Аманда Хемингуэй - Нефритовый Грааль

— Просто ужинали, — ответила Анни, чувствуя себя ужасно неловко из-за необходимости обманывать. — И беседовали.

— Обо мне?

— Нет. — В конце концов, почти так оно и было. — Представь себе, ты не единственная тема для беседы в моей жизни. Мы обсуждали денежные вопросы. Как вести магазин и все такое.

— Раньше вы никогда не обсуждали подобные вопросы с глазу на глаз, — заметил Натан.

— Обсуждали. Просто ты не замечал.

«Она не собирается ничего мне рассказывать, — подумал мальчик. — Я должен знать, а она не говорит. Может быть, признаться, что я был там?»

«Не знаю, стоит ли ему рассказывать, — мучилась Анни. — Все это касается его напрямую. Но ведь он еще так юн… Я хочу оградить его, уберечь, по крайней мере до тех пор, пока он не повзрослеет. Чем больше он знает, тем больше захочет еще узнать — пока наконец не спросит о своем отце…»

Она ничего не сказала.

Он тоже.

Натан точно знал, что ночью увидит сны — не праздные сны блуждающего разума, но сны души, сны об ином мире. На сей раз он все почувствовал еще до того, как начался сон: скрутившее желудок ощущение падения, погружения в туннель черного, вращающегося пространства. Вокруг тучами клубилось нечто темное, мимо проносились звезды, кажущиеся крохотными (хотя он каким-то образом понимал, что они огромны) и стирающиеся в огненную пыль на невидимых отмелях Времени. То тут, то там на его пути возникали планеты, сверкающие океанами и материками, увитые гирляндами циклонов и антициклонов.

Пролетев сквозь туннель, Натан внезапно вынырнул в слепящий свет; огромное солнце затмило собой менее крупные звезды. Мальчик зажмурился. И тут он очутился на твердой поверхности и открыл глаза: оказалось, что он смотрит на край письменного стола. Стол в полукруглом кабинете Грандира. Натан сидел под ним, скорчившись, окончательно обретший плоть и видимый, а в нескольких футах спиной к нему стоял Грандир, слушая доклад человека на голограмме.

На голопроекции (мальчик был уверен, что верно назвал изображение) был забавный плоский головной убор, а над прорезями для глаз на черной маске возвышались желтые стеклянные пузыри, придавая ей злобный вид. Цельное одеяние также оказалось черным, сшитым из гладкого блестящего материала, напоминающего кожу, перчатки с накладками на пальцах были перехвачены металлом на суставах, а через плечо висело какое-то оружие. Уверенная манера речи незнакомца выдавала в нем военного.

— По происхождению он из Ингорута, — говорила голопроекция. — Он утверждает, что его имя Держин Заморк, что проверяется по компьютерам. Однако наши записи перепутались после последнего проявления саботажа, так что генетический отпечаток могли подменить. Поскольку континент теперь отрезан, у нас нет возможности проверить его подлинность.

— Не важно, — отозвался Грандир. — Его имя не имеет значения. Он неосальвационист, больше нас ничего не интересует. Что он сообщил о своей организации?

— Не так много, сэр. Эти люди работают в ячейках, практически изолированно от других деятелей, чтобы при подобных нынешним обстоятельствах группировка не пострадала. Он даже не знает, кто снабжал его данными и отдавал приказы.

— Стандартный метод, — безразличным тоном произнес Грандир. — Я бы сам так сделал, будь я молод и изобретателен. Эти люди относительно умны. Вы нашли имплантат?

Последовала пауза — некое замешательство, как будто голопроекцию застали врасплох.

— Я… да, сэр. Он оказался на позвоночном столбе у основания черепа. Но…

Грандир не стал поощрять голопроекцию к продолжению рассказа какими бы то ни было словами. Он просто ждал.

— Мы не можем запустить его, сэр. Он сконструирован так, чтобы работать лишь в окружении живой ткани. Его ткани. Если бы у нас имелся телепатический сканер…

— Как тебе хорошо известно, подобное оборудование большая редкость. Последний сканер остался на Кворусе и был утерян, когда отрезали планету. Какую дозу сыворотки правды вы ввели?

— До номера семь включительно, сэр. Похоже, его тело обладает естественным иммунитетом, возможно, стимулированным с помощью активирующего заклинания.

Очередная пауза затянулась.

— Вы хотели бы допросить его сами, сэр?

— Нет. Как насчет женщины?

— С ней все оказалось еще труднее. Ее уровень сопротивления выше, чем у него. Плюс те же проблемы с имплантатом. Она даже не назвала нам своего имени, хотя нам удалось добиться этой информации от Заморка. Он называет ее Кванжи Лей. Говорит, что ее тренировали как практора третьего уровня.

— Ясно. Она могла узнать расположение пещеры с помощью магии. Знание имеет защиту, однако подобные заклинания снимаются. Очень хорошо. Больше не нужно никаких расспросов. Они очень старались ничего не узнать о тех, кто ими управляет. Поместите их в Глубокое Заточение.

— На какое время? — последовал вопрос голопроекции.

— На неопределенное.

«Это те двое, которых я видел в пустыне, — думал Натан. — Именно о них идет речь. Они спаслись от монстра, чтобы попасть под арест по возвращении в Аркатрон».

Голопроекция начала таять, и Натан закрыл глаза, изо всех сил желая перенестись вместе с ней, вызывая в памяти образы двух налетчиков. Тянулись бесконечно долгие мгновения: ничего не происходило. Мальчик услышал удаляющиеся шаги Грандира и, открыв глаза, увидел, что правитель стоит у окна, вглядываясь в щель между двумя щитами. «Еще миг — и он обернется, — понял Натан, — потом вернется к столу. Здесь нет больше никакого убежища, и мне не выбраться. Он обнаружит меня…»

Тьма поглотила мальчика так быстро, что он даже не успел этого осознать. Зато перемещение снова тянулось медленно, хотя и без ощущения космического полета. Натан пробивался сквозь окутавшее его пеленой забытье, стремясь вернуть сознание, ощущения, самого себя. Всякий раз, как ему казалось, что он вот-вот проснется, его обволакивал новый слой сна, толкая в очередную пропасть. Наконец он предпринял усилие и разорвал пелену, тонкую, словно тень, — и очутился на свету.

Только это был свет не эосианского солнца, а мягкое свечение, не имеющее (как поначалу показалось Натану) ни источника, ни границ, ни формы. Постепенно окружающее пространство начало обретать очертания. Мальчик попал в круглую комнату без окон и дверей, с гладкими молочно-белыми стенами и полом. Высота помещения в два раза превышала диаметр, а потолок был словно отлит из непрозрачного стекла. В самом центре, блестящая, как отполированный мрамор, высилась черная массивная колонна. Натан сидел, повернувшись к ней спиной. Откуда-то сзади послышался голос желтоглазой голопроекции:

— Вы находитесь в Глубоком Заточении, в яме С00437С. Период вашего пребывания не определен. Это все.