Лилия Баимбетова - Круг Осени

— Мне Ястреб ничего не сделал, — сказала Годри упрямо и яростно. Она была в том настроении ярости, которое иногда находило на нее и в ко-тором она могла вытворить все, что угодно, в котором два раза в своей жизни она поднимала руку на самого Идрая. Но за яростью в ее лице про-глядывала растерянность, словно она не совсем понимала, что происходит.

— Я посижу с Гордоном, — сказала Годри совсем другим, тихим и рас-терянным голосом, — Я так давно его знаю…

Они и впрямь давно были знакомы. Уже семь лет Гордон служил во дворце.

Годри опустилась рядом с ним на колени. Она видела много уми-рающих за свою жизнь, и чужие смерти ее давно уже не трогали. Когда-то, когда ей было тринадцать лет, она едва не потеряла сознание при виде за-рубленного ею человека, но с тех пор прошло пятнадцать лет, и она давно уже научилась убивать и смотреть безразлично на смерти людей. Но Гор-дон…. Так давно она знала Гордона, так к нему привыкла, семь лет он был ее приятелем и… постоянным спарринг-партнером, и Годри с трудом мог-ла представить, как теперь пойдет жизнь во дворце — без него. Весельчак Гордон. Трудно будет найти такого наставника для новобранцев. Он всех умел расположить к себе, и он был опытным и умелым воином. Пожалуй, лучшим в Империи, если не считать ее и еще одного человека, который, впрочем, воином уже не был. О, Гордон…

А он вдруг открыл глаза, измученные, серые, захлестнутые болью. Годри от неожиданности дернулась, но не издала не звука; ее темные большие глаза встретились с глазами умирающего, и взгляд ее изменился, стал совсем растерянным.

— Больно тебе, да? — тихо сказала Годри.

— Н-ничего… Ничего…

"Черт, он говорит, как Орд!" — подумала она, прикусив губу. Это было словечко Орда, ее учителя, он часто его повторял.

— П-плохо дело, да?

— Да, Гор, дело плохо.

— А парень сбежал?

— Да.

— Ну, и ладно… Ты плачешь, что ли?

И правда, две маленькие слезинки скатились по загорелым щекам.

— Передай привет Орду.

Они были знакомы, хотя учитель Годри уже лет пятнадцать не бывал в столице, с тех самых пор, как лишился обеих рук, превратившись из пер-вого меча Империи в беспомощного калеку, он жил в родовом поместье своей ученицы. Но Гордон, бывавший в замке Хардн, сумел сдружиться даже с нелюдимым Ордом.

— Ох, Гор…

— Ничего…

Она уже плакала; она, двадцативосьмилетняя воительница, плакала навзрыд над его изувеченным телом. Гордон тяжело дышал, чувствуя боль при каждом вздохе, и, уже не видя ее, слышал только сдавленные рыдания. Ему не страшно, а только очень больно было умирать. Всхрипы его стано-вились все реже, и скоро он совсем затих. Годри подняла голову и сквозь слезы взглянула на него: он не дышал. Нагнувшись, она коснулась губами его обоженных губ.

— Прощай, Гор…

Время шло, а она все сидела над его телом, и слезы высыхали на ее щеках. Годри надеялась, что Ястреба не поймают, ибо она не любила не-нужных жертв. Ради чего умер Гордон, если через час Ястреба снова при-тащат на этот помост?.. Правда, Идрай не собирался убивать Ястреба, но Годри этого еще не знала.

"По-твоему, в твоей жертве есть смысл, Иариалиа?" — спросил Ау-рониадиад. Но она не отвечала. Совсем не так, как плакала Годри, но вла-стительница неба и земли тоже плакала — пошедшая против судьбы и по-лучившая урок.

2 октября 2000 г.

9. Знакомство с легендой.

В замке меня направили к реке. Хотя объяснения мне дали самые подробные, я немало поплутал в приречных зарослях, прежде чем нашел Стража Идрая.

Река эта была узкая безымянная речушка, петляющая среди глини-стых берегов. Уремные черемуховые заросли отражались в темной непро-зрачной воде, на другом, пологом берегу у самой воды росли серо-серебристые кусты ивняка. Шириной река была метра два, не больше, и тень от обрывистого берега и черемухового леса накрывала ее всю и пада-ла и на ивовые кусты. И там, где река поворачивала к югу (чтобы через двадцать метров снова повернуть к северу) и где упирающееся в поворот течение намыло небольшой пляж, и я отыскал Годри, но она была не одна.

Видно было, что в этом месте берег не раз обрушался; два мощных тополя росли прямо в воде, очевидно, осев когда-то туда вместе с глини-стым грунтом. Берег был подмыт, и ровная травянистая поверхность иссе-чена была трещинами: я не рискнул бы здесь спускаться, хотя еле замет-ная, протоптанная в траве тропа, про которую мне говорили в замке, вела именно туда. Спешившись, я осторожно подошел к обрыву и только тогда заметил их — на маленьком песчаном пляже, заросшем серебристо-серыми лопухами мать-и-мачехи.

Худой черноволосый парень в холщовой тунике полулежал, отки-нувшись на глинистый откос, а рядом, устроив голову у него на коленях, спала миниатюрная молодая женщина. Это и была Годри, Страж Идрая, личный телохранитель божественного повелителя. Я замер.

Парень, казалось, и сам уже засыпал. А на его исцарапанных загоре-лых до черноты коленях покоилась прелестная, по-мальчишески коротко стриженная, темноволосая головка самой красивой и самой недоступной женщины Империи. Годри лежала на боку, подогнув ноги. С одной ноги свалилась сандалия, и к узкой ступне прилипли песчинки. Ярко-синяя ее туника была смята и задрана едва ли не до шеи, обнажая самым бесстыд-ным образом ее маленькие прекрасные груди.

Я, честно говоря, просто обалдел. Я знал, конечно, что Годри очень красива, но никогда до этого я не видел ее… тела, хотя по слухам мужчин она не стеснялась совершенно. Какое дело было ей, непорочной богине-воительнице, Стражу божественного Идрая, до нашей мужской похоти? И вот я смотрел на нее. Она была и тоненькая, и изящная, но язык не повер-нулся бы назвать ее хрупкой: больше всего она походила на красивую хищную кошку, под кожей которой так и играют мускулы. Тонкие, силь-ные, загорелые ноги переходили в округлую линию бедра, почти не затро-нутого загаром, впалый живот, едва заметные косточки ребер, холмик ма-ленькой белоснежной груди. Вторую мне почти не было видно, зато хоро-шо мне были видны на боку ее две глубокие, еще кровоточащие царапины и огромный багровый кровоподтек на правой ягодице.

Я сидел на корточках у самого обрыва, упираясь одним плечом в шершавый ствол огромного мощного тополя, такого же, как те, что росли в реке. Солнце нагрело мне затылок и спину, и стремясь избавиться от этого и немного размять затекшие ноги, я переменил положение, и в тот же мо-мент парень вздрогнул и открыл уже закрывшиеся было глаза. Пока я не двигался, он не видел меня, но когда я шевельнулся, он сразу проснулся и легко отыскал меня глазами. Нас разделяли какие-нибудь пятнадцать или двадцать метров, и я даже с такого расстояния увидел, что глаза у него се-рые, очень светлые, слишком светлые для его загорелого лица и черных как смоль волос.