Ольга Силаева - Драконье лето

— Давно вы здесь?

— Дней шесть, я бы сказал. Думаете, меня сегодня убьют?

Драконы придвинулись ближе к костру, и голосов не стало слышно. А может быть, кто-то поставил завесу.

— Не знаю, — я покачала головой. — Саймон, скажите… это правда? То, что вы сказали Далену о родстве драконов и магов?

— Ха, — он криво усмехнулся. — О чем, думаете, меня здесь спрашивают?

Драконы говорили беззвучно, и даже по лицам нельзя было понять, спорят ли они о войне или вспоминают общих знакомых. Я напрягла слух.

— Вы мало что здесь услышите, — скучным голосом произнес де Вельер. — Вас привели сюда, Лин, потому что тут безопаснее всего.

— Ну, я-то бесшумно вопить не собираюсь, — возразил Саймон. — Кстати, ты бы хоть морсу принес, спасенный. На тот мешочек, что ты у меня отобрал, можно было купить пару бочек, а тебе жаль кувшина.

— Спасенный? — Я переводила взгляд с одного на другого.

— Ну, я ведь тогда в Галавере в плечо целился, — кивнул на де Вельера Саймон. — На пару пальцев ниже, и он бы тут не сидел. Да и я… — Он заметно пригорюнился.

— Вообще-то вы предлагали его убить, — осторожно вставила я.

— Думаю, он в долгу не остался, — пожал плечами Саймон. — Жизнь такая.

— Вот и делай людям добро, — в тон ему продолжил де Вельер.

— Именно! Слушай, если ты меня так понимаешь, может, поменяемся? Ты хоть зубы сегодня чистил.

— А тебе стыдно перед высшим обществом?

— Да какое оно высшее, — отмахнулся Саймон. — Один в воде готов валяться за пустые принципы, другой руку потерял из-за девчонки, третий голову… Дети малые, одно слово. Может, замутим дело тысяч на шестьдесят? Я тут продумал одно дельце с недвижимостью…

Я встала. Слушать их не было сил. Ни Саймона, которого нужно было вытаскивать, но одна мысль об этом вызывала спазмы, ни де Вельера… пепел, как болит желудок! Больше всего мне хотелось поймать взгляд Квентина, но он на меня не смотрел.

Пойду я… в лес.

Де Вельер окликнул меня, но я не стала оборачиваться. О да, меня нужно держать на виду. Чтобы не предала кого-нибудь еще.

Не дождетесь.

В роще не светили звезды. Ветви переплетались, как переходы замка, землю покрывал плетеный коврик из облетевших листьев. Влажно, тихо, темно.

На лицо упал капюшон. Я не стала его поправлять.

Ни вороненка, ни белки… спят. Спят.

Я тоже хочу спать. Хочу домой. К маме… нет, не получится. У живых записок не бывает дома и семьи. Разве что в чужую пустят пожить. Ненадолго.

Я прислонилась к дереву, привычно сплетая пальцы. Нет меня здесь.

Квентина жалко. Это его мир, его дом, то, чего он ждал много лет. А я расклеилась так, что даже не могу за него порадоваться. Все ведь будет хорошо, правда? Я спасла его. Мы вместе. Мы…

Я глубоко вздохнула. Сейчас я приду в себя. Еще минута…

В ветвях шевельнулась тень.

Инстинкт сработал раньше головы, но я не упала на землю — шарахнулась влево, пытаясь уйти от удара. И нож, который должен был вонзиться мне в горло, просвистел справа и пришпилил к осине рубашку на плече.

По руке потекла кровь. Стало горячо и мокро: кажется, лезвие задело кожу.

Я дернулась, но нож держал крепко. Тогда я потянулась к нему другой рукой и изо всех сил потащила на себя. Нож покачнулся, но остался в стволе.

Пепел, тут нужно двумя руками…

Второй нож просвистел мимо бедра. Я похолодела.

Рукоять не повиновалась, рубашка не желала рваться… Сейчас я билась уже по-настоящему, но испуг сковал тело — любому прохожему, наверное, показалось бы, что я лишь чуть-чуть пританцовываю у дерева, как пьяная.

Сейчас меня убьют. И Квентин ничего не узнает…

Это кошмар. Я сейчас проснусь.

Еще капля крови скатилась по плечу. Стрелок медлил. Капюшон наполз на глаза; жадно, как утопающий, которому не хватает воздуха, я мотнула головой.

Листва наверху колыхалась; свет звезд обрамлял неясный силуэт. Стрелок потянулся, доставая из рукава третий нож… зачерненное лезвие, вот скотина… наклонился вперед, и я увидела его лицо.

А он — мое.

Марек…

Он был белее мела. Капюшон, проклятый капюшон — Марек меня не узнал. Да?

Правда?

Или здесь, сейчас все и кончится?

Последняя мысль придала сил. Рубашка напряглась, лопнула, как парус во время урагана, и я рухнула на землю. Из ссадины на плече потекла кровь.

Марек бесшумно приземлился в трех шагах от меня. Я вжалась в дерево.

Кортик доставать… рука не поднимается. Кричать? Захочет убить и убежать — убьет и убежит.

Небо, Первый, мама…

Квентин…

— Прости меня, пожалуйста, — хрипло прошептала я. — Прости меня.

Марек осторожно снял плащ. Поверх рубашки на нем были только вязаные рукава — оба заканчивались ничем, лишь на груди их соединяла пара ниток.

— Я чуть с ума не сошел, — тихо сказал он, усаживаясь рядом. — Ты цела?

— Ссадина на плече… Заживет.

— Отомстил-таки, — с его губ сорвался сухой смешок. — За ту, первую ссадину… Повернись, я хочу видеть.

Я открыла было рот, но он уже ощупывал мое плечо. Пальцы были сухими и цепкими и совершенно не дрожали. Дрожал огонек в глубине его глаз. И еле заметно подрагивали губы.

— Я так хотел тебя найти, поговорить, — еле слышно пробормотал он. — То, что я буду сидеть над твоим трупом, как-то не приходило мне в голову.

— Зачем ты здесь?

Он иронически поднял бровь. Ну же, Лин, неужели не догадаешься?

— Вельер, — со вздохом сказала я. — Ты хочешь убить его.

В его руках появилась короткая трубка. Такая знакомая, такая безобидная…

Марек поймал мой взгляд. Грустно усмехнулся.

— Ты поняла. Собственно, человек с метательными ножами, затаившийся на дереве, может быть и точильщиком, любящим уединение, но…

…Бледный человек с редеющими волосами покачнется и упадет со стрелкой в виске. Паника, горечь, ненависть… понятно на кого направленная. И что, остановится война? Вмиг? А если последним словом Вельера будет «Жгите!»?

Я вцепилась Мареку в рукав. Плечо пронзила боль, но я держала его, как, наверное, не обнимала даже Квентина.

— Марек, не надо. — Меня трясло. Меня затрясло сейчас, когда все было позади, ножи бессильно торчали в осине, а в глазах Марека, оказавшихся вдруг близко-близко, были только тревога и сочувствие. — Я не хочу войны. Совсем не хочу. Пусть Квентин не уговорит Вельера сразу, но ведь у нас будет книга…

— Книга? — спокойно переспросил Марек.

Я прикусила язык.

— Значит, Драконлор…

Марек оперся на ствол. Локтем выше темнела тонкая струйка.

— Я когда-то верил Первому, — произнес он, глядя в пустоту. — Если бы драконов не было вовсе, как бы хорошо нам жилось, а? Пусть никто не помогал бы с урожаем, пусть дома строились бы по году, а не по неделе, но мы стояли бы на своих ногах. Зачем зависеть от волшебников, когда у тебя есть голова и руки?