Марина Колесова - В плену королевских пристрастий

— Да, да я помню… Вы предупреждали… молили и просили… Только это не могло изменить ничего… а потому было не более чем Вашей попыткой переложить всю вину на меня. Но я и не отпираюсь. Считайте и дальше, что во всем виноват лишь я.

— Милорд, Вам не будет легче оттого, что Вы делаете очень больно всем окружающим…

— Алина, Вы не поверите, но я и не жду, что мне станет легче… мне уже все равно…

— Ели бы Вам было все равно, Вы не стремился бы к этому. Вы хотите заглушить чужой болью свою… но это не принесет Вам облегчения.

— Я стремлюсь только к одному, моя дорогая: чтобы было хорошо Вам.

— Да, я вижу это… — с сарказмом ответила герцогиня, — ладно, оставим… бесполезно все это. Бесполезно кричать, когда тебя не слышат и, самое главное, не хотят слышать.

— Когда это я не слышал Вас? Я всегда стараюсь выполнять любые Ваши желания… даже предвосхищать их, если они, конечно, не противоречат здравому смыслу. Вам грех жаловаться. Это Вы не слышите меня и не хотите принимать ни мою заботу, ни мою опеку. Возможно, хоть ему, — герцог кивнул на юношу, в нерешительности замершего позади них, — удастся окружить Вас тем вниманием, которое Вы отказываетесь принимать от меня.

Герцогиня ничего не ответила, она печально покачала головой и пошла вдоль по коридору, направляясь в обеденную залу. Герцог и юноша последовали за ней.

Закончив трапезу, герцогиня решительно встала и, устремив взгляд на герцога, тихо проронила:

— Вы еще что-то от меня хотите, или я могу пойти отдохнуть?

— Дорогая, — герцог тоже поднялся, — Вас столь утомляет мое присутствие, что Вам необходимо отдохнуть от него? Потерпите немного. Я ведь бываю в замке не особенно часто, и вечером вновь уеду, не лишайте меня радости лицезреть Вас…

— Милорд, я, конечно, буду счастлива порадовать Вас своим присутствием, но сомневаюсь, что Вас даже в моем обществе заинтересует слушание Евангелия.

— Не заинтересует, это точно. Но может, Вы согласитесь перенести чтение этой столь увлекательной книги, которую Вы, по-моему, уже должны были выучить наизусть, так часто Вы ее читаете, на более позднее время, например, когда я уже покину замок?

— И как Вы намерены провести то время пока Вы здесь?

— Я бы хотел прокатиться по лесу с Вами на лошадях.

— Вы шутите? У меня кружится голова, даже если я резко встаю, а Вы хотите, чтоб я скакала в седле.

— Я не предлагаю Вам скакать, герцогиня. Я предлагаю Вам шагом проехаться по лесу в сопровождении Вашего пажа и меня. Я выберу Вам самую спокойную лошадь. Вам необходим свежий воздух, а Вы целыми днями сидите в своих комнатах и либо молитесь, либо читаете, либо вышиваете что-то. Это не дело. Я хочу, чтоб Вы гуляли. До этого я боялся отпускать Вас на прогулки, но теперь, когда за Вами есть, кому присмотреть и помочь Вам… это совсем другое дело. Не упрямьтесь, дорогая, Вам должно понравиться. Вы раньше всегда с удовольствием составляли компанию королю и ездили в лес.

— Вы хотите, чтоб я так гуляла постоянно?

— Я сейчас посмотрю, как мальчик держится в седле и насколько он может Вам помочь, и если мне понравится, то я буду настаивать, чтобы эти прогулки были регулярными.

— Я поняла… Вы решили сегодняшний день посвятить его муштре… что ж не смею Вам мешать. Развлекайтесь. Можете идти с ним на конюшню. Я сейчас переоденусь и тоже подойду.

— Он пойдет с Вами. Я хочу, чтоб он не отходил от Вас ни на шаг…

— Вы серьезно?

— Абсолютно.

— Вы хотите, чтобы он присутствовал, пока я буду переодеваться?

— Да.

— Вы отдаете себе отчет в своих словах? Этого не будет никогда! Возможно, мне и не помешает сопровождение на прогулках или иная его помощь, но позволить ему это я не могу.

— Почему?

— Хотя бы потому, что он мужчина.

— Вы же не отказывались от помощи врача по этой причине? Не так ли?

— Врач в первую очередь врач, а уже потом мужчина.

— Вот и он в первую очередь Ваш слуга. И если Вы сейчас откажетесь от его услуг по этой причине, я прикажу кастрировать его, чтоб Вам и в голову не приходило воспринимать его, как мужчину.

— Даже так, — герцогиня судорожно сглотнула, — Ну что ж, хотите меня унижать, унижайте. Я, конечно же, не посмею не согласиться… Пойдемте, Вы это тоже сами проконтролируете.

— Думаете, я откажусь? Нет, миледи, я отказываться не буду. По одной простой причине. Я не понимаю, чем Вас может унижать помощь такого слуги. Вам ведь достаточно будет сказать мне, что он посмел хотя бы взглянуть на Вас так, что Вам это не понравилось, и я заставлю его больше никогда не то что не позволять себе такого, а даже не сметь думать о таком.

Герцогиня, ничего не отвечая, вышла и прошла к себе в комнаты. И герцог, и Виктор последовали за ней.

Там она позвала Сьюзен и, приказав принести костюм для верховой езды, переоделась в присутствии обоих мужчин, после чего отослала камеристку.

— Вы удовлетворены, Алекс? — проронила она ледяным тоном, взглянув на супруга. В глазах ее застыло выражение холодного равнодушия.

— Вполне, — кивнул тот.

— Ваша изощренность потрясает меня до глубины души, герцог. Это как же меня надо ненавидеть, чтобы додуматься до такого?

— Ну не придумывайте, дорогая. Какая ненависть? О чем Вы? Я всячески стараюсь угодить Вам… а Вы говорите такое… Чем я обидел Вас? Тем, что хочу, чтобы Ваша камеристка всегда была под присмотром и, чтобы мальчик в случае необходимости мог заставить ее помогать Вам так, чтобы Вы были довольны? Кстати о Вашей камеристке… Это она Вам наговорила, что я заставляю ее докладывать мне о каждом Вашем шаге?

— Алекс, прекратите.

— Нет уж, дорогая, давайте выясним… Вы сегодня сказали, что все Ваши служанки докладывают мне о каждом Вашем шаге, так? С чего Вы это взяли?

— Да вижу я, вижу! Вы кстати наказываете Сьюзен больше всех, потому что она как раз меньше всех говорит Вам.

— Ах даже так… Значит, она считает, что я наказываю ее лишь за это. Что ж мне очень жаль, что она не поняла, что я от нее требую, да еще и Вам голову подобной ерундой забила, — с угрозой в голосе проговорил герцог.

— Алекс, Вы собираетесь наказывать ее еще и за это?!

— Наказывать не буду… я лишь прикажу отрезать ей язык, чтоб у Вас больше не было поводов думать, что я слежу за Вами и наказаниями выбиваю из Ваших служанок не лень и дурь, а сведения о Вас.

— Не смейте! Слышите, не смейте, милорд!

— И как же Вы, позвольте узнать, запретите мне это?

— Я не хочу иметь немую служанку!

— Не хотите? Замечательно! Ее вздернут сегодня же. А Вам найдут десяток других, из которых Вы выберете тех, кто Вам понравится… а я научу их повиноваться и раскрывать рот, лишь отвечая Вам.

— Алекс, не надо! Пожалуйста… Я прошу Вас… Сьюзен нравится мне. Я умоляю Вас. Ну что Вы хотите, чтоб я сделала? Я сделаю. Только не трогайте ее.