Роберт Сальваторе - Тогайский дракон

— Ты заключаешь сделки с пиратами, ятол Перидан? — без обиняков спросил он.

Присутствующие на Совете жрецы рты пораскрывали от прямоты, с какой был поставлен вопрос. Одно дело, когда ятолы в чем-то обвиняют друг друга, и совсем иное, когда об этом спрашивает Чезру, Глас Бога…

— Великий, что ты имеешь в виду… — залепетал Перидан.

— Попытаюсь выразиться более точно, — спокойно ответил Эаким Дуан, — Ты заключаешь сделки с пиратами ради собственной выгоды или для пользы церкви?

Толстый ятол заерзал на кресле, явно выискивая способ уклониться от ответа, но Эаким Дуан пригвоздил его к месту испепеляющим взглядом — взглядом, отработанным на протяжении столетий и не оставляющим ни малейшей возможности увильнуть.

— Пираты платят десятину церкви, это так, Глас Бога… — в конце концов признался Перидан, опустив взгляд.

Остальные жрецы с беспокойством посмотрели друг на друга. Слова ятола Перидана, конечно, не были для них новостью, поскольку все знали правду о его взаимоотношениях с несколькими головорезами, промышляющими у побережья Бехрена. Но признать это в открытую перед Чезру Дуаном — подобное просто неслыханно!

Ятол Де Хамман откинулся в кресле и удовлетворенно скрестил на груди руки.

— И ты используешь эту… десятину на благо церкви и народа? — осведомился Эаким Дуан, и взгляды обратились к нему — в глазах присутствующих читалось все возрастающее удивление.

— Ну разумеется! — с энтузиазмом откликнулся Перидан, — И я не раз беседовал с предводителями пиратов о небогоугодном деле, которым они занимаются, Великий. Пытался направить их помыслы на путь истинный…

— Они убийцы! — взорвался ятол Де Хамман. — Все до одного жестокие убийцы!

Чезру поднял руку, призывая к молчанию.

— Это правда, ятол Де Хамман, — заявил он. — И я не испытываю симпатии к пиратам, которые топят наши корабли в темных глубинах океана. Но хотя они, без сомнения, убийцы, пираты, как я считаю, — неизбежное зло. Их суда подстерегали бехренские корабли у коралловых рифов и топили их на протяжении столетий. Они всегда были и всегда будут разбойничать в этих местах. Прими это как данность, и ты поймешь, что выгода, которую извлекает от их деятельности ятол Перидан, служит благу церкви.

— Благодарю тебя, Глас Бога… — начал ятол Перидан.

— Однако, — Эаким Дуан обвиняющим жестом ткнул пальцем в его сторону, — я бы не советовал морочить нам головы. Ты жалуешься, что ятол Де Хамман топит пиратские корабли, а вместе с ними и твою прибыль, но при этом совершенно не учитываешь его собственных нужд. Как ятол Де Хамман может править людьми, если те не будут верить, что он в состоянии защитить их? Поэтому нечего являться в Хасинту с жалобами на то, что многие верны законам, ятол Перидан. Нечего являться в Хасинту с жалобами на то, что стены твоего храма не выложены золотом.

Ятол Перидан опустил взгляд.

— Я все понял, Глас Бога.

— Хотелось бы и от остальных добиться хоть некоторого понимания, — продолжал Чезру. — В любом обществе существует неизбежное зло: такое, к примеру, как пираты, бесчинствующие на море. Мы пытаемся уменьшить это зло, но не должны совершать ошибки, отказываясь от выгоды, которую они могут принести. Вот ты, ятол Гриаш…

Он посмотрел на ятола, правящего в северо-западных областях Бехрена, простирающихся на границе с тогайским плато, главным городом которых был Дариан. Гриаш, лысый коренастый мужчина с глазами навыкате, фактически был сейчас наместником Чезру в покоренном Тогае. Гайсан Бардох, ятол, возглавлявший операцию по захвату тогайских степей, действовал столь жестоко, что Эаким Дуан вынужден был отозвать его оттуда. Конечно, в Тогае находились и другие жрецы — либо возвысившиеся из пастырей, молодые, неопытные, быстро сменяющие друг друга, либо выдвинувшиеся из тогайру, предатели собственного народа, к которым, естественно, у Дуана особого доверия не было. По-настоящему положиться он мог только на Гриаша, хитрого, на редкость бессердечного человека, — то, что надо, когда имеешь дело с дикарями кочевниками.

— Насколько мне известно, к западу от твоей территории бандиты-тогайру то и дело совершают набеги? — осведомился Эаким Дуан.

Ятол Гриаш сонно замигал, улыбнулся и кивнул.

— И ты не в состоянии додуматься до того, как заставить их поделиться с тобой? — спросил Чезру.

Гриаш, самый самонадеянный и уверенный в себе человек среди присутствующих — разумеется, после Эакима Дуана, — опять улыбнулся и кивнул, вызвав смешки со стороны остальных присутствующих.

— Неизбежное зло, — снова обратился ко всем Чезру. — На земле совершенства достичь невозможно: оно ждет нас после смерти. Мы знаем это, а раз так, я одобряю, когда, не проявляя публичной терпимости к подобным явлениям — это грозит потерей поддержки народа, — у церкви хватает ума извлекать из них выгоду.

Закончив, он устремил требовательный взгляд на ятола Де Хаммана.

— Я все понял, Глас Бога, — промямлил тот.

Бросив на ятола Перидана осуждающий взгляд, он тем не менее тут же покорно склонил голову, порождая в душе Эакима Дуана надежду на то, что по крайней мере эта проблема улажена.

А Чезру между тем был весьма заинтересован в таком исходе дела. Если грызня между Де Хамманом и Периданом будет продолжаться, она может достигнуть своего пика как раз в тот период, когда власть в Бехрене будет принадлежать Совету ятолов, а не Эакиму Дуану — поскольку он будет находиться в утробе матери или же в теле младенца. Де Хамман и Перидан были влиятельнейшими членами Совета, и если между ними разгорится вражда, государство, которое унаследует Эаким Дуан в возрасте десяти лет, будет охвачено всеобщей смутой.

Если он вообще что-то унаследует, поскольку все эти междоусобицы запросто могут разрушить традиции, регламентирующие такой способ передачи власти в Бехрене.

Почувствовав смертельную усталость, Эаким Дуан покинул собрание. Он испытывал удовлетворение от того, что сумел загнать зверя в клетку — ну, хотя бы на время. Хотя и понимал, что ему еще не раз придется повторить свой урок двум заядлым спорщикам. И если он не сможет добиться достаточно надежного компромисса между ними, то вынужден будет продолжить виток этого земного существования — испытывая пренеприятнейшие боли по утрам и ловя снисходительные взгляды девушек из гарема, которые те бросают на него, когда думают, что он их не замечает.

Увидев мчащегося к нему по длинному коридору Мервана Ма с горящим от возбуждения лицом, Чезру понял, что труды текущего дня далеко не окончены.

— Глас Бога, — задыхаясь, промолвил юноша.

Эаким расправил плечи и устремил на него твердый взгляд.

— Из Энтела для встречи с тобой прибыл магистр Маккеронт.