Янина Жураковская - На краю времени

Риган был воином и его мало интересовали технические подробности. Гораздо больше заботило то, что если не открыть проход, то, будь он хоть дважды принц и трижды ментат, останется лежать здесь неопрятной кучей мяса и костей.

Мысли Виты текли в том же направлении.

— Открывай немедленно, ардраждево отродье! — заорала она ему в ухо, нимало не заботясь о том, что громкий голос могут засечь. — Открывай, не то яйца оторву!!! Где твоя проклятая дверь?!

— Она должна быть здесь, — спокойно ответил Риган, краем глаза наблюдая за 'бродяжками' и продолжая методично ощупывать стену. — Я знаю, она здесь. Я помню.

— Какого!.. — с губ девочки-подростка сорвалось несколько ругательств, которые заставили бы смутиться даже матёрого контрабандиста. — Помнит он!!! Когда ты здесь был?! С тех пор всё могло…

— Спасибо, — перебил её Риган и, опустив руку вниз, мгновенно нащупал искомые плитки. Нажать — сначала одну за другой, потом все вместе… Узнай тридцать пять лет назад отец, что наследник самовольно вскрыл один из запечатанных ходов, шокером дело бы не обошлось. В стене что-то зашуршало и заскрипело, послышался металлический скрежет, и принц прижался к ней спиной, заставив Виту сделать то же самое. — Ждём. Дверь откроется через полнирса.

— Или не откроется, и метаморфов и тэй аров в несколько раз станет больше, — мрачно сообщила Вита, расширенными глазами следя за неумолимо сдвигающимися сетками. Между ними оставалось уже не больше двадцати шагов. — Согласно оригинальному методу предков, единственный недостаток которого — в его непрерывности… ой!

С пронзительным скрипом часть стены подалась назад, поворачиваясь вокруг своей оси, буквально вытолкнула Ригана и Виту на небольшую лестничную площадку, освещённую неярко горящими лампами, и встала на место. Ни трещинки, ни щели, ни малейшего сквознячка — даже зная, где находится проход, найти его на ощупь или зрительно было невозможно. Снова раздался скрежет, и всё стихло.

— Мама… — только и смогла выговорить девушка. Она провела рукой по лицу, словно смахивая весь пережитый ужас, и несколько нервно рассмеялась. — Чума на тебя, Ни… твоё высочество, как всегда — в самый последний момент! Маску содрал, а привычки прежние остались!.. Пальцем грозить не буду — помню, что бесполезно. Но ты в следующий раз предупреждай заранее, а ведь не долго и инфаркт…

— Следующего раза не будет!

Риган глубоко вздохнул и устало прикрыл глаза. Даже его нервы начинали сдавать. Вита, словно не расслышав, шагнула к краю площадки и с любопытством взглянула на круто уходящие вниз ступени.

— Надо же, лесенка! — она легко и естественно снова перешла на мысленную речь. — Похоже, ваши предки были сторонниками здорового образа жизни. Я надеялась хотя бы на подъёмник. Неужели их здесь нет?

— Есть. Но это тропа смерти, — отрезал Риган и первым, не спеша, стал спускаться по ступеням. — Не отставай.

— Конечно, конечно, — Вита легко перепрыгнула через ступеньку. — Что-то тяжело шагаешь, тэй ар. Не заболел? Вам, ментатам, только дай волю — тут же себя загоните… Ри, что молчишь? Ты ведь не обиделся?

— Не смей меня так называть!!!

Император с наслаждением вдохнул. Ноздри жадно ловили острый запах крови, на языке лежал тяжелый металлический привкус. Густая, липкая, она стекала по рукам, алыми брызгами блестела на полу и стенах пыточной. Тонкие карминные струйки на коже выглядели восхитительно… так вызывающе… Хоть какое-то удовольствие.

Ардражди почти с сожалением стряхнул кровь с ладоней. Несколько алых капелек упало на сапог из кожи айежской песчанки, но император привычно не обратил на это внимания: на то есть слуги, чтобы оттирать. Он, не спеша, повернулся к своему пленнику. Мальчишка, один из выкормышей Зелгариса и 'Детей Света' уже не мог кричать. Он, как червяк, корчился на полу, захлёбываясь кровавым кашлем и не видя ничего вокруг. Но он не должен был умереть. Пока нет.

'Проклятый Зелгарис! Ты должен быть здесь! Ты! А не этот сопляк!..

Эрголит полностью подавлял ментальные способности, несколько видеокамер, работающих в разном спектре, фиксировали каждое его движение, а четыре охранника всё время держали ментата под прицелом. Но Призрак снова оправдал своё прозвище — он исчез. В одно мгновение он был, а в следующее пустые наручники, тихо звякнув, уже падали на пол.

'Сбежал… Значит, всё сначала, старый враг?

Император пребывал в состоянии перманентного бешенства с тех самых пор, как спустился с башни. Сын, гордость и опора… как посмел?! Он посылал его за вражескими головами, он приказал ему выжечь дотла крысиное гнездо, чтобы никто никогда больше вспоминал о Зелгарисе и 'Детях Света'! Риган выполнил задание блестяще, но вернулся со змеёй в груди. И добро бы мальчишка просто предал отца, чтобы захватить власть! Властолюбие Демеро мог понять: в конце концов, его отец убил деда, чтобы занять престол. Ардражди сильно изменились со времён эпохи Звездных Скитаний, но императорская семья свято хранила древние традиции. 'Выживает сильнейший, — любил повторять отец Демеро. — Если ардражди дал себя убить, значит, он слаб и полностью заслужил свою участь'.

Риган свернул с этой дороги. Он стал слушать Зелгариса, а старик говорил с его сыном так, как никогда не говорил с самим Демеро.

Император помнил тот давний разговор так, словно он был вчера. Ментат охотно обсуждал философию и искусство, буквально расцвел, обнаружив в собеседнике знатока древних текстов, но едва Демеро вскользь упомянул об ученичестве, его мягкость и рассеянность отлетели в сторону, как ненужная маска. Ответ был короток и категоричен:

— Тебя я учить не буду, малыш. Нет, тебя я не буду учить.

Когда на башне Демеро впервые за долгое время взглянул на сына прямо, ему понадобилось собрать всё своё мужество, чтобы не отшатнуться. На него смотрел ментат, воплощение силы, которую он всегда так жаждал заполучить… и не мог.

— …тебе не жаль их, сын? Ведь они стали твоими соратниками и друзьями. Не лги мне, не отворачивайся, просто ответь — тебе жаль?

— Жаль, — отрывисто бросил принц, даже не подумав прибавить 'отец' или более привычное в последнее время — 'лаисс ар'. — В этом и был замысел — стать одним из Светоносных, завоевать их доверие и нанести удар, от которого они никогда не смогут оправиться. Я исполнил свой долг. Во имя Империи и справедливости.