Наталья Резанова - Журнал «Если» 2010 № 3

Чужак двигался по Медовому острову.

Я заметил его издали, когда он только высадился на берег. Сверху, из Оси, чужая магия выглядела мутными светящимися пятнами, и на Медовом, где никто не колдовал, эти пятна сразу бросались в глаза.

Незнакомый колдун высадился неподалеку от того места, где причаливал к берегу и я. Разумеется, он сразу обнаружил могилу Скорна и меч с наложенным на него заклятием. Попытался выдернуть меч из камня, не сумел и принялся раскачивать рукоять, стараясь переломить клинок. Этого у него и подавно не получилось.

Чародеишко был посредственный и сразу мне не понравился. Тем не менее я следил за ним, не вмешиваясь. Он-то хамничает, находясь в обычном мире, а я слежу за ним из Оси и не могу даже дать ему щелбана, чтобы не совал свой нос, куда не следует.

Наконец он угомонился и, оставив могилу в покое, отправился в глубь острова. Магией он пользовался без зазрения совести, и мне пришлось несколько раз вмешиваться, чтобы успокоить Ось. Силы для этого почти не тратились, но следить нужно было в оба, поскольку дуралей был совершенно непредсказуем.

То, что он направляется к Оси Мира, стало ясно с первой минуты, но что там делать чародею такого ранга?

Немного подумав, я решил остановить самоубийцу, выслав ему навстречу Хрустя, как Растон высылал его ко мне. Встреча двух дуболомов оказалась короткой и печальной для кристаллоида. Невидимой для простого глаза молнией мелькнуло заклинание, выступ на плечах ледяного гиганта разлетелся вдребезги, и Хрусть застыл в полуприседе. Все случилось настолько неожиданно, что я тоже застыл дурак дураком.

Мерзавец, ни за что разрушивший безобидного Хрустя, довольно потер ладошки и, кажется, засвистал какой-то мотивчик.

Моим первым желанием было напрочь снести выступ, что торчал на плечах у незваного гостя, но я сумел сдержаться. В конце концов, разрушения не так велики, Хрустя можно починить. Я нашел подходящую ледыху, прилепил ее на место прежней головы и зажег голубоватое пламя природной магии, заставлявшее двигаться неживую громаду. Вроде бы получилось неплохо, во всяком случае, Хрусть немедленно возобновил поклоны, приглашая в гости пустое место, что находилось перед ним.

В чем-то он был прав, с этой минуты чужак стал для меня пустым местом. Я проследил за ним до самой воронки, окружавшей Ось Мира. Чародей остановился на краю обрыва и принялся читать одно из своих паршивеньких заклинаний. В эту минуту он был очень похож на некроманта из непрочитанной книги. Ось безучастно впитывала хилые волны магии, которые посылал пришелец. Мне даже не пришлось ничего поправлять. Затем неудачливый искатель могущества поднялся в воздух и спланировал вниз, в середину Оси.

Даже если бы я хотел что-то предпринять, я бы не смог этого сделать. Меня на мгновение ожгло не то холодом, не то жаром, душу стегнуло истовое желание дурака: «Власть! Власть над миром!» — а в следующую секунду от чародея осталось облачко мути, тут же исчезнувшее без следа. Материальная природа незваного гостя тоже не устояла, лишь мелкие брызги секанули в разные стороны, спалив мою веревку, что по-прежнему свисала с обрыва, и углубив воронку разом на целую пядь.

Лишь теперь я понял, что означают полосы чуть более темного оттенка, нежели окружающий лед, которые хоть и с трудом, но можно разглядеть на зеленоватой стене. Вспомнились слова Растона: «Там много останков нашего брата разметано…». Вот такая судьба была уготована и мне. Хорошо, что в ту минуту меня не интересовали ни власть, ни могущество, и даже мысли о мести я отложил на потом.

А что касается погибшего чародея, то в момент гибели у него и впрямь была власть над миром. Только воспользоваться ею он не успел. Власть — вещь преходящая, и чем больше власть, тем быстрее она проходит.

Кто бы мог подумать?. Уж, во всяком случае, не я. Даже когда я поселился в доме Растона и всякий день ходил к Оси, я не думал, что когда-нибудь поступлю столь немыслимым образом.

Кристалл сиял передо мной ровным негаснущим светом. Драгоценнейший из артефактов, некогда с бою взятый у народа кобольдов в самой глубине чудовищной Прорвы. Зародыш Великой Черепахи. Древние верили, что на ее спине держится земной круг. А я добыл Черепаху, носил с собой и использовал в бою, едва не погубив Землю. И вот теперь я второй раз протянул руку, чтобы взять то, что мне не принадлежит.

За полтора столетия, что камень пробыл у меня, рука привыкла ощущать гладкость его граней. Камень льнул к ладони, и все в душе кричало: «Это мое! Я добыл его, отняв у мерзких тварей, я хранил его долгие годы, и он должен принадлежать мне!».

Я не сопротивлялся этой силе, сопротивляться ей бесполезно. Я даже не сделал ни единого шага, поскольку в Оси нет расстояний и здесь не нужно делать шагов. Я просто разжал пальцы, положив кристалл на безобразный алтарь, с которого взял его полтора столетия назад.

Древние были правы: Земля действительно стоит на спине Великой Черепахи. И неважно, что на самом деле шар Земли кружится в вечной пустоте; если не будет Черепахи, Земля рухнет внутрь себя, обратившись в дым и хаос. А я, ничтоже сумняшеся, сорвал с места основание Земли, положил его в карман и ушел, довольный своим геройством.

И теперь, сокрушенный и униженный, я принес камень обратно.

Не знаю, что делали подземные жители, увидав возвращенное сокровище. Может быть, они прыгали, извивались и ликовали по-своему. Быть может, лежали ниц, не смея встопорщить усов. А возможно, просто удовлетворенно хрюкнули и продолжили заниматься своими делами. Я ничего этого не видел, потому что видеть не хотел. Кобольды не стали мне симпатичнее, оттого что я узнал, чем и как они живут. Но они живут под землей и еще меньше нас заинтересованы в землетрясениях и внезапных извержениях вулканов. Вся сплетенная ими магическая паутина направлена на то, чтобы силами хаоса поддерживать мировой порядок. И Великая Черепаха была сердцем этого удивительного явления.

Кто знает, когда ползучие кобольды сумели бы найти возрожденный зародыш, возможно, к тому времени ни под землей, ни на поверхности было бы уже невозможно жить. Но у меня хватило силы исправить зло, которое я причинил в те времена, когда считался светлым магом.

Вернув кристалл, я забился, словно волосатый кобольд, в свою нору и неделю пил без просыху. Фляжка поила меня самой горькой водкой, но это было ничто по сравнению с той горечью, что жила в душе.

Проснувшись в очередной раз, я привычно прильнул к волшебной фляге и содрогнулся от неожиданно кислого вкуса. Более злого кваса пробовать мне еще не доводилось. Глоток зверского пойла продрал меня изнутри, заставив мгновенно вытрезвиться. Разумеется, фляжка была тут ни при чем, не та это вещь, чтобы управлять владельцем и указывать, что ему пить. Просто я сам понял: пора возвращаться к жизни, и таким варварским способом рассеял алкогольный дурман.