Лорел Гамильтон - Глоток Мрака

— Тогда это было слишком давно, так как слуа давно присягнул Двору Неблагих. Я прибыла сюда сегодня в поисках убежища и безопасности у слуа, а к неблагим или благим. Я и будущий ребенок вашего короля ищем безопасности среди его подданных.

— Значит слухи верны? У Вас будет ребенок Шолто?

— Да.

— Оставь их, Хаттан, — сказала другая охрана, Эмхаир. — Они устали.

Хаттан поклонился и начал закрывать двери, но одновременно продолжал наблюдать за мной так, как будто это было важно. Его пристальный взгляд был ощутимо тяжелым. Бывали такие моменты, когда я могла почувствовать не только волшебство, но и как судьба вершится рядом со мной. Я знала, что и Хаттан, и наша маленькая беседа были чем-то очень важны. Я чувствовала это, но все же с нетерпением дождалась, когда закрылись двери, и я могла подойти к кровати и посмотреть на Мистраля.

Шолто и целитель освобождали Мистраля от остатков одежды. Я помнила его живым и сильным, очень сильным. Сейчас же он неподвижно лежал на кровати, как мертвый. Его грудь поднялась и опала, но его дыхание были неглубоким. Его кожа все еще имела ту же нездоровую сероватую бледность. Без одежды стало видно, сколько ран было на нем. Я насчитала семь пока Шолто не загородил Мистраля от моего взгляда. Он схватил меня за руку и отвернул меня от кровати.

— Ты бледна, моя принцесса. Присядь.

Я покачала головой.

— Это Мистралю больно.

Шолто взял обе мои руки в свои и внимательно посмотрел на меня. Он, казалось, изучал меня. Освободив одну свою руку, он коснуться моего лба.

— Ты прохладная на ощупь.

— Я была на холоде, Шолто. — Я попыталась посмотреть на кровать.

— Мередит, если встанет выбор — осмотреть тебя и малышей или Мистраля, то я выберу тебя и младенцев. Так что сядь и докажи мне, что у тебя нет шока. Поездка с дикой охотой — это не для женщин, и я никогда не слышал о беременной женщине или богине, которая участвовала бы в этом.

Я слышала его слова, но все, о чем я могла думать, что Мистраль может умереть.

Он сильнее сжал мою руку. Боли было немного, но хватило, чтобы я уставилась на него хмурым взглядом.

— Ты делаешь мне больно, — сказала я.

— Я встряхнул бы тебя, но не знаю как это отразится на младенцах. Мередит, ты нужна мне, позволь позаботиться о тебе и мы сможем позаботиться о Мистрале. Ты понимаешь меня?

Он отпустил мои руки, и мягко держа под локоть, усадил меня на стул, который все это время там стоял. Это было для меня так, как будто до этого момента я не видела комнату. Все, что я видела, были Мистраль, Шолто, и, возможно, целитель. У меня был шок? Шок вернулся, потому что отступило волшебство? Или просто все вчерашние события наконец достали меня?

Стул, на который Шолто меня усадил, был большим. Подлокотники под моими руками были деревянными, гладким от касания многих рук на протяжении многих лет. Подушки подо мной были мягки, а драпировки на спинке стула — из шелка глубокого фиолетового цвета, как зрелый виноград, и более темного цвета вина. Я осмотрела комнату и поняла, что большая часть комнаты была отделана в оттенках фиолетового и винного. Почему то я ожидала черного и серого цвета, которыми была отделана комната королевы. Шолто провел так много времени при Дворе Неблагих, стараясь быть таким же, как неблагие, вписаться в их ряды. И я только что поняла, что черные одежды, которые он носил при дворе, были совсем не в его вкусе. Я была у него дома и все мои представления о нем оказались неверны.

Среди винного и фиолетового были вкрапления красного и лавандового, золотого и желтого, и они были сплетены с более темными цветами. Моя квартира в Лос-Анджелесе была в основном бардовая и розовая. Я не думала об этом до сих пор, но у моих мужчин есть свое собственное мнение об обстановке нашего дома. Я носила их детей, но действительно не знала их любимые цвета, за исключением Галена. Я знала, что Галену всегда нравился зеленый, еще с тех пор, когда была маленькой. Но для остальной части моих мужчин, даже для Дойла и моего потерянного Холода, у меня никогда не было времени узнать у них, что они любят или не любят из мелочей. Цвета, подушки, коврики, или голое дерево? Что они предпочитали? Я понятия не имела. Мы переходили из одной чрезвычайной ситуации в следующую и уже так долго, что казалось это было нашей работой. Не было времени даже волноваться о таких вещах, которые обычно обсуждают семейные пары.

Я росла рядом с отцом среди людей, американских людей, и я знала, что значит быть парой. Но у меня была та же самая проблема, которая была у всех членов королевских семей. Мы могли пытаться быть обычными, но недолго. То, чем мы были, будет всегда перечеркивать то, кем мы были.

Шолто появился передо мной с чашкой в его руке. Над ней вился пар и пахло чем-то сильным, теплым, сладким. Можно было узнать некоторые из составляющих, не все.

— Это глинтвейн, но его нельзя пить беременным.

Целитель проговорил от кровати.

— Вы видели, что слуга наливал вино?

Я прищурилась, глядя на него из-за плеча Шолто.

— Нет, — сказала я.

— Тогда Вы должны выпить это, принцесса Мередит. Полагаю, что у Вас шок, а сколько еще Вы можете выдержать сегодня будучи беременной близнецами? Ваше тело выносливо, и хотя факт, что Вы происходите от божеств плодородия помогает Вам, все же частично Вы человек и частично брауни. Ни одна из этих частей не защитит от осложнений.

— Что Вы знаете о брауни? — Спросила я, поскольку Шолто обернул мои руки вокруг чашки. Мне нужны были обе руки, чтобы удержать деревянную чашку.

— Пока Генри живет у нас, он часто осматривал малых фейри, — сказал Шолто. — Одной из причин, почему он приехал в наш холм, было его любопытство по поводу нашего многообразия. Он думал, что он сможет большему научиться у нас.

— Вы помогали в родах брауни? — Спросила я.

Шолто подтолкнул чашку к моему рту. Мои руки продолжали держать чашку, но не помогали Шолто. Было странно чувствовать себя пассивной, как будто ничего не имело значения. Они были правы, мне нужна была помощь.

— Да, — ответил доктор, — и обещаю, принцесса, что одна чашка разбавленного вина не повредит ни Вам, ни Вашим детям. Зато поможет яснее думать, согреет и поможет забыть те ужасы, которые Вы видели этой ночью.

Он казался очень любезным, карие глаза были искренни.

— Умеете Вы очаровать, — сказала я.

— Хорошо, клянусь, что я действительно обучался на врача. Но да, я тот, кого люди называют теперь экстрасенсом. Когда-то давно меня считали колдуном и вместе с горбом на спине это считалось опасным. Ведь я общался с дьяволом.

— Старый король слуа, — догадалась я.

Он кивнул.

— Однажды меня заметили с некоторыми из слуа, и это стало последним в моей судьбе среди людей. Теперь пейте. Пейте и все будет хорошо. — В его слова была не только забота. Еще была власть. Я знала, что волшебство его слов подействует больше, чем содержимое чашки.