Поль Пасмор - Чёрный Огонь

— Не возражаешь, если станет посветлее?

Не дожидаясь моего согласия, на стенах заплясали тёплые жёлтые отблески, напоминающие последние лучи заходящего солнца.

— Полагаю, нам надо поговорить. — подобрав полу плаща, Владыка сел на каменный стол, даже не потрудившись смахнуть с него многовековой слой пыли.

— Мне тоже так кажется — нагло заявила я, усаживаясь напротив. — В мире людей намечается глобальная война, и я уверена, что идейный вдохновитель у предстоящего побоища и виденных тобой жертвоприношений один и тот же.

— Рассказывай всё. — негромко велел отец.

И я выложила Владыке действительно всё, что видела и слышала за время недолгого путешествия по землям людей и в их обществе. Так получилось, что рассказ мой включил и Инию, и Тайфуна, и наш визит в Тирисское герцогство, и метель на перевале, и Ортига, с полувзгляда перенимавшего любое движение…

— И ты твёрдо уверена, что твоё место — в Алькартане? — спросил отец, когда я наконец замолкла.

— Да, Владыка.

— А если я скажу «нет»?

На этот вопрос я ответила не сразу — долго подбирала формулировку.

— Я всё равно покину Острова. Ты сам сказал, что я могу стать драконом — так мне не нужен корабль и не страшен Барьер.

— Тогда спрашивай. Я постараюсь ответить на все твои вопросы… прежде чем ты уйдёшь на войну. — маска ледяной невозмутимости дала трещину, и я впервые увидела за ней родительский страх. Страх за меня, за чужака среди своего народа?

— Для чего нужны жертвоприношения? Куда идёт Сила?

— Ключевой вопрос. — Владыка медленно кивнул. — Но я не знаю ответа. Могу сказать лишь, что в нашем мире этой Силы нет.

— А если она собирается в некий артефакт?

— Даже если так. Артефакт, вобравший в себя такую мощь, я бы почувствовал, даже не желая того. Нет, эта Сила, возможно, частично была потрачена на разрушение поставленной нами преграды, частично рассеяна, но основной объём ушёл куда-то… вовне.

— Допустим. Но может ли нечто, сидящее «вовне», впитывать силу и подбрасывать людям информацию о необходимых ритуалах?

— Кто может утверждать хоть что-то, когда речь идёт о неведомом? — спокойно ответил отец, но от моего взгляда не укрылось, как он вздрогнул, услышав вопрос. — Думаю, нам лучше считать, что может. Откуда-то ведь люди узнали о том, как, когда и где надо приносить в жертву своих сородичей!

— Но тогда получается, что нашему неведомому другу зачем-то необходимо, чтобы дикари завоевали Алькартан! Может, ему для воплощения в нашем мире нужен какой-нибудь предмет Силы, спрятанный где-то в империи?

— Для воплощения ему в первую очередь нужна Сила. Просто Сила, но по мощи сравнимая с той, что была пущена в ход в дни Безумия. Полагаю, сейчас такую Силу можно получить одним путём, и люди его уже нашли.

— Жертвы… — прошептала я.

— Именно. В нашем мире не осталось иных Источников. Что касается завоевания… Ты не учитываешь, что исполняющий ритуал человек вполне мог заключить с неведомым соглашение. В обмен на жертвы он мог потребовать власти над Алькартаном… а то и над всем миром. Судя по тому, что мы видели, это самый настоящий безумец, одержимый.

— А может, есть ещё что-то, чего мы не знаем. — мрачно произнесла я.

— Может, Альви. Ещё как может. — тихо произнёс отец.

Повисшее молчание нельзя было назвать тягостным — просто каждый думал о своём. Не знаю, какие мысли не давали покоя Владыке, я же отчего-то вспомнила своих учеников. Интересно, что они сейчас делают?

— Пойдём. — неожиданно приказал отец и спрыгнул с каменной плиты.

Я последовала за ним, недоумевая, что такое пришло в голову родителю. А ну как решил запереть меня в какой-нибудь подземной келье и держать там, пока мозги на место не встанут? И превращайся тогда в дракона, не превращайся…

Владыка уверенно шагал по тёмным тоннелям. Этой части подземелий я не знала. Никогда раньше здесь не бывала и даже представить себе не могла, куда мы направляемся. Явно за пределы дворца, но куда именно…

— Ты уже знаешь, что составляет суть арранэа. Судя по всему, если в этой войне возникнет такая необходимость, ты используешь все свои возможности. Но я умолчал об одной детали. О причине, по которой я вынужден был ввести запрет на смену облика. Видишь ли, восприятие человека и дракона в корне различны. Можно долго философствовать о причинах, но следствие я наблюдал неоднократно. Если арранэа принимает истинный облик под воздействием эмоций, туманящих разум: гнев, страх, жажда мести, — он далеко не всегда способен сохранить способность рассуждать, оценивать ситуацию, да и просто память о том, что произошло до трансформации. Именно так началось Безумие… Представь себе дракона, могучего, почти неуязвимого, обладающего магией — обуянного жаждой крови и не соображающего, что творит! Это жутко, Альви, другого слова я подобрать не могу. Наши воины в дни Безумия проходили специальную подготовку, но на неё у нас нет времени.

Я окончательно перестала что-либо понимать. Разве что стало ясно: ни в какую келью меня запирать не собираются. Пока, во всяком случае. Оставалось держать в узде любопытство на пару с фантазией и молча шагать следом за Владыкой по бесконечным коридорам. Похоже, Ороас изрыт подземными ходами, словно старое бревно — жуками-древоточцами! Тоннелям, казалось, нет числа. Они сходились в пещерах и кавернах, пересекались на развилках и вели, по-моему, в любую часть острова. Никаких указующих знаков, магических или иных, я не заметила. Не знаю, как отец умудрялся ориентироваться в этом лабиринте, но одна я бы, пожалуй, отсюда не выбралась.

Против всяких ожиданий, путь окончился не в подземном зале, а у вершины горы. Воздух уже приобрёл предутреннюю прозрачность, свежий ветер дул в лицо, далеко внизу сонно вздыхал океан… Тёмное небо над головой и скала, отвесно уходящая вниз, создавали впечатление полёта. Отец скинул плащ, сапоги, и принялся за рубашку. Поймав мой изумлённый взгляд, он спокойно произнёс:

— Тебе тоже стоит раздеться.

— Зачем? — конечно, под одеждой — чешуя, но всё равно оно как-то… неприлично, что ли…

— Затем, что дракон значительно крупнее человека, так что при трансформации твоя одежда разлетится в клочья. — с прежней невозмутимостью пояснил Владыка.

Золотая чешуя тускло мерцала, очерчивая фигуру отца, замершего на самом краю уступа. Моя чешуя в рассветных сумерках казалась тёмно-серой.

— Слушай внимательно. Сейчас я сменю облик. Смотри на меня, выброси из головы все мысли, сосредоточься на ощущениях — и повторяй мои движения. Не задумываясь. Разум сейчас тебе не поможет. Чтобы пробудить природный дар, нужно обратиться к инстинктам. К интуиции. К тому, что внутри тебя, что составляет твою суть, суть арранэа… — отец говорил, не глядя на меня, его внимание целиком досталось тёмной пропасти под ногами. Не прерывая монолог, он раскинул руки и подался вперёд. Смысл слов расплывался, ускользал от осознания, оставляя лишь ощущение. Но только оно и было сейчас необходимо — жажда свободы, а что такое полёт, как не свобода? Свобода от притяжения, от земли, от всего наносного, поверхностного… И когда Владыка нырнул в бездну, расправляя золотые крылья, я без колебаний последовала за ним.