Торн Стюарт - Дары Зингарцев

— Вы, кажется подозреваете меня в недобром умысле? — Тонкие губы растянулись в усмешке. — Полноте, принц. Ну, сами подумайте, какая мне польза от сокровища, если я не могу его вынести из храма? Ларец, конечно, красив-

— Какой ларец? — насторожился принц. Слабость охватывала его все сильнее, и ему показалось, что он окончательно потерял нить разговора.

— Ларец-ключ. Не такой, которым отпирают обычные замки, а ключ магический. Его я добыл случайно, гораздо позже, чем все это случилось.

Римьерос по-прежнему был полон подозрений, но сомнения его по-прежнему оставались за хрустальной стеной. Он чувствовал неладное, но поделать ничего не мог.

— И вы даже не просите, чтобы я вернулся с сокровищем сюда? — сделал он последнюю попытку.

— Нет, не прошу.

— И не хотите от него даже части?

— Нет, уверяю вас, принц. Богатства мне не интересны. Я хотел лишь помочь вам. А если сам я и получу какую-то выгоду от того, что вы войдете в храм, — вам все равно не понять, что именно я получу. Это тайна, сокрытая от непосвященных, и в вашем языке не найдется даже слов, чтобы описать ее. Так что каждый из нас получит нечто, что будет ему полезно — и никто не заступит другому дорогу. — Маг задумался ненадолго, затем поднялся с места. — Ладно, что спорить попусту. Давайте, я лучше принесу вам ларец. Уверяю, увидев его, вы и сами не пожелаете отказаться.

— Несите. — У принца больше не было сил сопротивляться. — Хотя я по-прежнему не понимаю, что вы затеяли…

Ему показалось, лицо мага озарилось недоброй усмешкой, но тот стремительно развернулся и исчез за занавеской, отделявшей стенную нишу, так что, возможно, это лишь почудилось Римьеросу. Покопавшись в нише, Ян Шань извлек на свет шкатулку темного дерева с торчащим в замочной скважине ключом с головкой в виде человеческого черепа.

— Вот, посмотрите, только ни в коем случае не открывайте.

Шкатулка действительно была очень красива. По деревянной полированной поверхности шел неуловимый и подвижный узор волокон. Римьерос вгляделся — и ему показалось, что темная вода подхватила его и тянет прочь, на глубину, в черные омуты забвения…

— Осторожнее, — быстро сказал Ян Шань, дотрагиваясь до его плеча. Принц вздрогнул и очнулся. — Больше не делайте так. Это опасно.

Зингарец с трудом перевел дыхание.

— Ну, по крайней мере, я убедился, что эта вещь — действительно магическая. А где находится тот храм?

— Если в полдень встать на вершине холма Тай Чан-ры, то идти надо прямо на солнце. Иных указаний, к сожалению, нет. Это еще одна причина, по которой я хотел бы отдать вам шкатулку. Тогда я отыскал его именно в канун солнцестояния. Я не уверен, получится ли его найти в другое время года. Ну что, вы решились?

Римьерос, старательно глядя в сторону, провел пальцами по прохладному дереву. Пожалуй, даже слишом прохладному…

— Я подумаю над этим, — пообещал он. — Но я предпочел бы, чтобы сокровище ждало меня в княжестве.

— Что ж, — улыбнулся Ян Шань, показывая белоснежные зубы хищника под тонкой полоской усов. — Быть может, оно вас и ждет»

— Но вы же сами только что сказали…

— Что в Тай Цзоне нет сокровищ? Верно. И все же, одно, по меньшей мере, имеется наверняка. Тай Юань умирает. И его жена, женщина редкой красоты, остается одна…

Римьерос вспыхнул, вскочил на ноги и схватился за меч.

— Разве я сказал что-то обидное? — мягко спросил Ян Шань. — У нас принято, что вдова либо очень быстро выходит замуж, либо кончает с собой. Было бы жаль, если бы ей, чужой нам по крови, пришлось исполнять наши обычаи.

— Чужой по крови? Она не кхитаянка?

— Нет, она из Турана. И при этом самая прекрасная женщина из всех, каких я когда-либо видел — а видел я немало. Разве это не сокровище?

— Мне еще… очень трудно разбираться в ваших обычаях, — пробормотал Римьерос, совершенно сбитый с толку.

Голос мага лился в уши расплавленным золотом:

— Все это стоит того, чтобы хотя бы увидеть. Ведь мы живем один раз, и жизнь коротка…

— Да, — пробормотал Римьерос зачарованно, словно снова смотрел на текучее дерево шкатулки. — Да, конечно.

— Вы обещали мне подумать. И назавтра дать согласие в присутствии Императора.

— Да, конечно.

— А теперь идите, ибо час уже поздний. Я распорядился привезти сюда вашего барона Марко, он ждет вас внизу, чтобы проводить ко дворцу. Идите.

Принц кивнул, явно не понимая, что делает.

— Вот, возьмите ее. — Ян Шань втиснул в бесчувственные руки принца шкатулку. — Слушайте внимательно, и пусть каждое слово мое пребудет с вами. Вы войдете в дальний зал, самый дальний, там стоят вдоль стен четыре саркофага. Вы откроете шкатулку посреди этого зала. Только тогда, не раньше и не позднее. Запомнили?

— Я запомнил.

— Уна, проводи его, — негромко велел маг, и страшный старик, вынырнув как из-под земли, подхватил Римьероса под руки и повел вниз.

Принц шел, не чувствуя собственного тела. Но к концу витой лестницы колдовской туман почти весь выветрился из его головы. Увидев у себя в руках шкатулку, он недоуменно повертел ее в руках и, пожав плечами, чуть слышно пробормотал: «Посмотрим».

У входа в храм его и в самом деле ждал барон Марко — с двумя лошадьми. Он сказал, что Моу Па пришел и сказал, что не знает, долго ли пробудет принц у мага, а ему, Моу Па, нужно появиться до полуночи во дворце.

— Прекрасно, — отозвался Римьерос. — Превосходно. Я все решил. Мы поедем в это княжество, барон, и посмотрим, так ли оно никому не нужно, как нам пытаются внушить. Как вы относитесь к красивым вдовам, а? Кстати, который час?

— Светает, мой принц. Скоро рассвет. Вы просидели у этого человека всю ночь.

Пораженный, Римьерос придержал коня.

— Как всю ночь? Я пробыл у него не дольше часа. Теперь настала очередь барона изумленно вскидывать брови.

— Вы пробыли у него всю ночь, мой принц. Взгляните на небо.

Звезды тускнели. На востоке небо становилось грязно-серым, теряя бархатную глубину ночи. Римьерос сглотнул.

— Не следовало мне забывать, с кем я имею дело, — пробормотал он. — Видно, я задремал у него в кресле. Что ж, в конце концов я жив, и слава Митре. Но эти его посулы исполнения чего-то сокровенного…

Он оглянулся на узкое окно в башне, венчающей купол храма, похожего на туранский шлем, чья спица торчит, прямая, как стрела, из складок чалмы.

Снова взгляды их встретились, и снова Ян Шань, хоть и знал, что зингарец, скорее всего, его не увидел, поспешно отвернулся.

— Пусть идет, — устало пробормотал он. — Пусть идет со своими рыцарями на верную смерть. Лишь бы он дошел до храма и открыл шкатулку.

— Небеснорожденный даст зингарцу еще две сотни, и от Тай Чанры останутся одни дымящиеся развалины, — проскрежетал откуда-то снизу Уна.