Анна Китаева - Перстень без камня

Капитан Крандж сам про себя говаривал, что в морской науке он тюляку съел и лоханью соленой водички запил. Все навыки освоил, от юнги до боцмана, поднимаясь по трапу жизненных успехов на самый верх — до шкипера, владельца корабля. Опять же, везде, где только может пройти нормальный корабль, капитан побывал — и Длинное море исплавал вдоль и поперек, и даже в Великий океан выходил. На крайний север, понятно, не совался — ну так туда никто не совался, кроме проклятого капитана Бван Атена на призрачной и неуязвимой «Летучей рыбе».

А вот поди ж ты, среди островов архипелага Трех ветров ему раньше лавировать не доводилось. Острова для большого корабля — место самое пакостное. Вот тут глубоко, а рядом скала из воды торчит. Или, того хуже, не торчит, а под водой прячется. Фарватер знать надо. А местные шныряют на вертких шхунах с маленькой осадкой — там, где они пройдут и не почешутся, «Гордости Севера» острые клыки скал вспорют брюхо, как жирному палтусу.

Прежде капитан Крандж знал один путь — через Игольное ушко в рифовом кольце, а оттуда прямиком в бухту Трех ветров, парадную гавань Золотого острова. Ну, и обратно тем же манером, по прямой. Вчера он впервые на выходе из бухты свернул направо, к Монастырскому острову. И вроде бы добрались без хлопот. Но вдруг сударь маг, не к встрече будь помянут, кроме магического ветра еще каким-нибудь магическим течением кораблю путь улаживал? Сегодня шли без Столваагьера, своим умом. Поэтому капитан стоял рядом с рулевым, жевал бороду и внимания не ослаблял ни на миг. И хоть никто об этом не догадывался, по спине у него бегали мурашки.

На самом верху грот-мачты, в «вороньем гнезде», болтался матрос, которому было велено высматривать любые неприятности по курсу корабля. Подводные камни и всякое такое. Вода блестела под солнцем, и особого прока от «вороны» Крандж не ожидал, но, как известно, лучше насмешить рыб, чем их накормить. Осторожность лишней не бывает.

Однако опасность пришла, откуда не ждали.

«Ворона», конечно, от скуки вертел головой во все стороны. И при виде нежданной опасности не растерялся.

— За кормой! Сзади! — заорал он. — Берегись!

Капитан Крандж обернулся вовремя, чтобы увидеть, как за кормой «Гордости Севера» поднимается из воды змеиная голова на длиной шее. Размеров голова была таких, что могла бы запросто проглотить ялик. А когда морской змей разинул пасть, стало ясно, что не только проглотить, но и перекусить. Острые и кривые зубы чудовища были длиной в человеческую руку.

— Добавить паруса! — взревел капитан. — Поставить лисели! Поднять все кливера! Шевелись, тюленьи дети! — И капитан добавил еще парочку выражений, от которых матросы забегали вдвое быстрее.

Змей навис над кораблем и ударил головой по корме, круша и ломая надстройки. Матросы забегали, как ужаленные. «Гордость Севера» рванулась вперед. Возможность налететь на подводные скалы была забыта. Оставалось только молиться, чтобы ничего не встретилось на пути — но и молиться было некогда. Корабль мчался так, словно за ним по пятам гналась смерть. Да так оно и было.

Морской змей отстал после неудачного нападения, и матросы завопили от радости — но сразу умолкли. Черная голова рептилии вновь показалась над поверхностью моря. Змей быстро догонял корабль.

Вот он воздвигся над поврежденной кормой, разинул страшную пасть, примерился…

— Держи штурвал крепче! — крикнул Крандж рулевому Селедке.

Матрос истово вцепился в дубовое колесо и зажмурился.

Вдруг жаркий ветер хлестнул капитана по щекам, вздыбил бороду. Наполнились и зазвенели паруса. Запели снасти. Заскрипели, прогибаясь под ветром, мачты.

Позади раздался чудовищный удар. Змей промахнулся. Фонтан воды встал над кормой «Гордости Севера» и обрушился вниз. Палубу окатило водой.

— Харракун! — завопили матросы. — Слава тебе, Харракун!

Капитан поймал себя на том, что тоже кричит вместе с ними. Южный ветер гнал корабль вперед. «Гордость Севера» птицей неслась по морю, пенные буруны крыльями расходились от киля. Никогда корабль Кранджа не развивал такую скорость. Трещал корпус. Бешено завывал Харракун. Стонали паруса.

Морской змей занес голову для следующего удара.

Но уже раскрывался перед «Гордостью Севера» вход в бухту. Старые знакомцы, Волк и Рысь, встречали корабль.

— Лево руля! — капитан вцепился рулевому в плечо, потому что окрик его унесло ветром.

Трехмачтовик развернулся. Последний напутственный шлепок ветра — и «Гордость Севера» влетела в гавань. Крандж обернулся. Змей замер на траверзе Волка, высунувшись из воды на высоту грот-мачты корабля Кранджа. Что-то мешало чудовищу зайти в бухту. Может быть, там для него было слишком мелко. Морской монстр маячил снаружи как черный столб и раскачивал головой из стороны в сторону. Капитан мог поклясться, что если бы змей мог издавать звуки, он бы орал сейчас во всю глотку. А если бы мог ругаться, то сыпал бы самыми черными проклятиями.

— Сейчас врежемся, — с тихим восторгом сказал Селедка.

Созданный вчера Столваагьером фантом «Гордости Севера» до сих пор не распался. Корабль держал курс прямо на свою иллюзию.

— Убрать паруса! — скомандовал капитан Крандж.

«Гордость Севера», постепенно замедляя ход, прошла сквозь призрак, и он разлезся как ветошь. Клочья магического тумана поплыли над бухтой. Корабль величаво подошел к пирсу.

Крандж оглядел свой измятый и мокрый камзол, хмыкнул, но решил времени на переодевание не тратить. Убедительнее будет выглядеть.

— Селедка, пойдешь со мной, — велел капитан.

— Ага. А куда? — с простодушным нахальством спросил матрос.

— Разговаривать с королем, — вздохнул Крандж, — и с его почтальоном.

— Ух, плавник да чешуя! — восхитился Селедка. — И что, сам король станет так прямо со мной разговаривать?

— Угу, — буркнул капитан. — Если сразу не повесит.

Арена была вымощена каменными плитами. Бурые каменные стены вокруг нее возвышались на два человеческих роста. Площадку укрывала глубокая тень. Вчера монахи не показали гостям это сооружение. Судя по вмятинам на стенах и пятнам свежей гари на плитах, ареной пользовались. Не так уж тихо в монастыре, как хочет показать настоятель. Кое-что здесь происходит.

Столваагьер запрокинул голову и поискал взглядом своих спутников, но не нашел. Ряды скамеек полукружьями охватывали каменный колодец и уходили вверх, расширяясь. Солнце мешало различить лица зрителей. Ничего, скоро все они будут его людьми. Будут делать каждый третий вдох по его слову и каждый второй шаг. Все, что он им скажет.

Ворота открылись, выпуская на арену настоятеля в штанах и рубахе из грубого полотна. Еще двое монахов вышли вместе с ним. Свидетели, они же судьи? Правила подобных состязаний были просты. Чаще всего двое дрались до тех пор, пока один не признает себя побежденным. Столваагьер ожидал длинной вступительной церемонии, но ничего подобного.