Глеб Исаев - Короли соседнего мира

— Ну, чего рот разинул? — Пробормотал спешащий мимо разносчик. — Хочешь опять получить, тогда жди, вылез на господский ход и рот разинул. Вона туда ступай и там ворон считай.

— Эй, погоди, — ухватил Андрей доброхота за просаленный рукав драного кафтана, — что за город? Я только пришел…

— Да как сказать, — разговорчивый паренек, прикидывая, не выйдет ли содрать с бестолкового здоровяка монету, оценил наряд незнакомца. — Со вздохом вытянул руку и пробурчал. — Да не одно тебе, где побираться? Ну, Бармуль… И что?

Где ж такой? Не в Гвардарии? С надеждой поинтересовался Андрей.

— Эк хватил. Аль Гардия, нынче наши земли который уж год в его королевстве числятся.

— Так это, значит, и есть Элейское море? — Ткнул Андрей пальцем в сторону виднеющегося в разрывы домов кусочка синего пространства воды.

— А то? — Потеряв интерес к недоумку, паренек свистнул и побежал дальше, ловко лавируя среди праздных гуляк.

— Та-ак. — Пробормотал Ильин, выбираясь из грязи. Его роскошные сапоги, как и королевское одеяние, куда-то исчезли. А вместо этого, на ногах под толстым слоем зловонной жижи виднелись грубые деревянные башмаки. Под стать обуви оказалось и платье. Рваные штаны, старый солдатский мундир, когда-то зеленый с красными обшлагами, а теперь темно серый от грязи. Застегнутый всего на две пуговицы, он совершенно не скрывал отсутствие иного платья. Рукав, разорванный по шву, и круглое, словно пробитое чем-то острым, отверстие на груди.

— Похоже, костюмчик-то секонд хэнд… бомжеватый… — Пробормотал король. — И налицо явные признаки раздвоения личности. Где-то в уголке сознания затаилось понимание того, что никуда он не ушел из того подземелья. А самое противное, что сам себя загнал в новую ловушку. Никакого присутствия королевского обруча на всклокоченных волосах, что совершенно лишало надежды на воссоединение со второй своей половиной.

— Идиот… — Ругнулся Ильин… — И чего теперь делать? Он прошел на противоположную, куда более грязную и замусоренную сторону площади. Однако именно благодаря маргинальности окружающих, его вид перестал бросаться в глаза. Люди весьма разнообразной наружности, но объединенные одной общей чертой, неизбывной печатью нищеты, вовсе не обращали внимания на него.

Андрей опустился у выщербленной стены и, брезгливо косясь на вонючую гору отбросов, задумался. Денег нет, возможности их заработать никаких, а как и, простите, где искать неведомого мастера, который согласится взять себе этакого ученика?

«Что-то в моем пожелании не сработало». — С угрюмым вздохом подвел итог мыслитель. Выпрямился и, обходя сидящих прямо на брусчатке чумазых детишек, двинулся прочь с площади. Незаметно дошел до узеньких, но не менее запущенных, переулков, веером расходящихся в разные стороны. «И куда теперь? — Словно былинный богатырь возле придорожного камня замер он: — Погоди… Но, если это Аль Гардия, то… То… ничего. Стоит лишь заявить, что он и есть ненавистный королевскому дому сосед, как тут же последуют оргвыводы. Хотя, нет. Никто и не поверит, что этакий босяк — не самозванец. Короче, куда ни кинь, всюду клин. Ладно, чего тут гадать. Вперед, и дорогу осилит идущий».

Пока изображал мыслительную деятельность, стемнело. Сумрак, лишь изредка разгоняемый выныривающей из-за туч луной, скрыл нищету и убожество улиц. Только силуэты уходящих вверх стен с узенькими, заплетенными решетками, проемами окон.

— Вот этот, пожалуй, сойдет. — Раздался в темноте низенькой арки грубый голос. — С одного удара, господа… Кто будет делать ставку?

— Не пойдет. Слишком уж это просто… — Отозвался второй голос. — Может, его хоть вооружить чем-нибудь?

— Да? Сударь, вы смеетесь. Этот мужлан даже с оглоблей в руках никаких шансов против меня не имеет. Поэтому, если ставок нет, то зачем мы здесь?

— Ну, хорошо, хорошо, Баронет, ставлю пять монет, что вам понадобится не менее трех ударов.

— Фи, шевалье, как можно, один, не более. Насажу как жука на булавку.

— Ох, господа, как бы вам не опростоволоситься. Мастер показал удар всего раз и то мимоходом…

— Да вы просто не хотите ставить заклад. — Подзадорил первый. — Хорошо. Пять к одному, и три против одного. Каламбур, ха-ха.

Андрей, которому беседа показалась весьма интересной, уже поравнялся с таящимися в темноте фигурами. И тут одна из них рванулась вперед, норовя проткнуть запозднившегося прохожего хитрым ударом шпаги. Клинок скользнул в миллиметре от тела, спасла лишь мгновенная реакция. Зажав локтем стальное жало, Андрей крутанулся вокруг своей оси, и со всей души засадил бретеру в лоб прямым с левой. Когда речь идет об уличной драке, тут уж не до изысков. А лучший болевой, как любил говаривать его командир, два удара в челюсть. Однако повторения не потребовалось. Слишком силен оказался хук, загнавший шпажника в глубокую задумчивость. Он пошатнулся и рухнул на камни. Перехватив оружие, Андрей, не дожидаясь атаки второго из ночных злодеев, сделал классический выпад. Шпага вонзилась в темноту. И нашла свою цель. Темнота и теснота подворотни сыграла с бандитами плохую шутку. Получив случайный удар в сердце, закутанный в темный плащ бретер лихорадочно взмахнул рукой. Сверкнула шпага и, пронзив дернувшегося прочь третьего сообщника, застряла в двери, пригвоздив того к сырым доскам, как жука в коллекции.

Андрей вгляделся в сумрак. Хрип перешел в слабые стоны и быстро затих.

Наугад провел ладонью и, нащупав тяжелый мешочек, подвешенный к поясу застывшего у дверей искателя приключений, рванул. Лопнула бечева, тело соскочило с импровизированного вертела и завалилось на грязную мостовую.

Ильин легко поднял охотника, ставшего жертвой, и встряхнул. Увы, общаться тот был явно не готов.

Легкий удар в основание носа освежил не хуже нашатыря. — Эй, лиходей, кто твой учитель, и где его мастерская?

— Да ты?.. Свинья… — И тут же затих, почувствовав, как уперлось в живот лезвие. — Ну? — Повторил, уже с угрозой, Ильин.

— Дон Иеронимо. — Произнес потрясенный экспериментатор. — Дом Логгера.

— Вот и славно. Не дон Педро, но тоже ничего. — Андрей с озадаченным видом взглянул на жертву. — |«Только что делать с этим, с доном? Отпустить?»

Но головорез сам выбрал свою участь.

Он, вообразив, что пропущенный удар стал простой случайностью, выхватил из складок плаща короткий кинжал, норовя вонзить в живот отвратительно воняющего босяка.

Оборванец оказался проворнее. Он не стал удерживать тело, а легким толчком отбросил в сторону и уже вдогон взмахнул зажатой в руке шпагой.

Тихое сипение, и вновь над полем боем воцарилась тишина. Теперь уже вовсе.

— Да, суровое нынче время… — Философски вздохнул Ильин. Он сдернул плащ с одного из потерпевших и замотал в него шпагу.