Дэвид Фарланд - Логово Костей

Она бросилась в туннель, минуя боковые ходы, ведущие в личные покои Великой Истинной Хозяйки, где хранились ее яйца. Аверан вытерла глаза, борясь со слезами.

Лицо Габорна вспыхнуло в ее памяти, на миг она с тревогой подумала о том, как обстоят дела у него. Она была так взволнована, что не сразу ощутила толчки.

Начиналось землетрясение. Похожие на ребра опоры стен закачались, и пол под ее ногами начал подниматься и опускаться, как волны. Каменные осколки и пыль посыпались с потолка.

Земля страдает от боли , подумала Аверан. Она чувствовала это: тупую, тянущуюся боль, которая пронизывала самые кости мира, усиливая ее собственные страдания.

Она завернула за угол, и на ее пути встал опустошитель — большая неуклюжая самка. Она была встревожена безудержным наступлением Аверан и поспешила в комнаты яиц. Аверан чуяла ее полный боли зов.

В кармане своей чародейской мантии она хранила веточку петрушки, которую Биннесман дал ей много дней назад. Он сказал, что ее надо завязать семью узелками и бросить на свой след, если кто-нибудь пустится в погоню. Узелки она завязала, но до сих пор это средство ей не требовалось. И вдруг она вспомнила об этой веточке.

Она растерла высохшие листочки между пальцами, бросила их на пол и произнесла небольшое заклинание:

Аверан помчалась дальше по туннелю. Пол отчаянно сотрясался от все новых толчков, и вдруг он вздыбился прямо перед ней. Скальные плиты встали торчком. Аверан перескочила через них, мчась, как заяц.

Теперь было уже недалеко — вверх по туннелю, за поворот, через мост, где из специальных горшков брызги горящего белого ила летят на стены, за угол.

И вот Аверан здесь — в зале куда меньшем, чем Башня Посвященных. Всего пара сотен ярдов от одного конца до другого. Как и в Башне, здесь вода медленно текла через небольшое озеро, с бульканьем вытекая из горячего источника. Несколько каменных деревьев росло из потолка.

Все помещение было озарено жутким, неестественным светом.

На полу была вычерчена огромная руна, почти в сотню ярдов в поперечнике: Руна Опустошения. Это было зримое воплощение зла, и оно казалось еще более извращенным, будучи высеченным в камне. Это были не просто линии. Для глаз Аверан это выглядело почти как две змеи, пожирающие друг друга в широком кругу. Но остальные выступы придавали всей сцене чудовищный эффект. Ядовитый туман плавал между ними, не позволяя как следует разглядеть зловещий символ.

Сама руна была сделана из земли. Узлы и гребни, вырезанные в камне, поднимались из земли на разную высоту, создавая барельеф.

Руна испускала узкие, похожие на щупальца, лучи красного и голубого света, они и создавали зловещее освещение зала, словно огонь самой земли просвечивал сквозь стены. Аверан не могла обнаружить источник огня. Казалось, земля пылает, и даже можно было разглядеть красные угли, но это была только иллюзия.

Аверан огляделась, разыскивая то, ради чего она пришла сюда. Габорн велел ей сломать Печати. Но она видела перед собой только одну печать, Печать Опустошения.

Где же остальные?

Она постаралась сообразить, в каких ближних комнатах они могут быть спрятаны. Но память Пролагателя Путей продолжала подтверждать, что руны прямо перед ней.

И вдруг у нее перехватило дыхание: там, среди мерцающих огней; она различила очертания. Если сильно прищурить глаза, то можно увидеть ее — руну, не вырезанную в земле, но созданную из этого странного огня. Печать Преисподней.

Там, над землей и огнем, плавал ядовитый серый туман, свиваясь в завораживающие круги. Никакой ветер не заставил бы дым так свиваться. Третья руна тоже была здесь — Печать Небес, начертанная потоками воздуха.

Печати были расположены одна над другой.

Ее первым побуждением было уничтожить Печать Опустошения.

Я могу обрушить на нее свод , подумала Аверан. Она вытянула свой жезл и приготовила заклинание, ослабляющее камни.

Габорн отступал перед Великой Истинной Хозяйкой. При каждом шаге назад Земля предупреждала его: «Беги!» , а затем снова: «Бей!».

Поэтому он знал, что сразиться с чудовищем — все еще не его задача. Она была сильнее. Он убегал от нее, продолжая убивать ее Посвященных.

В Каррисе битва была в разгаре. Дюжины его Избранных были оторваны от него, и Габорн кричал от боли.

Темные завитки тумана окутывали его ноги, и казалось, сердце его леденело. Голос Великой Истинной Хозяйки звучал в его мозгу: «Ты проиграл. Твои Избранные умрут, потому что ты слаб».

Габорн видел, как будто наблюдал за происходящим с холмов на западе от Карриса, как опустошители черным ревущим потоком катятся по дамбе, как они запрыгивают на крепостные стены. Казалось, весь город охвачен пламенем, и это был единственный свет в почерневшем мире. Снаружи замка ужасный маг и ее чародейки старались создать новую Печать Опустошения. Узкие лучи голубого света били из земли в том месте, где возникала руна.

Над замком воздушный шар, похожий на граака, плыл сквозь дым.

Армия Габорна погибала. Люди выбегали из ворот, мчались в ужасе на крепостные стены. С такого расстояния Габорн видел опустошителя, который вытаскивал юного мальчика из окна башни. Габорн знал, что именно так и происходит в действительности, потому что юноша был одним из его Избранных, и Габорн чувствовал, как и эта жизнь отрывается от него.

Затем картина изменилась, и Габорн увидел, словно сверху, Раджа Ахтена высоко в горах на западе от Карриса, а перед ним его войска. Его лицо было похоже на страшную маску, с этим сгоревшим ухом, высохшей и потрескавшейся кожей вокруг рта и прячущимися в морщинах белыми, слепыми глазами.

Он наслаждался бойней на расстоянии, наблюдая, как опустошители проламывают стены, чтобы добраться до людей, спрятавшихся в домах и погребах.

«Это сделал ты , — шептала Великая Истинная Хозяйка. — Ты сделал его своим врагом и хотел убить его».

Хозяйка хотела раздавить Габорна чувством вины, как тяжелым камнем, но он не чувствовал себя виновным.

— Ложь! — воскликнул он. — Он сам себя сделал моим врагом — по твоему приказанию.

Он понимал, что Великая Истинная Хозяйка пытается отвлечь его, тянет время. Габорн бросился к следующему Посвященному и вонзил копье опустошителя в его ночку.

«Пригнись» , — шепнула Земля, и Габорн бросился ничком на пол, проскользнув под коленями опустошителя.