Кирилл Алейников - Игра во все руки

Полковника обдало черной как нефть слизью. В панике, ругаясь, Фирс вскочил на ноги. Радар показывал, что вокруг еще с пару десятков таких же зомби-тварей. И каждая из них дьявольски опасна.

Инфразвуковое оборудование скафандра быстро вырисовало в тумане контуры приближающихся мертвецов. Фирс стал прицельно — в голову! — их расстреливать. К счастью, после удачного попадания зомби больше не вставали, что обрадовало полковника. Но затем он обескуражено осознал: оставшиеся мертвецы, сообразив свою уязвимость на расстоянии от человека, бросились в атаку подобно ветрам. Бегом они быстро покрыли десяток метров до Фирса и навалились на него, что-то булькая и смердя своими язвами. Под невероятной тяжестью тварей полковник стал задыхаться, и как ни отбивался, не мог высвободиться. Датчик целостности скафандра вдруг вспыхнул красным и высветил вместо успокаивающих "100 %" цифру "92 %". Это значит, где-то твари умудрились повредить доспех.

Полковник зарычал, глаза его застлала пелена бешенства вперемежку с ужасом и паникой. Он нечеловеческим усилием сбросил с себя мертвецов, облепивших его, как мухи облепляют глаза и рот мертвых животных. Времени вооружиться винтовкой не оставалось, и полковник в яростных выпадах отбивался от тварей кинжалом. Удары он старался наносить так, чтобы пробить голову или перерезать шею. Иногда это удавалось. Вокруг Фирса плескалось уже целое озеро вязкой жижи, заменившей мертвецам кровь, в этом озере бились в конвульсиях отрубленные пальцы и руки. Как дикий зверь, полковник метался среди надвигающихся мертвецов. Он был уже не в Преисподней, а в джунглях Вьетнама, и сражался не с трупами крестьян, а с тиграми…

Наваждение ли, ловкость ли, но вскоре полковник осознал себя в одиночестве среди поверженных зомби, все еще «живых», но уже не представляющих опасности. Захотелось сплюнуть в эту мерзкую шевелящуюся массу, но мешало забрало, открыть которое полковник не рискнул: вполне возможно, черная кровь этих тварей источает ядовитый газ.

Он подобрал оружие, убедился в наличии в обойме патронов и огляделся. Ничего в тумане невозможно было разглядеть, даже электроника скафандра не выдала каких-либо четких очертаний рельефа местности, в которой находился Фирс.

"Ну что, Элли, где твой домик? Где твои друзья, Элли?" Полковник в растерянности сделал несколько шагов туда, откуда, как полагал, его принесло бурей. Затем сделал еще десяток шагов влево по перпендикуляру. А затем встал как вкопанный. По спине забегали мурашки, а ноги будто налились свинцом: Фирс понял, что потерялся.

Периодические налетающие с разных сторон ураганные порывы ветра валили Фирса с ног, но отчего-то не прогоняли тяжелый туман, устлавший все вокруг ватными языками. Инфразвуковые дальномеры отказались работать в таких условиях, визуальная видимость ограничилась одним чертовым метром. Фирс плелся по каменистому, выжженному то ли солнцем, то ли огнем полю, как полагал, в сторону выхода из Преисподней, к порталу. Датчик километража перевалил уже за двести, из которых две трети пути полковник шел совершенно один, заблудший человек, безрассудно бросивший вызов суровому миру демонов. Несколько раз пришлось остановиться, чтобы попить из походного запаса воды; один раз полковник проглотил стимулятор — таблетку концентрированных питательных веществ и витаминов. Ноги сами несли его среди валунов и скал, мозг иногда отключался полностью, но то связано не с усталостью или стрессами. Фирса не покидало стойкое ощущение постороннего взгляда; кто-то сильный и страшный, жестокий и беспощадный наблюдал со стороны; некое огромное око на другой стороне планеты смотрело вдаль, но наблюдало лишь за ним, за одиноким человеком, плетущемся черт знает где.

Фирс через каждые пять километров пытался выйти на радиосвязь с группой, но тщетно. Видимо, буря разнесла бойцов очень и очень далеко друг от друга. А может, она отнесла в сторону лишь Фирса. И этот проклятый туман лишил возможности сориентироваться на местности! Полковник слишком поздно пожалел, что так удалился от места битвы с мертвяками; вероятно, оттуда можно было б найти дорогу хотя бы до вулкана, а уж там буквально рукой подать до портала…

Путь начал возвышаться. Полковник, какую бы ни чувствовал усталость, прибавил шаг, надеясь подняться над туманом и попытаться разглядеть хоть что-то с высоты. Склон, так похожий на склон очередного вулкана, становился все круче и круче, все ненадежнее и ненадежнее. В конечном итоге полковник бессильно встал перед отвесной стеной, гладкой и неприступной. Дальше дороги не было. Ладонью он провел по гладкой, точно отполированной поверхности застывшей магмы. Фирс горестно вздохнул и попытался обойти скалу. Он пошел вокруг склона, балансируя в местах, где сорваться и кубарем покатиться вниз было проще простого. Ненадежное крошево из мелких камней норовило сбросить человека с вулкана, но полковнику удалось держаться рядом с отвесной скалой. В награду за то скала вскоре закончилась, и полковник вышел на небольшой ровный выступ, почти круглый по форме. По плите угольно-черного цвета полковник попытался забраться выше, но…

Вновь звуковая волна сшибла его, бросила на выступ. Фирс больно ударился об острые камни. В глазах вспыхнула красная вспышка агонии, но тут же ее подавила невероятная какофония бури; пыль взметнулась отовсюду и сразу, сначала столбами вверх, а потом вместе с остальной бурей закружилась в чудовищном хороводе. Полковник прижался спиной к склону вулкана, вцепился руками в какие-то выдолбы в плите выступа и изо всех сил держался, чтоб не быть сорванным бурей. Ни к чему хорошему падение с такой высоты привести не может.

А ветер все выл. Такие сильные порывы и ветром-то назвать не получалось. Ураган с дикой скоростью смешал небо и землю, взвесил в агонизирующем воздухе всю пыль, все камни, всё то, что смог поднять. А поднял он многое… один раз прямо перед Фирсом пролетел огромный кусок скалы; пролетел и ударился о склон где-то левее, взорвался тысячью мелких обломков. Кажется, с неба беспрестанно разили молнии и громыхали грозовые раскаты, но полковник не был уверен в том. Он сильнее вцепился в выдолбы, закрыл глаза и попытался отстраниться от всего, забыться с тем, чтобы погибнуть без эмоций и криков, если ветру все ж удастся сорвать его с выступа.

Ветер кончился так же резко, как и начался. В этот раз проклятый обволакивающий все и вся туман исчез, и черно-серая пыль дождем валилась с неба, засыпала все мягким покрывалом. Полковник открыл глаза и обнаружил, что в пыли уже по пояс. Быстро высвободившись, он попытался оглядеть пространство в надежде заметить какие-нибудь изменения.