Георгий Ланской - Попрыгун

– Ты же не была на Сейвилле постоянно, – не сдавался я. – Могла позабыть, как выглядит Хосе. Да это мог быть его сын. Его назвали в честь отца, и он пошел по его стопам.

– Не забывай, что в отличие от тебя я умею определять, кто передо мной – Император или простой смертный, – отмела мои доводы Беата. – Хосе – Император Сейвиллы. Я знала об этом с самого начала.

– Почему же нам не сказала? – обиженно протянул я. – У меня такое в голове не укладывается… мы же могли что-то сделать вместе с ним…

– Ты забыл об одной вещи – напомнила Беата. – У Хосе погибла семья. Не знаю, насколько сильно она была ему дорога, а может, у него с самого начала были какие-то психические отклонения, но после смерти жены и детей, он совсем с катушек съехал. Именно об этом мы разговаривали с Филиппом. Он просил Хосе остановить медуз, но тот словно не слышал его. Не использовал свое могущество, полагался только на взрывчатку, и, между прочим, правильно сделал. Если бы он сам пытался остановить вторжение, Сейвилла пала бы еще раньше.

– Ты знала и молчала, – сурово произнес я. – А ведь его следовало спасать в первую очередь. И ты ничего не сказала Императорам…

– А смысл? – резонно возразила Беата. – Хосе как источник информации нам бы не помог однозначно. Ты же видел – он совсем с катушек слетел. А после его смерти Сейвилла обречена в любом случае. Скоро она превратится в осколочный мирок. Что касается того, что я ни словом не обмолвилась… Я просто почти никому не верю. Не доверяю я императорам. Они много козырей прячут в рукавах, но с нами делиться не хотят. Да и нашей честной компании я тоже не верю. Борегар – подлец, это всем известно. Он нас всех продаст за лишние тридцать сребреников. Кевин амбициозен и агрессивен, да и то, что он метаморф знаешь ли…. Нет у меня доверия к оборотням. Когда-нибудь я расскажу тебе историю о восстании метаморфов на Авалоне-16… Соня… Не дает мне покоя эта история с Лючией. Ну, и, наконец, Кристиан…

– А что Кристиан?

– Да ничего. Кроме того, что этот мальчик – темная лошадка. Ты его знаешь? Кто его раньше видел?

– Ты что, знаешь всех скользящих? – ядовито парировал я.

– Нет, но я знаю всех, кто может что-то выходящее за общие рамки. Не один-два таланта, а что-то глобальное, как, скажем Сонино умение тащить за собой людей. Это очень редкий талант. И уж я точно знаю всех, кто может скользить без ограничений. А его вижу впервые.

– Ну и что? – пожал я плечами. – Не попал парень в поле твоего зрения. Он же пацан совсем.

– Слишком уж он могущественен для мальчишки, – с сомнением протянула Беата. – Как он держал этот барьер против медуз. Я знаю, что это такое, поверь мне. Это тяжело. А он продержался минут семь, да еще смог после этого создать портал и выскользнуть. Этот парень еще себя покажет.

– Почему же ты доверилась мне? – с любопытством осведомился я. – Или я вне подозрений?

– Да какие там подозрения, – отмахнулась Беата. – Ты хоть знаешь, что о тебе говорят? Ты же в глазах скользящих – благородный рыцарь. Поэтому тебя и обманывают постоянно. Не можешь ты в человеке заподозрить мерзавца, даже если у того на лбу это каленым железом написано. Тебя ведь не только Борегар облапошил. Сколько миров ты подарил другим скользящим, не подсчитывал?

– Да ну тебя, – смутился я. – Блаженного какого-то сделали из меня.

– А ты и есть блаженный, – улыбнулась Беата. – Точнее был. Я ведь за тобой давно наблюдаю, слухами земля полнится. Выходка Борегара тебя ожесточила, и ты перестал играть в благотворительность, замкнулся и перестал дружить со скользящими. Разве что с Соней продолжаешь общаться.

Мне не хотелось отвечать на это. Я поежился, потом встал и, сбросив спальный мешок, сделал несколько резких гимнастических упражнений, чтобы согреться. Беата смотрела на меня снисходительно. Ее лицо сливалась с серостью окружающей нас. Внезапно странная мысль пришла ко мне в голову. Я стремительно повернулся к Беате.

– Сколько сейчас времени?

Беата выразительно пожала плечами.

– Откуда я знаю, сколько времени здесь? Мои часы показывают пять тридцать утра… А что?

– А то, что мы дежурим последними. По идее уже должно светать, а ты видишь хоть где-нибудь солнце?

Беата резко поднялась. Она поняла меня с полуслова и завертела головой.

– Ни малейшего проблеска, – медленно протянула она. – А мы тут уже почти шесть часов… И когда прибыли, было уже темно. Что бы это значило?

– Не знаю, – тревожно ответил я. – Не нравится мне этот мрак.

– Может быть, тут в сутках не двадцать четыре часа, – предположила Беата. – Или что-то вроде полярной ночи.

Я попрыгал на мечте и отрицательно покачал головой.

– Я не чувствую изменений в гравитации. Эта планета такая же, как Земля. Да и большинство планет не отличаются. Мало кому нравится жить на меньших и тем более, больших планетах, ощущения не те. И время там почти везде идет одинаково. И потом, даже если бы эта планета вращалась медленнее Земли, мы бы это поняли. Мы же перед скольжением внутренне приноравливаемся к времени и пространству. А мы ничего не почувствовали.

– Значит полярная ночь какая-нибудь? – повторила Беата. – Хотя здесь же не полюс… Но если у нас есть белые ночи, то почему здесь не быть… черным дням…

– Возможно, – растягивая слова, произнес я, уставившись в небе на одно место, которое поначалу не заметил, а потом указал на него Беате. – А может быть что-то иное – затмение, например…

Беата тоже посмотрела наверх. В кромешной тьме, усеянной мириадами звезд, висело круглое черное тело, поначалу совершенно не бросающееся в глаза. Только один его краешек был слабо освещен, но эта линия была тонкой, как волосок.

– Но это же не может быть солнце, – возмутилась Беата. – При затмении видна эта… как там ее… солнечная корона. А эта штука в небе, скорее всего какой-то спутник, вроде Луны.

– Я тоже так думаю, – согласился я. – Но ведь Луну мы иногда и днем видим, верно? А тут ночь, Луна должна по идее быть освещена солнечными лучами, а она темная. Ее что-то закрыло, возможно, эта планета…

– А что тогда закрыло от солнца нас? – с тревогой в голосе спросила Беата. Я не успел ей ответить. Дремавшие собаки Борегара вдруг одновременно подняли головы и зарычали. Борегар мгновенно вскочил с места. Следом поднялся Кевин, и только Соня и Кристиан продолжали спать.

– Что такое с твоими чертовыми псами? – раздраженно прошипел Кевин. Борегар пожал плечами и начал вглядываться в темноту. Беата подняла руку вверх, и ее ладонь ярко засветилась, отбрасывая тьму назад. Две черные тени метнулись прочь от света. Мы встрепенулись и повернулись в сторону к невидимому во мраке врагу. И в этот момент позади нас что-то негромко хлопнуло. Тонкий свист прорезал зловещую тишину.