Денис Юрин - Тайны Далечья

Змей тут же закричал, что рана у него пустяковая, так, царапина, а помочь другу он всегда готов, но лекарь был непреклонен. Поклонилась Груня Змею Ваське, попросила у него прощения за рану его, и пошли они из леса выбираться. Правда, надо сказать, что в компании загадочного лекаря идти по лесу было почти приятной прогулкой. Ветки деревьев будто сами собой раздвигались перед ними, не цепляли за волосы, не рвали одежду, не кидали за шиворот колкие льдинки. Сухие прошлогодние колючки с кустов куда-то исчезли, под ногами не было скользко, вокруг царила тишина, как в обычном лесу, еще не проснувшемся от зимней спячки.

Не завывал злобно ветер, не слышалось ни жалобных стонов, ни издевательского хохота. Уже не казалось, что за каждым кустом притаился кто-то громадный и страшный. Вот только двигался ее спутник так быстро, что бедная девушка едва дышала от усталости. Как только она подумала про себя, что больше не сможет сделать ни шагу и сейчас просто упадет, идущий впереди лекарь неожиданно сбавил темп, они пошли намного медленнее. Аграфена наконец-то смогла отдышаться.

– Как мне тебя называть? – спросила она у своего на редкость неразговорчивого спутника, пользуясь случаем.

– Люди Тимошкой кличут, – коротко ответил он и вновь прибавил шагу.

Долго шли они по лесу, не останавливаясь, лишь иногда замедляя ход, Груня потеряла счет времени и не могла сказать, сколько продолжалось их путешествие. Ей казалось, что очень долго, по ее разумению уже должно было смеркаться. Но, когда стволы деревьев неожиданно расступились и перед ними в ледяном великолепии предстала река Велна, выяснилось, что еще совсем светло. Веселое весеннее солнышко изо всех сил пыталось найти просвет между тяжелых, свинцовых туч, усердно подгоняемых стылым, северным ветром, а день только еще перевалил во вторую свою половину.

Около Груниной родной деревни тоже была река, прозывалась Соней, наверное, потому, что катила свои волны задумчиво, почти сонно. Соня была не слишком глубока и не очень широка, разве что в половодье разливалась. Лениво протекая сквозь огромные луга, временами скрываясь под сенью деревьев, Соня, не торопясь, добиралась до Велны и пропадала в ней. А Велна – река большая, говорят, если долго плыть по ней на юг, можно даже добраться до моря. Летом на реке можно увидеть множество лодок, а порой и величественные огромные ладьи с раздутыми парусами и ощетинившимися веслами. Аграфена была несколько раз в прибрежных селах, отец брал ее с собой на ярмарки, где кружева ее да вышивки большим спросом пользовались, но от ее родного Глухова это было далеко, несколько дней пути на телеге. Подивилась девушка, как же это они смогли очутиться у реки так быстро, да еще пройдя пешком через лес.

Долго удивляться ей не пришлось. Впереди у самого берега заметила она согнувшуюся фигурку. Подойдя ближе, разглядела Груня, что это девочка лет двенадцати полощет белье в проруби. Руки у нее совсем красные, а личико посинело от холода. Лед на реке хоть еще и не тронулся, но коварен лед весенний, в любой момент под ногами проломиться может, особенно после недавней оттепели. Пожалела Груня девочку, хотела уж было окликнуть своего спутника, спросить, нельзя ли чем помочь бедняжке, а он и сам к ней обернулся.

– Что, – спрашивает, – помочь хочешь? Кивнула Груня молча.

– А чем ты ей поможешь? – серьезно спросил Тимошка. – Разве что белье за нее прополощешь? Так ей сейчас другая работа найдется, да не легче этой. Ты ж сама в деревне выросла, все о жизни крестьянской знаешь.

Не нашлась девица, что в ответ сказать, голову опустила и дальше за спутником своим поспешила.

Шли они до самого вечера вдоль реки, не заходя в попадавшиеся на пути селения, по накатанной дороге шагалось легко, много народу им по пути встретилось, и у каждого своя беда, у кого маленькая, у кого большая. Нелегко живется люду далеченскому, подумала Груня, кого ни возьми, каждый в помощи нуждается. Да и то сказать, вон, староста их деревенский, Прокопий, разве потащится в дорогу, когда ветер стылый до костей пробирает, да путь ненадежен, в любой момент может грянуть либо поздняя метель, либо ранняя оттепель, и все: непролазными станут дороги далеченские. Не будет пути ни для полозьев, ни для колес, ни конским ногам, ни человеческим. Только большая нужда гонит людей в дорогу в такую погоду да служба подневольная. Как же бедной Груне найти того, кто больше других в помощи нуждается? Ведь помочь-то она лишь кому-то одному может, таково условие владычицы лесной. Занятая своими мыслями, перестала Груня смотреть по сторонам, не заметила, как совсем стемнело, как дорога свернула в лес, и теперь вместо завораживающего взгляд речного простора перед глазами стеной стояли черные стволы деревьев, да и сама дорога больше напоминала тропинку, две телеги на ней точно не разъехались бы. Вдруг идущий впереди Тимофей остановился настолько неожиданно, что Груня с разбегу уткнулась в его спину. Обернувшись, он приложил палец к губам, призывая ее к молчанию, и указал вперед. Впереди сквозь черные стволы мелькали ярко-красные искры, слышалось веселое потрескивание сучьев и доносились негромкие голоса.

– Не пугайся, – шепнул Тимофей, – то не разбойники лесные, обычные путники, которых, как и нас с тобой, ночь в дороге застала. Пойдем попросимся к их костру, ночь скоротать. Ты сама в разговоры их не вступай, только слушай, спрашивать о чем будут, молчи, я сам отвечу. Послушаешь, у кого беда какая, да к утру, прежде чем солнце взойдет, должна решение принять

– А как же я помогу-то? – не удержалась Груня от вопроса. – Ведь, кроме рукоделия, ничему я не обучалась.

– Обучишься, – улыбнулся Тимофей, – если захочешь, конечно. А сейчас все просто, укажи мне на того, кого выбрала. К кому с вопросом обратишься, тому помощь оказать и решила. Все ли поняла, девица? Тогда пошли. И ничего не бойся. С тобой-то уж точно ничего плохого не случится.

С этими словами взял он Аграфену за руку и повел к костру. Идя рядом со спутником, который казался ей все более таинственным, и исподтишка его разглядывая, размышляла она над его последними словами. Может, до чего и додумалась бы, да только времени на раздумье у нее было немного.

– Здоровы будьте, люди добрые, – поклонился Тимофей сидящим у костра, и Груня вместе с ним поклонилась. – Дозвольте у огня вашего погреться, ночь холодную скоротать.

– Присаживайтесь, молодежь, – густым басом сказал в бороду здоровый мужик, чьи могучие плечи плотно облегала латаная-перелатаная старенькая кольчуга, – огонь в лесу, чай, не постоялый двор, денег не запросим.

Остальные выразили согласие по-разному: кто кивком, кто смешком, а кто просто подвинулся, давая вновь прибывшим место у огня.