Светлана Крушина - Северный пес

— В чем же тогда дело? — несносная девчонка уже вовсю озиралась по сторонам и делала какие-то выводы из увиденного. Выводы, кажется, были самые неутешительные. — Какое тут запустение! Мама говорила, что вам следовало взять служанку. Давайте, я приберу у вас.

— ЧТО?! — ужаснулся Грэм, но Джем уже не слушала его, направляясь прямым ходом в комнату. Оттуда послышались ее приглушенные возгласы.

Грэм почувствовал себя так, словно только что вышел из битвы… которую он проиграл. У него не осталось сил даже на ругательства, он тяжело привалился к стене. В голове глухо бухала боль. Что там возомнила о себе эта девчонка?.. Впрочем, поздно возмущаться. Судя по решимости, с которой Джем появилась в его одиноком жилище, просто так она его в покое теперь не оставит. И зачем ей это нужно?..

Развернувшись, Грэм с силой влепил кулаком в стену, не почувствовав боли в разбитых пальцах. Кажется, ему опять не дадут умереть.

Наблюдая, как рьяно Джем взялась за обработку его жилища — и его самого, — Грэм некоторое время считал, что история с приездом в Карат Илис выдумана просто так удобный повод нагрянуть в гости. Ан нет — новоиспеченная директриса магической школы действительно собиралась погостить у старых друзей, что и подтвердил Брайан, когда Грэм, наконец, появился у него.

До знаменательно события оставалось еще две недели, и за это время Грэм понял, что крупно попал. С женщинами ему всю жизнь катастрофически не везло. Большинство его неприятностей происходило именно от них, а когда он имел глупость серьезно влюбиться… об этом эпизоде он старался вспоминать пореже. Он уже не испытывал к Ванде той болезненной, глубокой любовной привязанности, но шрам на сердце остался и почти постоянно болел. Джем, проявлявшая к нему внимания больше, чем следовало, в немалой степени эту боль провоцировала (конечно же, она ни о чем не подозревала), но — странное дело, — Грэму казалось, что он не сможет теперь жить без нее. Он уже не шарахался от девушки, но все еще старался держаться на достаточном расстоянии, смотрел на нее с затаенной болью и грустью и гнал мысли о сближении. Возможно, он и сумел бы удержать дистанцию, но, к несчастью, Джем вовсе не стремилась к этому, а наоборот, собиралась всеми силами ее сокращать. Грэма пугала одна мысль о пролегшей между ними пропасти возрастов и мировоззрений, девушка же даже об этом и не задумывалась. Грэму хотелось бы объяснить ей, рассказать про эту пропасть, про эту стену, но он не знал — КАК. Кроме того, он не был уверен, что она станет слушать.

Джем прибегала к нему каждый раз, когда у нее выдавалась свободная минутка. Если его не оказывалось дома, она либо дожидалась его, либо уходила, оставив коротенькую записку и какой-нибудь гостинец (их неизменно съедал Мэнни, поскольку у Грэма почти никогда не было аппетита). При этом каждый раз она умудрялась попадать в моменты, когда Грэм был в более или менее адекватном состоянии. Интересно, думал он, а что будет, если она увидит меня, когда я в отключке? Впрочем, дома он не позволял себе принимать сильнодействующие средства.

Как ни удивительно, родители девушки, похоже, не знали, где она пропадает. Ни словом, ни взглядом Брайан или Анастейжия не дали понять Грэму, что в курсе привязанностей дочки и ее занятий. Грэма это тревожило и озадачивало. Что скажет Брайан, когда узнает, что его девочка проводит немало времени в доме одинокого немолодого мужчины? Ведущего, между прочим, не совсем добропорядочный образ жизни.

Пока же Грэм пытался приладиться к тому, что в тихом и одиноком жилище его с завидной периодичностью появляется, кроме него и Мэнни, еще один человек. В каком-то смысле он даже сумел добиться успехов — дней через десять он был уже в состоянии сидеть с Джем за одним столом (за чашкой чая, кстати, приготовленного собственоручно девушкой) и мирно беседовать. Или, точнее, слушать, потому что говорила в основном невыносимая девчонка, не оставлявшая попыток вызвать молчаливого собеседника на разговор. Методы у нее, нужно сказать, были тонкие и хитрые, сделавшие бы честь любой опытной красотке, привыкшей крутить мужчинами как угодно. И откуда только подобное умение могло появиться в восемнадцатилетней девчонке?..

В один прекрасный день Джем принесла известие, что к ним, наконец, нагрянула Илис. Девушка настаивала, чтобы Грэм немедленно отправился в гости к Брайану, для того чтобы поздороваться со старой знакомой. Грэм отказался. Илис только что приехала, устала с дороги. Что ж, что она одна из самых заметных магиков Истрии? Уставать она должна как самый обычный человек. Кроме того, Грэм даже самому себе не мог признаться, что откладывает визит из непонятного, но тревожащего страха, какого-то неприятного волнения.

Давая Илис время для отдыха, он дождался, что она сама нагрянула к нему — в сопровождении Мэнни. Ясно, ее-то не мучили никакие мутные страхи, а вело любопытство, и необходимость увидеть собственными глазами то, о чем говорил ей Брайан. Ведь все восемь лет она была уверена, что Грэм мертв.

Она появилась вечером. Как и утро, это было не самое удачное время для гостей, потому что Грэм как раз собирался отправиться в обычный ночной загул. Услышав, как хлопает входная дверь, он в досаде прикусил губу. Никого, кроме Джем, он не ждал, а раз уж она пришла, какая там может быть прогулка. Ведь девчонка так ничего и не знала о его пристрастиях.

Однако, фигура, появившаяся в дверях его комнаты, принадлежала явно не Джем. Невысокая и очень стройная, она принадлежала женщине лет двадцати семи — двадцати восьми; бледное личико, огромные черные глаза и рассыпавшиеся по плечам темные густые волосы очень эффектно смотрелись в сочетании со светлым серебристо-серым платьем. Да, действительно, знатная дама, хотя и нет на одежде (и вообще на теле) ни единого драгоценного камушка или хотя бы крупинки золота.

— Илис…

Она кивнула, улыбнулась, но, вопреки обыкновению, не разразилась длинной жизнерадостной приветственной тирадой. Вместо этого она быстро пересекла комнату, остановилась перед Грэмом и внимательно взялась изучать его лицо, вперив в него какой-то очень напряженный взгляд.

Грэм слегка удивился. Чтобы Илис молчала больше одной минуты? Не верится. Впрочем, она ведь сильно изменилась, повзрослела… И что она такое ищет у него на лице?

— В чем дело? — спросил он, не выдержав.

— Что за зелье ты принимаешь? — довольно жестко спросила Илис. Не ее интонации. И как она узнала?

— Что? — Грэм решил прикинуться дурачком. Уж чего-чего, а обсуждать с Илис свои наркотические пристрастия и связанные с ними проблемы он не намеревался.

— Не придуривайся. Тебя глаза выдают. Ты около суток ничего в рот не брал, и скоро тебе понадобится новая порция. Так что это? Опий? Гашиш?