Стивен Эриксон - Память льда

Воины молча наблюдали, как Ходунок расставил часовых по углам крыши, чтобы наблюдать за соседними домами и обстановкой внизу.

Предводитель внезапно повернулся — текучее, ужасающе грациозное движение — и взглянул в лицо капралу Хватке. — У тебя есть кое-что для меня, — громыхнул он.

Ее глаза широко раскрылись: — Что?

Он вложил в ножны одну из сабель и подошел к ней. Паран и остальные смотрели, как этот человек схватил правую руку Хватки. Сжал закованный в кольчугу бицепс. Что-то тихо щелкнуло.

Хватка зашипела.

Через миг она бросила меч, звякнувший о просмоленную крышу, и начала резкими, торопливыми движениями срывать кольчугу. Ее речь походила на поток облегчения: — Хвала Беру! Не знаю, кто вы, господин, но клянусь Худом, они меня убивали. Все туже и туже. Боги, какая боль! Сказал, они никогда не снимутся. Сказал, это мне во благо. Даже Быстрый Бен сказал, не может иметь дел с Тричем. Летний Тигр безумен, болен…

— Мертв, — прервал ее дарудж.

Наполовину стащившая кольчугу Хватка замерла. — Что? — прошептала она. — Мертв? Трич мертв?

— Женщина, Летний Тигр возвысился. Трич — Трейк — теперь идет среди богов. Я возьму их, и благодарю за доставку на руки.

Она вытянула руку из кольчужного рукава. Костяные браслеты загремели, спускаясь на предплечье. — Вот! Ура! Прошу! Рада служить…

— Худ возьми твой язык, Хватка, — буркнул Дергунчик. — Ты всех удивляешь! Просто дай ему клятую штуку!

Капрал огляделась. — Дымка! Где, во имя Бездны, ты прячешься?

— Я здесь, — пробурчал голос позади Парана.

Он дернулся. Черт ее дери!

— Ха! — каркнула Хватка. — Слышишь меня, Дымка? Ха!

Дарудж закатал рваный рукав. Толстые, великолепно прорисованные мускулы покрывали полосы. Он надел три браслета на запястье, продвинул за локоть. Слоновая кость звякнула. Нечто сверкнуло янтарем в темноте под ободком его шлема.

Паран смотрел на него. В человеке жил зверь, древний, пробужденный дух. Вокруг даруджа бурлила сила, но капитан чувствовал, что она рождена не только зверем внутри него — зверем, предпочитающим одиночество — но и прирожденным даром повелевать людьми. Звериная сила была каким-то образом подчинена этим лидерским качествам. Единение, замечательный союз. Этот человек очень важен, тут не может быть ошибки. Здесь нечто готовится, и мое присутствие не случайно. — Я капитан Паран из Войска Однорукого.

— Вы как раз вовремя. Точно, малазанин?

Паран моргнул. — Господин, мы спешили как могли. В любом случае ваше освобождение произойдет ночью и утром при помощи кланов Белых Лиц.

— Отец Хетан и Кафала, Хамбралл Тавр. Хорошо. Пришло время повернуть прилив.

— Повернуть прилив? — взвился Дергунчик. — Звучит, словно тебе не нужна помощь в этом повороте!

— Ходунок! — крикнул Еж. — Мне не по себе от того, что внизу. Трещины. Вся крыша сплошная трещина.

— То же и в стенах, — отозвался второй сапер. — Везде.

— Дом заполнен телами, — сказал тощий воин в лестарийских доспехах, стоявший рядом с даруджем. — Похоже, они вспучились.

Не сводивший глаз с громадного даруджа Паран спросил: — У вас есть имя?

— Грантл.

— Вы секта или что-то в этом роде? Воины храма?

Грантл медленно оглядел его. Забрало шлема скрывало выражение его лица. — Нет. Мы никто. Ни один из нас. Все это из-за женщины. И она умирает…

— В какой палатке? — прервал его высокий, тонкий голос Колотуна.

— Садок Денал отравлен…

— Вы чувствуете это, Грантл? Интересно. — Целитель помедлил, затем спросил снова: — Какая палатка?

Лестари — компаньон Грантла показал: — Там. Ее крепко ранило. Кровь в легких. Она может уже… — Он замолчал.

Паран пошел вслед за Колотуном к рваной палатке.

Лежащая внутри женщина была бледна, юное лицо заострилось и пошло пятнами. На губах пенилась кровь.

Тут что-то еще…

Капитан смотрел, как целитель встает около нее на колени, простирает руки.

— Стоп, — пробурчал Паран. — Последний раз тебя чуть не убил…

— Не мой дар, капитан. Вокруг меня духи Баргастов. Снова. Не знаю, почему. Возможно, кто-то имеет личный интерес. Все равно может быть поздно. Посмотрим… ладно?

Паран с сомнением кивнул.

Колотун положил руки на бывшую без сознания женщину, сомкнул веки. Минула дюжина ударов сердца. Ааа, — наконец зашептал он. — Здесь слои. Раненая плоть… раненый дух. Придется чинить и то, и то. Так… вы поможете мне?

Капитан не отвечал, сообразив, что вопрос задан не ему.

Колотун вздохнул, не раскрывая глаз: — Вы принесете в жертву столь многое ради этой женщины? — Он помолчал, нахмурился. — Я не могу видеть эти нити, о которых вы толкуете. Ни ее, ни Грантла, ни человека рядом со мной…

Рядом с тобой? Мои? Нити? Боги, почему вы не оставите меня одного?

— … но я верю вам на слово. Начнем?

Проходили минуты. Коленопреклоненный Целитель застыл рядом с женщиной. Потом она зашевелилась на тюфяке, тихо забормотала.

— Что? — задохнулся дарудж. — Что… — Он отступил на шаг и был пойман за плечи твердыми руками Ходунка. — Нет такой вещи, — пробурчал Баргаст, — как 'слишком поздно'.

Приблизившийся Дергунчик заухмылялся. — Привет, Капустан. Сжигатели Мостов прибыли.

Утро встало под аккомпанемент сражений на севере и востоке. Кланы Белолицых наконец-то встретились с врагом. Хватка и остальные позже узнали о внезапной и очень кровавой битве, произошедшей у причалов и на берегах Нож-реки. Кланы Барахн и Акрата столкнулись с вновь прибывшими отрядами бетаклитов и кавалеристами — бетруллидами. Командир паннионцев предпочел контратаку обороне плохо подготовленных позиций, и очень долго самим Баргастам приходилось окапываться, сдерживая врага со всех сторон.

Барахн поддались первыми. Зрелище кровавой резни сородичей укрепило решимость воинов Акрата, и они держались до полудня, когда Тавр приказал одетым в черепаховые панцири бойцам клана Гилк покинуть город и идти тем на подмогу. Гилк, племя равнин, ведущее бесконечные войны с врагами — горцами, столкнулось лбами с бетруллидами и стало рычагом для вновь усиливших натиск Акрата, отогнавшими бетаклитов и захватившими наплавные мосты. Остатки паннионской средней пехоты были сброшены на речное мелководье, и вода покраснела. Выжившие кавалеристы оторвались от Гилк и стали отступать к северным болотам вдоль морского берега — фатальная ошибка, ибо их лошади завязли в соленой жиже. Преследовавшие их воины Гилк возобновили резню, продолжавшуюся до прихода ночи. Резервы септарха Кульпата перестали существовать.

Вторжение Хамбралла Тавра в город вызвало панический исход. Подразделения сирдоминов, урдоменов, беклитов, скаланди и бетаклитов были разметаны тысячами тенескоури, бежавшими от вида баргастских крюкастых мечей и копий. Главные улицы стали сплошной человеческой массой, бурлящим водоворотом, стремившимся к западу, сочившимся через все бреши стен на равнину.