Дэвид Кек - Пора предательства

— Они стягиваются. Нам будет безопаснее под крышей, — проговорил Дьюранд. По всей улице всадники уводили коней с дороги: ведь лучники ничего не видели через крыши у себя под ногами. Дьюранд дал коню шпоры, и тот затолкал коня Ламорика и пони Дорвен под прикрытие лавки горшечника.

— Привяжите здесь коней, ваша светлость. — Дьюранд, прищурившись, осматривал дорогу, загроможденную всевозможными обломками и хламом. — Что бы ни последовало теперь, но бешеных погонь тут не выйдет. — Он видел, как Дорвен в дальнем углу соскочила с коня. — Радомору следовало бы снять с домов крыши. Ведь из них получается куда лучший щит, чем можно утащить на плечах.

— Что-то на него не похоже, — пробормотал Ламорик, соскальзывая с седла и глядя на Конзара. Дьюранд тоже спрыгнул на мостовую, кривясь от боли.

В нескольких шагах от него хрипло каркнул ворон, глядя прямо в глаза кому-то из упавших.

И тут вдруг подала голос Дорвен.

— Владычица Небесная! — воскликнула она. — Неужели это то самое место?

Но Конзар уже возвращался к ним, прокладывая себе дорогу через толпу вслед за Саллоухитом и грубоватым Хонфельсом. Когда они все сгрудились рядом с Дьюрандом и остальными под узким навесом лавки, Конзар слез с седла.

— Ваша светлость, они бежали — все разом — через ворота, на следующий распроклятый уровень. Сванскин пытается высадить ворота.

— Мы загнали дьяволов в западню, — проговорил Хонфельс. От крови щетина на его подбородке сверкала, точно крошки битого цветного стекла.

— Вот уж не думал, что он так просто сдаст нам первый вал, — сказал Ламорик.

— Они ушли наверх. Возможно, считают, что им будет проще, когда мы заперты тут, в узком пространстве между стенами. — Конзар бросил острый взгляд в сторону Дорвен. Вместо того, чтобы держаться в сторонке, она начала бродить под навесом маленькими кругами, рискуя вот-вот оказаться на виду у стрелков Радомора.

— Что это с парнем неладно? — спросил Кон.

— Сюда. — Дьюранд рискнул высунуться из-под навеса, чтобы завести Дорвен обратно. — Держись под прикрытием.

Но Дорвен забормотала:

— Нет, нет, нет…

— О чем ты думаешь? — шепнул он, но тут, заталкивая Дорвен обратно, заметил вдруг что-то странное на следующем валу, том, что нависал над улицей: зазубренное черное пятно между двумя домами.

— Если бы я мог уберечь мальчишек от этого, так и сделал бы, — говорил тем временем Ламорик. — Такого вообще никому лучше не видеть.

Теперь уже Дьюранд видел черные пятна как на стене над ними, так и на внутренней поверхности уже взятого вала. Очертания этих пятен сливались, образуя странные символы. И казалось, они сдвигаются с места, колышатся в тенях между лавками — сверху и снизу.

Хонфельс ухмыльнулся, вытирая кровь с подбородка.

— Да все с парнем будет в порядке. Не каждый день мальцу его возраста доводится скакать в атаку против укрепленного города. Да еще на пони! Пока другие пажи и на турнирные сшибки-то смотреть не могут, он уже принял участие в своем первом сражении. Да такой скоростью мы Радомора уже к полудню стащим вниз и четвертуем. А не то он и сам сдастся — пожалеет своих людей.

— Ваши светлости, — обратился ко всем сразу Дьюранд. — Что вы скажете о вон тех вот знаках на стенах? Клянусь, они движутся.

— Дружище, — покачал головой Хонфельс. — У тебя какой-то мрачный склад мыслей. Я вот…

— Нет, — перебил его Конзар. — Что ты видел?

Капитан — Паладин Гирета — на миг прикрыл глаза, а потом постарался проследить взгляд Дьюранда.

Но тут весь город заходил ходуном. Мостовые так содрогнулись, что даже вороны слетели с трупов.

Вокруг Дьюранда полыхнули огнем клинки. Все кругом напряженно смотрели на дорогу.

— Это стучат башмаки, — протянул Саллоухит. Звук раздавался откуда-то с другой стороны улицы. — Топот марширующего войска.

— Да, — кивнул Конзар.

— Звучит так, точно сюда идут многие батальоны, — подхватил Хонфельс.

Между строениями за дорогой — насквозь простреливаемой лучниками Радомора — они не видели ничего, кроме неба. Но Дьюранд решил, что с верхних этажей лавки будет видно лучше.

Сюда, — позвал он, вышибая здоровым плечом запертую дверь и проводя остальных в полумрак спальни на третьем этаже. Окно комнаты выходило на равнину.

Ламорик и его спутники по очереди припадали к незастекленному окну — и замирали, цепенели там, точно увязшая в меде муха. Дьюранд оказался в числе последних. За окном вились вороны, грачи и галки. Однако в просвет между двумя зданиями взгляду его открылась равнина внизу, за городской стеной. И по этой бесплодной равнине двигалась целая армия. Она пришла с севера и перешла вброд Берселет примерно тогда же, когда люди. Гирета форсировали Рашс с юга. И вот теперь новое войско перестраивалось, перекрывая единственный выход из Ферангора, не оставляя гиретцам пути к отступлению.

— По меньшей мере шесть к одному, — еле выдохнул в тишине самовольно занятой спальни Хонфельс.

— Откуда они взялись? — пробормотал Конзар.

Через завесу крыш они могли все же разглядеть сотни рыцарей в доспехах — столько Дьюранд ни на одном турнире не видал. Должно быть, не меньше двух тысяч одних только всадников. А за ними шло девять тысяч пеших бойцов.

Саллоухит провел длинными пальцами по лицу. В голосе его сквозило изумление.

— Да во всем Ирлаке столько людей, способных носить доспехи, не найдется. А нанять стольких он тоже не мог. Во всем королевстве столько денег не будет. Откуда ж он их взял?

Дьюранд шагнул ближе к окну, впился пальцами в сыроватую древесину перекладины.

Воины в первых рядах были облачены в зеленый цвет Ирлака. Однако далее батальоны теряли однообразие, превращаясь в пестрое сборище всех армий сыновей Аттии.

Их было так много!

А в самой середине Дьюранд увидел широкое знамя, которое он узнал: в Радоморовой армии плыло по ветру желто-синее полотнище с бриллиантами. Дьюранд припоминал этот удивительный узор: он знал его по сражениям в Редуиндинге, Хайэшесе и Тернгире.

— Бриллианты… — проговорил он.

Лица вокруг него потемнели.

— Владыка Небесный… — выдохнул кто-то.

А потом Дьюранд услышал голос Дорвен.

— Это Монервей, — сказала она.

Один за другим собравшиеся в комнате рыцари поворачивались к ней. Синий капюшон уже не закрывал ее лица.

— Под этими цветами скачет Морин Монервейский, — проговорил Дьюранд, вспоминая, как чернецы дразнили его на корабле в заливе Эльдинора — поминали его «друзей и врагов». Вот и нашелся пропавший брат Дорвен — нашелся в худшем из мест.

Ламорик отвернулся от окна и войны.

— Дорвен, как ты попала сюда? Откуда ты тут — в такой момент?

— Лорд Морин ни за что не поступил бы так, — заявил Саллоухит. — Он сын своего отца.