Стивен Эриксон - Память льда

Ривийка сейчас сидела над ней, осторожно вычесывая колтуны из волос Майб, напевая детскую песенку. Женщина из прежней жизни Майб. Старуха, однажды ударенная в голову копытом бхедрина и с тех пор ведущая жизнь простушки.

Это только кажется простотой. Еще одна иллюзия. Нет, она живет с неведомым, среди непостижимых вещей. В мире ужаса. Она поет, отгоняя страх, рожденный невежеством. Отвлекает себя.

Прежде чем заняться мной эта женщина обмывала трупы. Ведь именно через таких больших детей работают духи. Через таких духи могут подойти к павшим, утешить их и ввести в мир предков.

Чем же, кроме злонамеренности, заключила, Майб, можно объяснить приставление такой женщины к ней? Возможно, она даже не подозревает, что субъект ее забот еще жив. Она никому не смотрит в глаза. Никогда. Дар узнавания выбит копытом бхедрина…

Гребешок ходил взад — вперед, взад — вперед. Бесконечно повторялась и песенка.

Духи родные, лучше бы мне твой страх неведомого. Лучше это, чем знание о предательстве дочери — это она навела волков, преследующих меня все ночи. Волки — это ее голод. Голод, уже поглотивший мою юность и жаждущий большего. Словно хоть что-то осталось. Разве я — лишь пища для растущей дочери? Последний обед: мать, сведенная к растительному существованию.

Ах, Серебряная Лиса, разве ты дочь? Разве я мать? Не было ритуала, разделяющего наши жизни. Мы забыли смысл, лежавший за этими обычаями Ривии. Я уже сдалась. А ты требуешь, сосешь без остановки. Мы пойманы в западню, я и ты, и влезаем в нее все глубже.

Рождение дитяти старит кости женщины. Старит ее кровь. Растягивает кожу и плоть. Рождение расщепляет женщину надвое, и это сродни агонии. Отделение юного от старого. Дитя жаждет, и мать дает.

Я никогда не вскормлю тебя, Лиса. Ты на самом деле не покидала моей утробы. Ты, дочка, тянешь не только молоко.

Духи, молю, даруйте мен конец. Эта жестокая пародия на материнство невыносима. Отделите меня от дочери. Ради нее же. Мое молоко становится ядом. Я могу кормить лишь злобой, ибо внутри ничего иного не осталось. Внутри этого старого тела я остаюсь молодухой…

Наткнувшийся на колтун гребень дернул ее голову назад. Майб зашипела от боли, метнула взгляд на склонившуюся сверху женщину. Сердце вдруг дернулось.

Их взоры встретились.

Ни на кого не поднимавшая глаз женщина пялилась на нее.

Я молодуха в теле старухи. Она — дитя в теле женщины…

Две тюрьмы, совершенное отражение.

Взоры сплелись.

— Подружка, ты выглядишь усталой. Пригласи в гости великодушного Крюппа, и он поделится с тобой дымящимся травяным чаем.

— Пожалуйста.

Крюпп улыбнулся, смотря на Серебряную Лису. Та медленно опустилась на траву, облокотившись на запасное седло. Их разделял лишь маленький очаг. Сквозь поношенную кожаную тунику молодой женщины виднелись округлые формы. — А где твои друзья? — спросила она.

— Играют. С командой Трайгалл Трайдгилд. По некоей странной причине Крюпп отстранен от их игр. Безобразие. — Дарудж поднял оловянный кубок. — По большей части здесь шалфей. Увы. Если у тебя кашель…

— У меня нет кашля, но все равно спасибо.

— Крюпп, конечно же, никогда не кашляет.

— И почему же?

— Как, ведь он пьет чай с шалфеем.

Ее карие глаза скользнули по направлению к стоявшему в дюжине шагов фургону. — Как она?

Крюпп вздернул брови. — Могла бы сама спросить, подружка.

— Не могу. Для матери я могу быть лишь 'извращением' — ее краденой юностью во плоти. Она меня презирает, и не без причины, особенно сейчас, когда Корлат рассказала ей о моих Т'лан Ай.

— Крюпп интересуется, не разочаровалась ли ты в проделанном путешествии?

Серебряная Лиса покачала головой, сделала глоток. — Слишком поздно. Проблемы остаются — как ты сам хорошо знаешь. К тому же наше путешествие окончено. Остается только ее.

— Ты скрываешь, — промурлыкал Крюпп. — Твое путешествие отнюдь не окончено. Но давай оставим этот разговор на время, Лиса? Ты получила вести об ужасной битве?

— Она окончена. Сил Панниона больше нет. Если не считать двухсот тысяч плохо вооруженных крестьян. Белолицые освободили Капустан — то есть то, что от него осталось. Сжигатели мостов уже в городе. Более тревожные вещи: Бруд созывает совет. Тебе может быть интересно на нем побывать.

— Разве чтобы благословить их собрание потрясающей мудростью Крюппа. А что ты — тебя там не ждут?

Серебряная Лиса засмеялась: — Как ты только что сказал, дарудж, мое путешествие еще не окончено.

— Ах, да. Крюпп желает тебе удачи, подружка. И сердечно надеется снова увидеть тебя.

Глаза женщины снова обратились к фургону. — Ты еще увидишь меня, друг. — Она допила кубок и с тихим вдохом встала. Глазки Крюппа сузились. — Дорогуша? Что-то не так?

— Гм, я не уверена. — Ее лицо стало озабоченным. — Часть меня желает участвовать вместе с тобой в этом совете. Надо сказать, неожиданное побуждение.

— Часть тебя, Лиса?

— Да. Напрашивается вопрос: какая часть? Чья душа во мне охвачена подозрением? Кто заметил, что от нашего альянса поднимаются искры? Боги, все еще хуже. Если бы я могла знать точно, что… Но не знаю.

— То есть не знает Порван-Парус? После чего потенциальными кандидатами остаются Ночная Стужа и Беллурдан, наделенные отягченным зловещими намерениями знанием? Хм, можно и попроще сказать…

— Не важно, Крюпп.

— Тебя разрывают, Лиса, если говорить грубо. Рассуди: может ли небольшая задержка в поиске твоей судьбы привести к недолжным последствиям? Иными словами, можешь ли ты найти время и пойти со мной в шатер полководца?

Она вглядывалась в его лицо. — Тебя тоже что-то толкает, так?

— Если разрыв неизбежен, дорогуша, твое присутствие может быть важно, ибо ты действительно мост между этими замечательными сторонами.

— Я… я не доверяю Ночной Стуже, Крюпп.

— Большинство смертных не удается верить всем своим составным частям. Конечно, за исключением Крюппа, чье заслуженное самодоверие абсолютно. Разноречивые инстинкты всегда вплетены в нашу природу, за исключением, опять же, Крюппа…

— Да, да. Отлично. Идем.

В полотнище шатра открылась темная щель. Внутри повеяло теплым дыханием Куральд Галайна, лампы замигали. В разрыв шагнул Аномандер Рейк. Получночная дыра тихо закрылась за его спиной. Огни ламп снова разгорелись.

Широкое, плоское лицо Бруда кривилось. — Ты опоздал, — пробурчал он. — Малазане уже на пути сюда.

Скидывая с плеч широкий кожаный капюшон, Лорд Отродья Луны сказал: — И что? Я снова должен рассудить вас?

Стоявшая спиной к стенке шатра Корлат прокашлялась. — Случилось… откровение, Лорд. Союз под вопросом.

Каллор, последний из присутствующих, коротко фыркнул. — Под вопросом?! Нам лгали с самого начала. Быстрый удар по Войску Однорукого — пока оно не оправилось с сегодняшней битвы — просто необходим.