Эллен Кашнер - На острие клинка

Именно этого и хотела герцогиня. Ей был нужен не мечник, не приказчик, а просто человек, который смог бы присматривать за прямыми поставками шерсти из ее угодий в Чертиль. Таким образом она избавлялась от нескольких звеньев в цепи: шерсть здесь красили, шили из нее платки, после чего готовый товар переправлялся обратно на ее склады…

Сначала Майкл подумал, что уготованная ему роль торговца — оскорбительная шутка, однако, изучив на корабле книги и журналы, полученные от Дианы, он понял, как тесно с этим торговым предприятием переплетена политика и сколько сил ему потребуется, чтобы выполнить поставленную перед ним задачу, особенно в городе, где его никто не знает. Надо было помнить о законах, учитывать ввозные пошлины… Как раз обсуждения на Совете именно таких вопросов Майкл старался по возможности избегать. Ежемесячные отчеты о положении с зерном, поступавшие из его владений, молодой лорд просматривал с большой неохотой, хотя и знал, что именно продажа зерна обеспечивает его безбедное существование в городе.

Торговля шерстью целиком поглотила Майкла, дело казалось ему интересным, более того, он почувствовал, что теперь располагает определенной властью, но забыть Эплторпа не получалось. Он будет помнить о гибели учителя фехтования до конца своих дней. Не забудет он и Сент-Вира, ввергнувшего его наставника во мрак вечной ночи, Сент-Вира, которому, как и учителю, открылось нечто, чего Майклу никак не удавалось постичь… Сент-Вир ушел, чтобы и дальше оттачивать свое искусство.

Майкл посмотрел вниз. Маленький человечек в грязном платке что-то быстро тараторил молодому лорду. Судя по интонации, незнакомец о чем-то спрашивал. Молодой лорд беспомощно покачал головой. Человечек упрямо повторил вопрос. На этот раз в потоке слов Майкл различил два знакомых: «лорд» и «покупать». Он снова покачал головой, но незнакомец преградил ему дорогу, не давая пройти. Майкл слегка отдернул в сторону край плаща, выставив напоказ меч, рассчитывая тем самым напугать надоеду. Человечек с восторгом улыбнулся и энергично закивал. Покопавшись у себя в плаще, он извлек маленький пузырек, потом еще один и еще — все разной формы. Сунув их Майклу под нос, незнакомец принялся отчаянно жестикулировать свободной рукой.

— Четыре монеты! — Кажется, это слово означает «четыре». — Все три!

Майклу уже доводилось бывать на рынке. Так и не разобравшись, что именно ему предлагают, молодой лорд, сам себе удивляясь, призвал на помощь все свои небогатые познания в местном наречии и произнес:

— Слишком дорого.

Человечек изобразил испуг. Ужас. Должно быть, лорд еще не до конца оценил, сколь высокого качества товар ему предлагают. Торговец ткнул пальцем в один из пузырьков, сделал вид, что его выпивает, вцепившись в горло, очень правдоподобно закашлялся, крутанулся назад, уселся на землю, закатив глаза, после чего, весело осклабившись, уставился на Майкла.

Торговец предлагал ему яд. Яд для врагов.

— Пять! — предложил незнакомец. — Все три за пять.

Средство надежное и быстрое. От него не убежишь. Нельзя сказать, что такую смерть невозможно уготовить и для Сент-Вира. У Майкла Годвина имелись и деньги, и друзья.

Несмотря на теплые лучи солнца, Майкл задрожал, вспомнив звериную грацию мечника. Отравление — гадкая смерть для такого человека, и она гораздо хуже той, что приняли от его меча Эплторп и Горн. Несмотря на ореол романтичности, который жители Чертиля пытались придать гибели от яда, отравление — поступок бесчестный. Удар исподтишка, без официального вызова.

Майкл дотронулся до меча, висевшего у него на поясе. Молодой лорд понимал — он нобиль, а нобили не мстят мечникам, выполняющим задания. По сути дела, Майкл мог замышлять что-нибудь против Горна, но Сент-Вир его уже опередил. У Майкла не имелось никаких оснований мстить за Горна, а что касается Эплторпа, то никакое отмщение не способно принести душе молодого лорда покой. Майклу казалось естественным, что ему хочется причинить страдания человеку, заставившему его впервые по-настоящему скорбеть. Да, это естественно, но несправедливо. Майкл был рад, что даже не прикоснулся ни к одному из пузырьков.

Догадавшись по выражению лица молодого лорда, что сделка не состоится, торговец скрылся за углом, а Майкл, повернувшись, отправился назад к Дэвину на званый обед.

Герцогиня говорила правду, обитатели Чертиля уважали людей, умеющих обращаться с мечом. Друзья из местных, с которыми Майкл тренировался, заинтересовались его грубоватой техникой боя, удивившись отсутствию опыта. Несмотря на это, один из них сказал: «По крайней мере ты настоящий мужчина. Твой соотечественник, тот, что настоящий мастер в застольных делах, — славный малый, но…»

Когда Майкл вернулся в залу, он застал всех за едой, а возле каждого гостя теперь стояло по четыре бокала. Молодой лорд поймал себя на том, что созрел для того, чтобы выпить, а при виде миндальных пирожных даже ощутил некоторый аппетит.

Когда Майкл садился, Дэвин бросил на него взгляд. Лицо посла хранило серьезность, однако в глазах плясали искорки веселья.

— Заблудились? — спросил он.

— Чуть-чуть, — ответил Майкл и впился зубами в пирожное.

Старый форт, стоявший на восточном берегу, охранял устье реки у старого города. Он по-прежнему служил дозорной башней, однако теперь его многочисленные переходы были разбиты на камеры, в которых содержались государственные преступники особой важности. Именно сюда ранним утром доставили Сент-Вира, и именно сюда устремился Феррис сразу же, как только узнал об аресте мечника.

Лорд торчал в Старом форте уже полчаса и теперь прикладывал все усилия к тому, чтобы сдержать себя и не взорваться. Наконец, он сел на стул, который ему предложили сразу же, как только он прибыл, предварительно заботливо расправив плащ, чтобы его не помять. Феррис находился в кабинете коменданта тюрьмы, где гости обычно ожидали, когда за ними придут, чтобы препроводить на встречу с заключенными. Однако, похоже, в случае с Сент-Виром подобная привилегия на посетителей не распространялась.

Когда лорд Феррис сел, комендант тюрьмы последовал его примеру, устроившись за столом напротив нобиля. Комендант был человеком степенным и уравновешенным. Сейчас, когда повеления свыше вынуждали его перечить лорду из Совета, он чувствовал себя неуютно, но продолжал упорствовать.

— Простите, милорд, — настойчиво повторил он, — но у меня приказ лично от Великого канцлера. Я должен держать Сент-Вира под строгой охраной и никого к нему не пускать без особого распоряжения лорда Холлидея.

Я понимаю, — кажется, уже в третий раз произнес Феррис, стараясь говорить так, чтобы в его голосе по-прежнему звучали жалостливые нотки. — Но ивы должны понимать, что я — член Внутреннего совета, а значит, также вхожу в суд пэров. Как только герцог Карлейский вернется в город, мы все будем допрашивать Сент-Вира.