Вольф Белов - Император полночного берега

– Нет, не уверен. Но когда буду уверен, лучше, чтобы тебя не пришлось искать.

Аммат кивнул.

– Подождите меня снаружи, – потребовал он.

Хорруг и Тороний с сыном вышли из пещеры, следом за ними Аррелий выволок упирающуюся Минессис.

– Я не хочу никуда идти! – возмущалась ногарка. – Я устала! Топайте сами куда хотите, а я останусь здесь!

Ее крики оборвались, когда из пещеры вдруг полился яркий свет. Изумленные путники отступили еще дальше от входа в тайный храм. Лишь хранители все так же невозмутимо сидели на корточках у гранитных колонн.

Вскоре Аммат вышел из пещеры. Правую руку дромид почему-то прятал в глубоком рукаве своего одеяния, в левой держал пустые ножны. Хорругу показалось, что жрец чересчур бледен.

– Что-нибудь объяснишь? – спросил Хорруг.

Аммат покачал головой.

– Не сейчас. Возьми, это тебе пригодится, когда вернешь свой клинок.

Он протянул Хорругу ножны.

– Откуда ты знаешь, что мой меч без ножен? – настороженно спросил Хорруг. – И почему уверен, что эти подойдут?

Аммат впервые улыбнулся.

– Просто возьми. Идем.

– А они? – Хорруг указал на двух других дромидов.

– Они хранители, – ответил Аммат. – Они останутся здесь и будут оберегать храм, пока живы.

Два воина бросили к ногам Аксеса и Онессеса связанного Икестоса. Капитан наступил сапогом на голову пленника, прижав его щекой к земле, и произнес:

– Лучше тебе начать говорить.

– Я уже все сказал, ублюдок, – прохрипел Икестос.

– Кроме того, что я хочу услышать.

Онессес присел на корточки рядом с Икестосом.

– Друг мой, – мягко и даже сочувственно заговорил он. – Должен признать, ты очень крепок и твой дух трудно сломить. Я встречал очень мало людей, кто мог бы так же стойко, как ты, переносить пытки. Но к чему твое упорство? Скажи нам то, что мы хотим, и твои мучения прекратятся.

– То есть вы меня прикончите, – уточнил Икестос.

Онессес хлопнул капитана по голенищу, тот убрал сапог с лица пленника.

– Ты слишком высоко себя ценишь, благородный Икестос, – произнес Онессес. – Нам без пользы твоя смерть. В подземельях затерянного города скрыты несметные богатства – каждый возьмет столько, сколько сможет унести, и все равно там еще останется полно золота. Ты тоже сможешь стать богатым человеком. Я ценю твою верность долгу, но сейчас она неуместна. Ты же сам знаешь, это золото никогда не достанется императору. Не упрямься, укажи нам путь к затерянному городу.

– Император отдал золото Бельфеддора не вам, – процедил Икестос сквозь зубы. – Не вам оно и достанется.

Аксес пнул пленника под ребра и приказал воинам:

– В костер его! Поджарьте ему пятки!

Двое воинов подхватили Икестоса и сунули его босыми ногами прямо в огонь. Икестос выгнулся дугой и стиснул зубы, пытаясь сдержать крик. Однако боль была столь невыносима, что через мгновение он заорал во всю глотку.

– Вытащить, – распорядился Аксес.

Икестоса выволокли из огня.

– Хочешь что-нибудь сказать? – спросил Аксес пленника.

Не дождавшись ответа, он снова кивнул воинам.

– Продолжайте.

Повернувшись к Онессесу, он добавил:

– Либо он заговорит, либо сдохнет. В последнем случае нам придется возвращаться в Хорум ни с чем. Мы уже в лесах рунгуменов, идти дальше наугад невозможно.

Икестос вновь заорал от боли. Двое человек прижали его к земле, не позволяя высвободить ступни из огня.

– Должно быть, это дьявольски больно, – с ухмылкой заметил Онессес. – Наш столичный друг совсем не похож на огнепоклонника. И для него, и для нас будет лучше…

Он вдруг осекся и побледнел. Аксес с удивлением уставился на своего товарища. В уголке рта Онессеса появилась кровь, ноги его подкосились, и хорумский вельможа упал на грудь капитану. Из спины Онессеса торчала стрела.

– К бою! – заорал Аксес, отшвырнув мертвое тело в сторону и выхватывая клинок.

Вокруг засвистели стрелы, поражая его воинов, с дребезжанием впиваясь в древесные стволы. Из зарослей появились хишимеры с обнаженными клинками.

Битва продолжалась недолго. Аксес и Онессес покидали Хорум столь поспешно, что не успели собрать достаточно большой отряд – им пришлось взять с собой всего лишь три десятка воинов. Вскоре хорумский полководец и все его солдаты полегли под ударами хишимерских клинков.

Получив свободу, Икестос откатился в сторону от костра. Он сжал зубы, чуть не плача. От жуткой боли, казалось, готов был разорваться мозг. Двое хишимеров подняли его за плечи и поставили на колени перед высоким человеком в черном одеянии.

– Я Идигер, жрец Тота, – назвался незнакомец. – Ты кое-что должен моему царю.

– Я укажу дорогу к затерянному городу, – выдохнул Икестос и повис на руках воинов, потеряв сознание.

Придя в себя, Икестос вновь встретился глазами с мрачным взглядом Идигера. Сам ногар лежал у костра на охапке хвороста. Жрец сидел рядом, пристально глядя ему в лицо, словно ожидая пробуждения аристократа.

– Что у меня с ногами? – обеспокоенно прохрипел Икестос. – Я их не чувствую.

– Ноги тебе не понадобятся, – бесстрастно ответил Идигер.

– Что это значит? – насторожился Икестос.

Идигер ничего не ответил. Отстранившись, он приказал воинам:

– Посадите его в седло!

Несколько хишимеров подхватили Икестоса, посадили его верхом на гиппариона и привязали к седлу ремнями. Ноги ногара почти до колен были перевязаны тряпицами, сквозь которые проступали бурые пятна.

– Почему я не чувствую ног? – снова обеспокоенно спросил Икестос.

– Я позаботился о твоих ранах и сделал так, чтобы ты не чувствовал боли, – ответил жрец Тота. – Ничто не должно отвлекать тебя от служения долгу. Ты готов указать дорогу к затерянному городу?

– Готов, – кивнул Икестос.

– Тогда в путь! – скомандовал Идигер.

Весь отряд хишимеров в три сотни клинков забрался в седла. Икестос хлестнул коня плетью, хишимеры последовали за ним.

День за днем Икестос вел отряд воинов царя Азгадера во главе с верховным служителем Тота к затерянному городу по приметам, открытым ему императором Нокатотосом. Очень скоро проторенные дороги и протоптанные тропы остались позади, людям пришлось продираться через лесные дебри, ведя гиппарионов в поводу. Лишь один Икестос оставался в седле. Приставленные к нему воины снимали ногара с гиппариона только на время привалов и ночевок. Каждый вечер Идигер усаживался рядом с Икестосом, водил руками над его перевязанными ногами и бормотал какие-то заклинания. Снимать повязки жрец не позволял, пресекая все попытки ногара размотать тряпицы.

Спустя несколько дней Икестос остановил гиппариона и произнес:

– Вот он, затерянный город.

Впереди из зарослей поднимались руины каменных стен. Поросшие мхом и кустарником, увитые плющом останки строений на первый взгляд были совсем неприметны, теряясь среди зарослей. Однако при более пристальном рассмотрении становилось понятно, сколь обширны руины давно умершего города. Даже сейчас, спустя сотни лет, можно было догадаться, сколь велик и величествен был город во времена своего расцвета. Ныне же из останков строений поднимался густой лес.