Марина Дяченко - У зла нет власти

— Не всесильны, — согласился он, разглядывая бумажку на просвет. И, помолчав, добавил: — А жаль.

Если бы у нас было время, подумала я тоскливо. Мы бы обошли всё Королевство с этой запиской, и рано или поздно узнали бы, кто её написал. Хотя бы по почерку. Почерк такой особенный, витиеватый, с наклоном влево… Но времени нет, и, может быть, автор этой записки сейчас трясётся на телеге прочь от города, в неведомые земли, в надежде, что туда не доберётся Саранча.

— «Вы ничего мне не должны», — вслух повторил Максимилиан. — А его сын? Что он не помнит Оберона — мы знаем, а мог ли он написать такую записку?

— А почерк…

— Может, его в детстве учила чистописанию какая-нибудь фрейлина, с завитушками… «Ничего мне не должны, думать забуду». Ведь Александр, насколько я понимаю, лишён наследства?

Максимилиан бил не в бровь, а в глаз, и сам не понимал, как близок к истине. Принц Александр был подменышем, ещё во младенчестве его подложили в чужую колыбель, а настоящий принц оказался в моём мире. Там он и вырос, поступил в авиационный институт и совсем недавно женился на принцессе Стелле. И никто в мире, кроме меня и Оберона, об этом не знает…

Или знает?

«Вы ничего мне не должны»…

— И ещё ведь есть Эльвира, — пробормотала я про себя.

— Это она писала?

— Не знаю. У них с королём очень сложные отношения…

Я на секунду замолчала, потому что пересказывать некроманту всю историю взаимоотношений Эльвиры и Оберона не было ни времени, ни желания. Принцесса была честолюбивой и мечтала стать королевой, но мечты её остались мечтами, потому что Александр, как оказалось, по природе своей не может быть королём. И дело не в тайне его рождения, а в слабом характере…

— Ну и что они оба выиграли от исчезновения Оберона? — спросила я вслух. — Да и кто они такие, чтобы одолеть великого мага?!

— Записка, — напомнил Максимилиан. — Нитка. Связь. Надо проверить. Надо к ним идти.

Мы одновременно посмотрели на принца-деспота, связанного и без сознания. Я вспомнила, как выглядело его лицо на изнанке, и меня ещё раз передёрнуло.

— А этого спрячем в шкаф, — решил Максимилиан. — Здешний скелет, как я погляжу, исправно охраняет хозяйское имущество.

Выбравшись из комнаты, я первым делом бросилась искать того раненого со стрелой в спине, которого обещала вылечить. Но его уже не было на месте — наверное, нашли и унесли товарищи. Очень хотелось верить, что он выживет и будет здоров.

Максимилиан торопил меня. Солнце уже коснулось горизонта; бои в замке утихли сами собой. Когда мы выбрались во двор, стало ясно, куда девались люди принца-деспота: стражники во главе с Гарольдом оттеснили их за ворота, в лагерь у стен замка. Но уж оттуда мятежники уходить не собирались: сдвинув кольцом телеги, ощетинившись кольями, они пускали стрелы и орали, что никуда не уйдут, пока принц-деспот не выполнит своего обещания.

Гарольд стоял, окружённый стражниками, опираясь на меч, как на клюку.

— Лена? Я так и не нашёл палача, он бежал или убит… Где принц-деспот?

— В шкафу. Его стережёт скелет.

— Очень хрупкий сторож, — Гарольд грустно улыбнулся. — Было бы правильно прикончить деспота и выдать труп его людям.

— Оберон бы так не поступил! — вырвалось у меня.

Гарольд зыркнул на меня с нескрываемым раздражением. Зато отозвался Максимилиан.

— Оберон был великий король и великий маг, — заметил он вкрадчиво. — Ты хочешь всегда поступать, как он?

— Да. — Я поколебалась и добавила тихо: — Если мы будем поступать, как он, Королевство скорее его вспомнит.

— Тогда что ты предлагаешь?

Я на секунду замешкалась, потом храбро продолжала:

— Он обещал своим людям проход в другой мир и спасение. Надо объяснить им, что их обманули, использовали как пушечное мясо. И после этого — выдать им принца-деспота, пусть сами решают его судьбу…

Я запнулась под насмешливым взглядом Максимилиана. Конечно, люди принца-деспота не будут слушать наших объяснений, зато его высочество по-прежнему имеет над ними власть. Их всё ещё много, они вооружены…

— Во всяком случае, замок им не взять ни за что, — закончила я твёрдо. — Пусть остаются под стенами, а мы закроем ворота и поднимем мост. Увидят, что дело плохо, и разбегутся, не дожидаясь Саранчи.

Гарольд помолчал, играя желваками, будто о чём-то напряжённо раздумывая.

— Лена… Дай мне руку, пожалуйста.

У меня не возникло никакой дурной мысли. Я протянула ему ладонь…

Ветер ударил в лицо. Сменились запахи, вечер обернулся поздним утром; я стояла в тени лип неподалёку от подъезда писателя, бывшего алхимика, изгнанного из Королевства Обероном. Приближалась гроза, ветер крутил столбики пыли. По двору мимо скамеек осторожно катила машина с шашечками такси на крыше — кажется, «Шкода». В трёх шагах сидела и дико смотрела на нас полосатая кошка.

— Гарольд?!

Он стоял, нахохлившись, привалившись к узловатому стволу, всё ещё сжимая свой меч — странный и дикий в этом пыльном дворе.

— Ты ведь не научилась сама ходить между мирами?

— Нет.

— Я не хочу, чтобы твоя судьба зависела от прихоти некроманта. Ему нельзя доверять.

— Гарольд! Что ты делаешь! Это против моей воли, а я ведь твой друг! — Я захлебнулась словами.

— И я твой друг. Поэтому не хочу, чтобы ты умирала.

— Гарольд!

— Я буду помнить о тебе до последней минуты.

Он прислонился к стволу и вдруг слился с ним. Со стороны, наверное, показалось, что он спрятался за деревом; стоя в тени лип, я поняла, что осталась одна, что в Королевстве снова сдвинулось и пошло, потекло в песочных часах неудержимое время…

Здесь проходили минуты. Там проходили часы.

Оберон не учил меня ходить между мирами. Это слишком сложно, требует большого опыта и сил; но Гарольд умел ходить между мирами, и некромант мог. Чем я хуже их?!

Я прислонилась к стволу липы, как за секунду до этого Гарольд. У меня не было времени ни злиться на него, ни плакать, ни отчаиваться. Мне нужно было сейчас, сию секунду, перейти тоненькую плёночку, отделяющую мой повседневный мир от Королевства.

Посох! Я совсем забыла — посох всё ещё был у меня в руках, и здесь, в повседневном мире, он казался лёгким и тусклым. Навершие превратилось в набалдашник, с виду пластмассовый. Разумеется, ни лечить, ни сражаться этой палкой нельзя — разве что врезать врагу по макушке, да и то ведь лёгкая деревяшка затрещит и переломится…

Я зажмурилась и постаралась вспомнить всё, что знала о хождении между мирами. Сколько раз я пересекала невидимую грань! В первый раз — сама, но с Ключом от Королевства, который дал мне Оберон. Теперь не было ни ключа, ни провожатого, только бесполезный посох и осознание: если я не справлюсь за несколько минут, Королевство падёт под натиском Саранчи и память об Обероне исчезнет навсегда.