Софья Ролдугина - Белая тетрадь

Я ненадолго остановилась возле воронки, а потом направилась в глубь леса, на полузаросшую поляну. Туда сложно добраться, если заранее не знаешь дороги. Меня ведет чутье… и память. Сколько раз я проходила этот маршрут в своих кошмарах!

А вот на поляне почти ничего не изменилось. Бетонные блоки все так же образуют подобие алтаря. С тех пор несколько раз шли дожди, и уголь почти смылся, но и сейчас на шершавой поверхности можно разглядеть черные руны.

Да уж. Я невольно поежилась, проводя рукой по холодному бетону. Почему-то в дневном свете размытые угольные линии выглядели особенно зловеще. Или в прошлый раз я была занята другими мыслями? Может быть…

Домой я вернулась с удовольствием. В ногах чувствовалась приятная усталость. Я даже слегка проголодалась. Ну и хорошо, на сытый желудок спать вредно. А мне надо хорошенько выспаться — завтра меня ожидает ночной перелет, и тогда отдохнуть вряд ли удастся.

Я неторопливо умылась, переоделась и застелила постель. Мама с братом уже давно легли спать, не дожидаясь меня, поэтому я не стала желать им спокойной ночи, а просто закрыла дверь комнаты на щеколду, погасила свет и калачиком свернулась в одеялах. Мои ожидания оправдались — сон пришел почти сразу. Только он был странным, этот сон.

Он начался с запаха. Свежий, чуть пряный запах разогретой солнцем травы. Он мягко наполнил мои легкие, убаюкивая и обещая покой. Я лениво перекатилась по подушке, оглядывая комнату из-под опущенных ресниц. В тусклом свете ночного светила я заметила, как с подоконника бесшумно соскользнула неясная тень.

— Мм? — сонно улыбнулась я незваному гостю. Какой чудесный сон!.. Жаль, что этого не может быть на самом деле…

— Спи, малыш, — прошептала тень. — Я не надолго.

— Не уходи, — тихо попросила я. — Ты обещал мне свои сны. И до сих пор не показал ни одного.

Тень замерла в шаге от моего уютного гнездышка.

— Малыш… Какая же ты упрямая! Но, знаешь, сейчас я этому рад.

Я закрыла глаза. Веки стали невозможно тяжелыми. Старая кровать прогнулась, принимая на себя вес еще одного тела. Я перекатилась по простыням, прижимаясь к знакомому теплому плечу, окутанному травяным запахом.

Зашуршали крылья, накрывая нас невесомым плащом.

— Спи, малыш. Пока я еще с тобой…

— Не отпущу, — улыбнулась я, проваливаясь в сон.

Мне снился замок. Огромный и старый, он словно врос в скалы. Его черные полуразрушенные башни нависали над быстрой, но бесшумной горной рекой и мрачным лесом, погруженным в вечные туманы.

Мы лежали бок о бок на огромном лугу, заросшем высокой золотистой травой и белыми цветами. Сейчас их венчики были закрыты, но сквозь сомкнутые восковые лепестки просачивался сладковатый аромат, внося свою ноту в симфонию ночного луга.

Отсюда замок казался слитной черной громадой. Но мне нравилось разглядывать его древние башни на фоне звездного неба. Было в этом месте что-то такое… родное и забытое.

— Когда-нибудь я буду жить здесь, — уверенно сказала я, обращаясь к звездному небу.

Рядом послышался серебристый смех, и знакомый голос ответил:

— Ну, это вряд ли. Видишь ли, здесь могут жить лишь потомки Аллейн Северной или члены их семей. Остальные могут лишь ненадолго остановиться здесь с позволения хозяев.

— А кто сейчас здесь хозяин?

— Я. Других не осталось. У Аллейн был один сын и один внук.

Некоторое время мы просто молчали, разглядывая силуэты башен. Потом я спросила:

— Ксиль?

— Мм?

— А ты возьмешь меня замуж?

— А ты хочешь?

— Да.

— Странная ты.

— А все-таки?

Над ухом грустно вздохнули. Потом я почувствовала, как прохладные губы осторожно прикасаются к виску.

— Это было бы для меня величайшей радостью, любовь моя.

Замок и ночной луг сменились странными далекими видениями. Но в них была своя прелесть. Рядом ощущалось присутствие, и это грело сильнее огня. В конце концов, так ли уж важен сюжет, если рядом есть он?

В какой-то момент все изменилось. Я не знаю, с чего это началось. Просто я почувствовала, что снова одна. Мне стало грустно, так, что захотелось плакать.

От слез я и проснулась.

С трудом разлепила заплаканные глаза… Ох, глюки пошли.

"Глюк" стоял у открытого окна, неторопливо застегивая рубашку.

— Максимилиан! — восторженным шепотом завопила я, отбрасывая одеяло.

Босые пятки лишь на мгновение коснулись скрипучих досок, а потом я восторженно повисла у него на шее.

— Так это был не сон? — спросила я с глупой улыбкой.

— Смотря что ты имеешь в виду, — вздохнул вампир. Он выглядел очень печальным.

— Что с тобой случилось? — встревожено спросила я.

— Ничего, малыш, — он зарылся лицом в мои спутанные пряди. — Ничего. Ложись спать. Мне пора.

— Нет! — это вырвалось против воли и громче, чем я ожидала.

— Тише, разбудишь других… Я должен, малыш.

Я чувствовала, что вот-вот снова расплачусь.

— Я заходил попрощаться, — виновато сказал он. — Боюсь, что нашему знакомству пришел конец, как и этому приключению.

Он осторожно выпутался из моих объятий и запрыгнул на подоконник. Темный силуэт четко выделялся на фоне светлеющего неба.

— Прощай, малыш…

Наверно, мне тоже следовало сказать «прощай». Но я не могла. Что-то стояло в горле, не пуская слова.

Ты вернешься?

Он обернулся в последний раз.

— Я не знаю, малыш. Прости меня.

— Максимилиан!

Он просто исчез, растворился в предутренних сумерках. От моего вопля мама проснулась, и теперь в дверь отчаянно колотили, требуя поднять щеколду.

Я не слушала их. Я просто стояла и смотрела, как светлеет небо.

Конец ночи. Начало дня.

Я вернусь. Обещаю.

Я клянусь

Ненаписанными стихами

Что вернусь

И останусь навек с тобой,

Что проснусь

Под бездонными небесами,

Сброшу груз

Вниз, в гремучий морской прибой.

Этот мир

Слаще самой кровавой сказки,

Сердцу мил,

Да вот милость слепит глаза.

Сто светил

Догорят, остановят пляски.

Я вернусь.

Ведь иначе никак нельзя…

Эпилог

Страшная тяжесть давит на плечи, не давая вдохнуть, даже сдвинуться с места. Тяжесть знания…тяжесть выбора.

Мудрые, золотые глаза светятся звериной тоской. Почему именно я, я недостойна, я…

Нельзя. Нельзя молчать больше, слишком больно. Слова вырываются наружу, горячие, тяжелые слова. И безмолвно внимает им ее задумчивый двойник в зеркале.

Рука Бездны, потянувшись за светочем, пробудила Силу, величайшую

и забытую. Сила, позабывшая сердце, тьмой отчаяния погубит мир. Сила, потерявшая сердце, светом воздаяния погубит мир. Сила, обретшая сердце, встанет на пути Бездны.

Осколки разбитого зеркала радужно переливаются у ее ног. От земли к небу несет свои воды хрустальная река, неподвижная поверхность отражает торжествующий взгляд цвета темного золота.