Ольга Онойко - Дети немилости

– Нет, нет и нет, – донесся голос Эррет. – Ты запамятовала никак? Здесь не уаррская провинция.

– Везти сюда людей из Уарры – глупость, – хмуро отвечала Данва. – Только на то, чтобы привыкнуть к климату, уходит лет пять. А еще обычаи, на которые натаскать нельзя. Каждое имя отнимает столько ресурсов, что...

– Это не значит, что ты имеешь право распоряжаться жизнями чужих граждан, – отрезала Эррет.

Данва фыркнула.

– Не в смысле «не имеешь права прекращать их», – небрежно уточнила Эррет. – Потом, Фиррат, сколько это будет стоить?

– Вы и не думаете экономить на армии, но почему-то все время норовите сэкономить на шестом сословии.

В беседе возникла напряженная пауза.

– Норовите? – странным голосом переспросила Эррет и процедила, понизив тон: – Выбирай выражения, тень.

– Вот как? Стоило упомянуть о деньгах, я стала не только бесфамильной, но и безымянной, – хмыкнула Данва, очевидно, ничуть не задетая.

Что-то в прихожей упало с грохотом. Я проморгался, потянулся и переложил книгу с колен на стол.

Не люблю, когда женщины ругаются.

Данва и Эррет обе умны как бесовки, у обеих железная воля, обе предпочитают действовать силой, а не слабостью. Две государственные дамы сцепились по вопросам бюджета и военного присутствия на Древнем Юге. И все равно кажется, будто истинная причина свары в том, что у одной красивее ноги, а у другой объемистей бюст...

Эррет распахнула дверь и возмущенно объявила:

– Мори, вообрази! Эта милая дама желает иметь под рукой собственный тренировочный лагерь.

– Ну и что? – спросил я и потянулся еще раз.

– Лето между Яневой и Неи и лето между Дженнерет и Джесай – это два очень разных лета, – с вызовом сказала Данва.

– Детей для обучения предполагается брать в приютах Рескидды, – добавила Эррет, вскинув брови в нехорошей гримасе.

Приюты?.. Я вспомнил и мрачно искривил рот. Когда мать хочет избавиться от ребенка, то продает его в шестое сословие. Церковь строит приюты, священство настаивает, чтобы право заботиться о сиротах безоговорочно отдали ему, и всякий нравственный человек с этим согласен. Не согласны лишь тени – и матери. Второе, благороднейшее сословие вырастит и воспитает дитя, но оно отказывается сохранять тайну рождения и, конечно, ничего не платит... Проклятие и позор Уарры. С этим боролась еще Ирва при жизни – прошло столетие, а никто так и не предложил решения, которое удовлетворяло бы всех.

Но в Рескидде положение с приютами иное. Данва темнит.

– Каким образом? – спросил я. – Они граждане Рескидды.

– Это мое дело, – сказала Данва.

– Нет, это не ваше дело, – сказал я.

Спросонья я мыслил туговато и выражался несколько прямей, чем обычно.

– Это вопрос международного права, – добавил я. – Могу объяснить проще: в Рескидде нет сословий и нет понятия «незаконнорожденный».

Данва поморщилась. Кажется, я выразился неясно.

– Рескидди не любят чужаков, – мрачно сказала она. – Почитают себя высшей расой. Темноволосых рескидди не бывает. Критерий для отбора людей в Южный луч – только светлые волосы. Это весьма нелепо, плохо отражается на эффективности. Сеть работает не так, как могла бы.

– Если сеть, работающая в городах Ожерелья, в частности, в Рескидде, будет состоять из чистокровных рескидди, – сонно сказал я, – рано или поздно контролировать ее начнут рескидди же. И тогда у нас не станет сети в городах Ожерелья.

Данва поперхнулась и умолкла. Я подумал, что конфликт правовых систем – не то, что первым придет в голову тени. Шпионские соображения ей ближе, а потому понятней.

Фиррат поклонилась.

– Простите, господин, – сказала она. – Дозвольте уведомить. Вас с госпожой Эррет окружают три эскортных кольца, если что-то понадобится, дайте знак. Мы готовы служить. Разрешите вернуться к исполнению моих обычных обязанностей.

Я несколько растерялся от такой перемены тона, недоуменно воззрился на Данву и кивнул. Эррет ухмылялась. Данва еще раз поклонилась и оставила нас наедине.

– Эррет, – сказал я осторожно, – что это с ней?..

Та уставилась на меня со странным выражением на лице и вдруг расхохоталась так, что ей пришлось сесть.

– Что с ней? – повторила моя возлюбленная. – Мори, ах, Мори!.. Кстати, что это? – Эррет дотянулась до стола и глянула на обложку книги. – Ты здесь без меня осмелился заниматься духовным совершенствованием?

– Нет, – честно признался я. – Как истинный рескидди, я спал.

Эррет застонала от смеха и упала на диван лицом вниз.

– Вот оно что... Мори, – сказала она, отсмеявшись, – спросонья ты ужасно суров, милый мой. Твой батюшка так разговаривал, когда бывал не в духе. Бедная Данва просто испугалась. Впрочем, не смущайся. Им полезно устраивать разнос время от времени. У тебя это хорошо выходит. Немедля оказывается, что все задачи решены, а трудности исчезли.

Я вздохнул.

– Надо, наверное, и мне устраивать разнос время от времени. Может, из этого вышел бы толк. Но кто же на такое способен...

– Я. – Эррет окончательно развеселилась.

Я не мог с нею не согласиться и только полюбопытствовал:

– А тебе?

– Лаанга.

– А Лаанге?

– Каэтан.

– А Каэтану?

– Совесть Каэтана, я так думаю.

– Как сложно устроен мир, – проворчал я и улыбнулся.

Эррет поцеловала меня в лоб.

– Что же, – сказала она. – Если ты всю макушку дня благостно проспал над Легендариумом, сейчас самое время тебя кормить и просвещать.

Я заподозрил неладное.

– Что? – опасливо переспросил я. – Эррет, что ты задумала?

– Уарре нужен просвещенный властелин, – со вкусом объявила та, вывернувшись из моих объятий. Направилась к гардеробу, но на полпути остановилась со словами: – Бесы подери! Если Данва решила оставить меня без камеристок, то сама будет...

Скольких проблем благополучно избегаешь, не заводя привычки к личной прислуге!.. Чем старше я становился, тем больше убеждался в мудрости отца. Впрочем, бедной матушке, урожденной княжне Рейи, так и не удалось приноровиться к полувоенным обычаям императорского дома. Отец приказал казначею не стеснять матушку в средствах, терпел ее бесчисленных приживалок, но она все равно чувствовала его неудовольствие и очень страдала. Я и в Хоране предпочитал не пользоваться услугами денщика. У Эррет особые отношения с роскошью, она способна естественно принять любой быт, но здесь и сейчас мы с нею были богатыми молодыми супругами, землевладельцами из Сердцевинной Уарры, и изображать скромность, а тем паче скупость Эррет не собиралась.

Но в наши дела недопустимо было впутывать лишних людей, в особенности тех, кого не связывали присяги и клятвы. Роли служанок исполняли молодые девушки-тени, и нынче утром они, испросив дозволения, удалились – видимо, за указаниями.