Наталия Аникина - Театр для теней. Книга 1

Кеан ан Темиар был живой легендой города. Самый молодой и в то же время самый влиятельный из Верховных жрецов за всю историю Бриаэллара, он и у недоброжелателей снискал уважение за свои заслуги, а умом, выдержкой и изворотливостью выделялся даже среди своих родственников, славившихся именно этими качествами. И на данный момент он был, пожалуй, самой большой проблемой Аниаллу.

Кеан прошёл мимо огромного стола, за которым он обычно устраивал, как выражалась Теола, «разбор полётов с последующим пожиранием», проследовал к растопленному камину и опустился в одно из кресел. Сианай села напротив.

— Ты одна из самых рассудительных и серьёзных алаев, которых я знаю, — только и проговорил Верховный жрец, а Аниаллу уже поняла, что разговор обещает быть крайне неприятным и что о куполе и наларах не будет сказано ни слова.

Он помолчал, глядя ей в глаза.

— Но в последнее время я не понимаю тебя. Твои действия стали поразительно нелогичными, Аниаллу.

— Я не вижу в моих поступках ничего нелогичного, Кеан.

— Ну, если тебе не кажется, мягко говоря, неразумным завести интрижку с сынком Амиалис и тем более — доверить ему свою жизнь и жизни других сианай, передав ему этот чудовищный лоэдаарский кинжал, тогда я склонен…

Он не успел закончить свою язвительную речь — Алу обожгла его гневным взглядом.

— Я ни с кем не заводила никаких интрижек! — воскликнула она. — Если ты ещё не понял, то дело здесь несколько… серьёзнее. — Она выразительно постучала ногтем по широкому браслету на запястье и успокоилась, чувствуя его на своей руке как ободряющее прикосновение Анара. Смысл этого ритуального украшения был хорошо известен её собеседнику, но она, с какой-то удивившей её саму жестокостью, произнесла: — На мне заживают следы от его когтей, на нём — от моих. Это должно тебе о чём-то говорить, не правда ли, Кеан? Например о том, что наши Пути едины. И если он…

— Алу, — оборвал её Верховный жрец, — я умоляю тебя — открой глаза, времена изменились! Не все алаи теперь всецело преданы Аласаис, а враг научился искажать и подделывать всё что ему угодно. — Его голос звучал так, словно он действительно «умолял» её, хотя это было вовсе не в его характере. — Ты сианай, на тебе заживут раны от когтей любого алая! Что до него, могу предположить, что для его… Хозяина, — он криво усмехнулся, — нет ничего невозможного. У него почти хватило сил создать свою Аласаис, что уж говорить о заживлении каких-то ран? — Кеан даже ухом дёрнул, показывая, что обсуждать тут совершенно нечего.

Словно по приказу Верховного жреца, мысли Аниаллу перенеслись в недавнее прошлое, она вспомнила, как случайно наткнулась на Анара в подземельях его родного Руала, как гадала, изменили ли годы того, кого она знала мальчишкой, и можно ли ему доверять? Тогда она сомневалась, теперь — нет. После того, что им с Анаром пришлось пережить вместе, она просто не могла ему не верить, и тем более не смела не доверять собственным чувствам.

— Быть может, я не всегда могу верить своим глазам, Кеан, но своему сердцу и интуиции я верю и верить буду! — выдохнула она. Получилось совсем не так убедительно и величественно, как бы ей хотелось. От этого, разозлившись окончательно, она сузила глаза и прошипела: — И я не понимаю, каким образом моя личная жизнь касается городских властей?!

Тут, как было всегда, когда он вынуждал её обороняться, ей стало неудобно за вспышку гнева и грубые слова. Впрочем, это чувство длилось недолго.

— Ты вольна прыгать в постель к кому угодно, но это не должно ставить под угрозу весь Бриаэллар! — Из голоса Кеана исчез всякий намёк на теплоту.

Как гадко он это сказал — «прыгать в постель»… Впрочем, не она ли сама так старательно убеждала его в своё время, что сианай не может любить так, как простая алайка? Что де предназначение у неё иное, оно куда выше личных интересов, и она просто не имеет права на серьёзные чувства, которых он вполне заслуживает. Тогда она сумела выкрутиться, теперь вот приходилось расплачиваться за лёгкие пути, которыми она ходила в прошлом.

— Я никого не ставлю под угрозу, — раздельно проговорила Алу.

— Потеря сианай — это недостаточно сильный удар по городу? — поднял бровь Кеан.

— Никто из сианай не погиб, — всё тем же «рубленым» тоном отозвалась Аниаллу, — хотя, опасаясь за мою жизнь, Анар вполне мог убить Элеа, даже не будучи предателем.

— Да, все остались живы. Пока, — многозначительно заявил Верховный жрец. — Но, как мы уже убедились, нам не всегда удаётся проникнуть во вражьи планы.

— Не всегда. Но ты-то в этом, видимо, в очередной раз преуспел. Я хотела бы узнать, что за результаты дала твоя разведка в Линдорге, если ты приказал срочно закрыть купол, хотя большая часть Совета выступила против этого?

— К сожалению, я не могу удовлетворить твою просьбу. У меня нет выбора: если ты и дальше будешь закрывать глаза на сущность своего сожителя, как закрывал их его отец на делишки его же матери, — мне придётся держать тебя в неведении. Подумай, Аниаллу, ведь он похож на неё, во многом по….

Кеан замолчал на полуслове, и уши его задвигались из стороны в сторону. Он почувствовал, что кто-то миновал магическую защиту, наложенную на вход в зал, но было слишком поздно, — незваный гость уже закрывал за собой дверь. Аниаллу с трудом сглотнула.

— Вместо того чтобы выискивать во мне черты моей матери, ты бы лучше отыскал её саму, а то она прирежет тебя безо всякого Веиндорова кинжала! — прямо от входа рявкнул Анар. Каждый раз, когда он разговаривал с Кеаном, вернее, выслушивал его, в Анаре просыпалась какая-то юношеская наглость, и следить за своим языком становилось невероятно трудно. Вот и сейчас это ему не удалось.

Он решительно шёл вперёд демонстративно не замечая предупредительных взглядов, которые бросала на него Аниаллу. Между Анаром и Верховным жрецом давно назревало крупномасштабное сражение, и Алу благодарила Аласаис за то, что она позволила ей присутствовать на поле этой битвы, чтобы вовремя разнять сцепившихся котов.

— Я ничего не ищу в тебе, — спокойно и величественно, как только что пыталась говорить с ним Алу, заявил Кеан, — сам по себе ты мало меня интересуешь. Но как хозяин кинжала, так опрометчиво доверенного тебе моей дочерью… — Он выдержал многозначительную паузу. — Согласись, что, отдавая Лоэдаарский кинжал сыну и брату убийц и предателей, который водит дружбу, пусть и с раскаявшимся, но харнианцем, кинжал, способный убить сианай и поглотить её душу — согласись, что моя дочь поступила неразумно. Это было необдуманное решение, на которое её вынудили обстоятельства и которое давно стоило бы пересмотреть. — Он даже улыбнулся, самоуверенный, как всегда, и, как всегда, произносящий вроде бы и правильные, но такие жестокие слова.