее.

Кто бы сомневался. Нужн о было тянуть время, как угодно, хоть зубами вцепившись, но разговаривать с Малахан было не о чем. Мысли все с большим скрипом приходили в голову, где пульсировало только «Все это оказалось напрасно. Я не успел вовремя, не спас». Хотелось сорваться с места и хоть что-то сделать. Или сесть на пол, вжаться затылком в стену и окончательно провалиться сквозь время. Чтобы больше ничего не было. Потому что после того, как он отказался от дверей, открытых в Хаос, а Таисс превратилась в лэррийку, ничего уже просто не может быть.