Александра Лосева - Две недели и дальше. Берегите бороду. [Книга первая]

Служанка подбоченилась и с вызовом уставилась на мага.

– Чтой-то я не припомню, чтобы у меня появился новый хозяин. Вы, милсдарь, язык-то попридержите, а то я вас в два счета помелом за ворота выставлю. Вы вообще кто такой будете?

– Зулин из Малдлина, в данный момент представляю бристольскую магическую гильдию, провожу расследование, а вы препятствуете получению информации. – Зулин упорно не замечал отчаянных знаков, которые делала ему Иефа.

– А я, господин хороший, вашей богомерзкой гильдии не подвластная, – ехидно усмехнувшись, женщина направилась к двери флигеля. – А ежели вам чего не нравится, можете обратить меня в жабу. Только силенок у вас в святом месте вряд ли хватит!

– Матушка, матушка! – Иефа состроила жалобное лицо и молитвенно сложила руки. – Матушка, не сердитесь! Пожалуйста! Не обращайте вы на него – тут Иефа метнула в сторону Зулина весьма красноречивый взгляд, – внимания. Правда, нам очень нужно повидать этого рыцаря. Вы уж простите его за грубость, право слово, он недавно в Бристоле, совсем еще дикий, не со зла он! Вы только скажите: здесь рыцарь? Жив еще?

– А тебе, девонька, я бы не советовала со всякими грубиянами по городу ходить, – неодобрительно покачав головой, служанка кивнула в сторону Зулина. – Ежели он себя вести не умеет, так и молчал бы в тряпочку, не велика птица. Здесь твой рыцарь, что ему сделается… Таша за ним ходит, с ней не пропадет… – Женщина указала рукой на дверь флигеля и снова взялась за факелы, что-то сердито бурча себе под нос. Иефа фыркнула на манер разъяренной кошки, одарила Зулина еще одним красноречивым взглядом и вошла внутрь.

Выглядел рыцарь, что и говорить, действительно неважнецки, но помирать явно не собирался. Более того, увидев на пороге флигеля Иефу, он завозился и заворочался, пытаясь встать, за что был тут же обруган высокой беловолосой женщиной в черном, но не обратил на это совершенно никакого внимания.

– О, госпожа Иефа, неужели это вы… Мне кажется, я брежу… – сдавленно прохрипел рыцарь, не оставляя попыток оторвать голову от подушки.

– Да лежи ты спокойно, в конце концов! – рявкнула сиделка и резко обернулась. Зулин, хоть и не обладал музыкальным слухом, готов был поклясться, что Иефа пискнула на манер летучей мыши и вздрогнула всем телом. Собственно, и сам Зулин слегка опешил, но довольно быстро пришел в себя. Он, правда, никогда раньше не видел дроу вживую, но активно ими интересовался. В башне Зодчего все книги о темных эльфах были зачитаны им до дыр. Изначальной причиной такого интереса был внешний вид этого народа. Сам Баламут некоторое время всерьез подозревал, что Зулин – какая-нибудь разновидность дроу, если бы у дроу были разновидности. Пожалуй, если бы не цвет глаз и форма ушей, никто не убедил бы Зулина, что он не принадлежит к темным эльфам. Единственное, что категорически не устраивало привередливого планара в подземном народе, были их верования, и тут Зулин не был склонен идти на компромиссы. Иефе было сложнее: все знания, которые она могла получить в церковной библиотеке, сводились к леденящим кровь описаниям чудовищных по своей жестокости ритуалов и жертвоприношений, которые устраивают под землей темные эльфы, и к девятнадцати годам у нее сложилось четкое убеждение, что встреча с дроу – это верная примета кровавой бойни. Поэтому, когда чернокожая сиделка уставилась на нее и недобро сощурилась, полуэльфке ужасно захотелось оказаться где-нибудь подальше от этого флигеля, причем желательно в непосредственной близи от обширной спины Стивана Утгарта и его топора. И как-то некстати вспомнилось еще Иефе, что эльфы и дроу нежно "любят" друг друга еще с незапамятных времен…

– Ну?! – дроу быстрым нервным движением заправила молочно-белую прядь за острое ухо. – Звал вас кто?!

– В-видите ли… – запинаясь пробормотала Иефа. – Мы, собственно, просто хотели…

– Просто хотеть можете отправляться на улицу! Здесь тяжело раненный! И нечего топтаться на пороге, как бараны, убирайтесь вон! А вас, сэр Александр, я предупреждаю: если вы еще раз попытаетесь встать, я привяжу вас к этой треклятой койке!

– Таша, ну как вам не стыдно… – страдальчески сморщился рыцарь.

– П-простите… – Иефа слегка пришла в себя. – Но сэр Александр – мой давний знакомый, и я хотела бы поговорить с ним пару минут, если, конечно, ему позволяет здоровье…

– Знакомый? – дроу презрительно сощурилась и смерила Иефу взглядом с ног до головы. – Интересные знакомые у местного рыцарства…

– Таша! – рыцарь пошел красными пятнами и снова заворочался. – Прекратите немедленно!

– Это она, что ли, прекрасная полукровка, очаровательная серединка-на-половинку, распевающая дурацкие песенки в кабаке за горсть медяков?

– Таша, – прошептал рыцарь, становясь нежно-зеленого цвета.

– А что – Таша? – сиделка сверкнула белозубой ухмылкой. – А кто мне все уши прожужжал – ах, прекрасная Иефа, ах, как жаль, что она полукровка, ах, ее не примет моя матушка!

Сэр Александр скукожился под покрывалом и стал совсем незаметным на фоне белой подушки. Иефа вдруг поняла, что совершенно никого не боится, а уж тем более эту чернокожую сволочь с наглой ухмылкой, и какая разница, дроу она или просто давно не мыась, это совершенно безразлично, а вот язык у нее чересчур длинный, надо бы подрезать…

– Госпожа Таша, – простите, если я вдруг исказил ваше имя, – чрезвычайно вежливо подал голос Зулин и снял капюшон. – Не знаю, что плохого сделала вам моя спутница, поэтому не буду вмешиваться в вашу беседу, но все же имейте в виду, что мы здесь находимся не из праздного любопытства, а по делу государственной важности. Поэтому я буду вам очень признателен, если вы дадите нам возможность переговорить с сэром Александром с глазу на глаз.

– Зулин, – Иефа почувствовала, что еще чуть-чуть – и переполняющая ее ярость вырвется наружу, – если не возражаешь, я подожду тебя снаружи. Это мужской разговор, я буду лишней. – Не дождавшись ответа, она развернулась и стремительно вышла за дверь. Снаружи была ночь и звезды. Иефа сжала кулаки. Ну уж нет. Еще не хватало. Да кто они все такие, в конце концов? Какая-то залетная дроу, непонятно откуда взявшаяся в Бристоле, всего лишь сиделка при храмовом лазарете, и заморенный слабохарактерный "лыцаренок", как очень верно выразился Трор! Подумать только, матушка не примет!

Иефа несколько раз шумно вздохнула, пытаясь успокоиться. Да что же это такое, в конце концов… Первый раз, что ли… Давно пора бы привыкнуть. Вспомнить правила. С каких это пор она стала воспринимать мужскую болтовню всерьез? А как у него глаза сверкали, как золото! И бумага эта гербовая, дорогая, надо же, матушка не примет – любовные записки на четырех листах! А жемчуг на синем бархате как смотрелся – загляденье! Хорошо, что она отослала шкатулку обратно… Матушка не примет… А ведь почти убедил, сукин кот!