Анджей Ваевский - Тринадцатая стихия

– Не делай необдуманных поступков. Да, теперь ты обладаешь силой всё разрушить и наказать нас так, как захочешь. Ты не ифирин. Мы не сможем противостоять тому, кто стал истинным повелителем стихий, а не просто стержнем. Но подумай, стоит ли разрушение мироздания твоей скорби.

– Стоит ли? А кто назначил за нее цену? Кто знает, сколько стоит боль? Кто мне ответит, чем оплачиваются души? – он равнодушно смотрел, как всё, сотворенное им, становится пеплом, как рассыпаются прахом тела воинов двух армий, сошедшихся на поле битвы. Перекресток возвращался в первозданный вид – тот, в котором впервые застал его Аш. Безжизненная скалистая пустыня. И только Ранко еще оставалась рядом, словно на нее происходящее не действовало.

Ифи тревожно застыли, глядя, как Повелитель крушит то, что создал. Чем жил последнюю тысячу лет. До какой точки он дойдет? Остановится ли, вернув всё на свои места, как было до его появления? Или пойдет намного дальше, обращая в пепел всё сущее? Замолчал даже Йут, не зная, что еще сказать Ашу, чтобы он не уничтожал, – и лишь качал головой, понимая, что остановить это невозможно. И вдруг в натянутой болезненной тишине зазвенел голос Риза.

– Знаешь, Саразмананеташтиель, если ты просто всё разрушишь, то испытаешь на себе мою скорбь. И это тебе очень не понравится. Ты, конечно, можешь делать, что угодно, но подумай – может, ты делаешь не совсем то? Возможно, ты кое-что упустил из виду, забыл? Может, ты понимаешь всё не так, как оно есть на самом деле? – его глаза опасно блестели. Воздух выглядел так, словно боится не последствий разрушений, как все. Нет, он был разъярен, словно защищал что-то дорогое.

– Тебе ли говорить, Риз?

– Видно, только мне, – вздохнул лазурный Ифи, но даже вздох его дрожал от сдерживаемого гнева. Самый легкомысленный из шимов был серьезен и полон решимости воплотить произнесенную угрозу. Прочие содрогнулись, представив, на что способен бессмертный Воздух в ярости. И ему Пламя точно не указ.

– Или мне, – откуда-то сверху прозвенел детский голосок. И исходящие оттуда серые теплые потоки Аш узнал сразу – именно они вытаскивали его из объятий Кир.

Она сидела на облаке из фиалок и совсем по-ребячьи болтала ногами в воздухе. Она и была ребенком. Тринадцатая стихия, которая не Ифи. Маленькая девочка с сиреневыми волосами и крыльями бабочки. Из серого огня. И невероятно теплыми глазами цвета спелых персиков.

– Он ведь тебе всё сказал, помнишь? И заранее тебя простил. Так что же ты стоишь? Сделай это! Ты же знаешь, как это сделать.

– Он? – перед внутренним взором Аша мелькнул росчерк огненного крыла, отчеканивая в памяти те самые слова:

«Идя путем Тринадцатой стихии, Не усомнись. Лишь ее сил никто связать не сможет, И лишь она есть истина, Она сама – связующая нить. Найди, почувствуй, в чем ее сияние, И не отступай. Та, чьим именем крушилось мироздание, Чьей неотвратимой мощи не дано познать богам. Не устрашись же обратить всё в прах, Когда наступит время, Ведь над тобой ее знамена. Не предавай ее доверия, Верши свой путь, Верни, что потерял ты безвозвратно, Ибо она лишь сможет возвратить. Пусть непросты ее пути, Не покидай их до конца. Она – единственная, жизнь дарящая, Она – всё, что осталось настоящего. Держи же ее крепче и не отпускай, Единственный Аллери. Мое тебе прощанье. И прощение».

– Он всё предвидел?

– Может и так. Он много чего предвидел, – продолжала болтать ногами девочка на облаке.

– Скажи мне свое имя.

– Это было бы слишком много. И мне пора… пора… а ты всё сделаешь, как надо, ведь я в тебя верю, – улыбнулась девочка, исчезая, последний раз взглянув на Аша из туманной дымки… смешливой эльфийкой с короткими пшеничными вихрами и изумрудными глазами, в которых искрились солнечные блики.

Аш стоял в недоумении, пытаясь отыскать в памяти ифирина имя той, что зовется Тринадцатой стихией. Самой непостижимой. Созданной не из Аллери. Той, что с такой легкостью ломает пути шимов, кроя их под себя; что так просто может выхватить душу из объятий смерти и заставить жить. Не каждый бог способен помериться силой с Сутями стихий. А она – вот так, мимоходом. Чьей неотвратимой мощи не дано познать богам. И он нырял всё глубже, достигнув памяти уже не ифирина а того, из кого и получился держатель стихий. В глубь времен. Туда, где Зеркало не было разбито, и Перекресток не был создан, чтобы заменить его. Туда, где Пламя так отчаянно боролся, ломая Мироздание, лишь бы победить того, кто стал известен как Пепел, Мертвый Бог. … – Помоги мне, Хранитель, не оставляй меня! Сам я не справлюсь!

– Это всё, что могу тебе дать на прощание, – ответил умирающий дракон, обращаясь дымкой, из которой, вырисовываясь по соединяющей цепи, в мир вошла еще одна стихия, соединяя невозможное, наполняя сердце Создателя негаснущим огнем…

– Ты та, что ранее была Хранителем?

– Нет, я та, кого он унаследовал. Та, что была сердцем Лукавого Бога.

– В память о нем буду звать тебя…

– Асха! – выкрикнул Аш, внезапно поняв, что эта стихия носит не свое имя, как остальные, а имя того, из кого и кем была создана. Единственная, которую сотворил не Пламя.

– Остановись! Что же ты делаешь?! Ты всё разрушишь! Так нельзя! – наперебой закричали Ифи, глядя, как плавится Перекресток, погружаясь в хаос, зависая в тревожной пустоте.

– Он уже простил меня за это, – горько усмехнулся Аш.

– Не смей! – взорвался воплем Саз, чувствуя, как крепкая рука вцепилась в него и с силой дернула.

Палящее солнце золотило кожу, сам воздух плавился от зноя. Она бежала по траве, радуясь, что сейчас окунется в озеро и наконец-то сможет спастись от жары. И не заметила, как запнулась о кротовину. Она даже успела испугаться, что сейчас ударится о камень. И за миг до удара утонула в серебристом сиянии.

Он стоял посреди поляны на берегу озера и словно ждал чего-то. Резким звуком хлопнул портал, роняя на траву маленькую эльфийку с пшеничного цвета волосами и огромными изумрудными глазами, которые смотрели на него с удивлением. Сначала она испугалась этого незнакомца – похожего на эльфа, но все-таки другого. Но теплая ладонь легонько сжала ее пальцы, помогая подняться с земли.

– Не бойся, я не причиню тебе вреда, – он говорил так, словно ждал ее. И его серый взгляд был необычайно теплым.

Она плакала. Конечно же, плакала, когда он рассказал, что не сможет вернуть ее домой, поскольку там она – за мгновение до смерти, и этого не отменить. Выбор – умереть там или остаться жить здесь. Она выбрала жизнь. Даже если никогда больше не увидит близких и родных.

– Ты меня украл?

– Да. У смерти.

– Ты бог?

– Нет.

– Но почему ты это сделал? Наверное, это нельзя делать, если так.