Татьяна Любушкина - Абуджайская шаль

— Да знаем мы ваш приход, — досадливо махнула рукой Анна, — к вам в церковь только ребятня ходит, на каменных плитах в расшибалочку играть! Да бабы озёрные молоко на алтаре в прохладе для сохранности оставляют, а вы им дозволяете, потому что долю от того молока себе берёте!

— Церковь! — голос отца Никона гневно задрожал, — для людей! — он задрал грязноватый палец кверху, — и бога! А что дети туда с радостью ходят, так их сам Христос привечает! А что бабы озёрные молоко оставляют на алтаре — так это враки! Вам бы матушка молиться почаще! Вы…

— Ну, хватит, господа! — Мюллер устало потёр ладонью лоб, — прекратите ссориться. То, что мы не можем проследить за всем, что происходит в Полянке, лишний раз доказывает — нас катастрофически мало! Я считаю нам нужно открываться, иначе последствия станут непредсказуемы!

— А я так не считаю! Не считаю, — заверещал отец Никон, — мы опосля смерти Старой Барыни почитай шестой год живём в тишине и покое — и ничего!

— Тишина и покой! — воскликнула Анна, — но сегодня погиб мальчик! Или вас это не трогает, отец Никон?

— Ну, мальчик, положим, погиб не сегодня, а шесть лет назад, — усмехнулся священник.

— Отец Никон, для служителя церкви вы слишком циничны, — поморщилась Мария, — но вы правы в одном, мы все боимся произнести это вслух, но ведь Макара действительно нет в живых уже около шести лет! Он сгорел в Усадьбе дотла — даже трупа не удалось найти!

— Может в этом и весь секрет, голубушка, — суетливо произнёс отец Никон, — ведь Старую Барыню не так просто погубить! — и он прошептал с испугом оглядываясь, — а может, она жива! Может, они все живы! Ведь у неё была Шаль! Что ей стоило открыть Двери и уйти куда угодно!

— С того дня прошло без малого шесть лет, отец Никон! — напомнила ему Анна.

— Что же с того? — встрепенулся священник.

— Макар за эти шесть лет, должен был вырасти, за какими бы Дверями он не находился всё это время! Но мы все видели его сегодня! Все помнят мальчика? — Анна обвела взглядом присутствующих, — Макар остался таким, каким был шесть лет назад! Нет, отец Никон, он не ушёл в Двери — он умер! Он умер также как Старая Барыня. Неужели вы думаете, что она не вернулась бы поквитаться с врагами, если бы могла?

— Ну что вы, дорогуша! — всплеснул руками отец Никон, — неужто вы верите этим сплетням про поджог? Да это же нонсенс! Никто бы не посмел сделать этого! Это всё вышло совершенно случайно, совершенно!

— Господа, мы все говорим не о том, — призвал к порядку Генрих Карлович, — нет смысла обсуждать, что произошло шесть лет назад. Возможно, всё произошедшее тогда имеет важное значение для разгадки сегодняшних тайн, но в первую очередь мы должны решить, как нам поступить с семьёй Перегудовых!

Дмитрий Степанович за окном присел от неожиданности и тут же вновь приник к окну, боясь пропустить хоть слово.

— Я заходил к ним сегодня, — нехотя промолвил священник, — Дмитрий Степанович настроен самым решительным образом, покончить с разбойниками раз и навсегда, а для того послал в Город за приставом.

— Да я знаю, — поморщился Мюллер, — сам отправил Данилу посыльным.

— Да как же это? — удивлённо промолвила Марья, — он ведь не пройдёт дальше Ползучей топи.

— А что делать, — огрызнулся Генрих Карлович, — как бы я смог объяснить Перегудову, что никакого пристава здесь не должно быть? Да вы не волнуйтесь, Данила парень не глупый — не подведёт, посидит в лесу, а завтра к вечеру приедет.

— Что же вы ответите Перегудову, когда он вас спросит о приставе? — поинтересовалась Анна.

— Что-нибудь придумаю, — обречённо ответил управляющий, — а там бог даст…

— Бог ничего не даст! — резко возразил отец Никон, — надо запугать их и отправить в Город! Пусть живут там, как жили! А мы уж здесь как-нибудь!

— Вы намерены отпустить их, — каменным голосом произнесла Мария, — отпустить после того, как они узнали о смерти Макара?! Да завтра здесь будут толпы, нет — легионы полиции, писак-журналистов и бог знает кого ещё!

— Тогда вам остаётся только отравить семейку Перегудовых, — ехидно предложил отец Никон, — вы же это умеете, голубушка! Так за чем же дело стало?

Мария беспомощно оглядела безмолвствующее собрание:

— Но я вовсе не это хотела сказать!

— Успокойтесь, Мария, мы вас прекрасно поняли, — Анна ласково погладила Марию по плечу, — а вам отец Никон, слишком тесное общение с пришельниками не на пользу, вы стали циничны и жестоки!

— Так ведь всё овцы заблудшие, матушка, — потупив быстрые глазки, забормотал отец Никон, — на путь истинный их наставляю денно и нощно, денно и нощно! Вы уж простите, ради Христа, старика! О благополучии общем пекусь! О покое! А какой же может быть покой, когда кругом Перегудовская семейка так и шныряет! Да рази ж, от них скроешь чего? Ведь трёх дней не прошло, а я уж весь в поту! Уже, кажется, самому проще бросить всё, да и податься в бега всем моим бедным несчастным семейством, чем терпеть этакую муку!

Перегудов сидел под окном ни жив, ни мёртв. Сердце его колотилось так, что он с трудом слышал голоса. Казалось, никогда в жизни он не был так напуган! Да здесь заговор зреет! — думал он, — погубить решили лиходеи! Вот так штука! И пристава, пристава не будет утром!

Решение мгновенно созрело в его голове и, не теряя времени даром, Перегудов крадучись отправился прочь.

По дороге отыскал успевшего задремать Фёдора.

— Что, барин, задали жару-то немцу? — продрал тот заспанные, очумевшие глаза.

— Задал, — коротко ответил Дмитрий Семёнович, быстро шагая к дому — шевелись Фёдор, работа есть для тебя!

— Так опять что ли ночью, Ваше превосходительство?!

— Не перечь! Живо запрягай лошадей, в город поедешь к приятелю моему, Семёну Матвеичу. Письмо напишу — передашь, да смотри — лично в руки!

Ткнув совершенно ошалевшего Фёдора кулаком в спину для скорости, Перегудов птицей взлетел на второй этаж в свой кабинет, схватил перо и бумагу и, лихорадочно ткнув несколько раз пером в чернильницу, принялся писать, крепко закусив губу.

Его Превосходительству Островому Александру Матвеевичу.

Саша, милый друг, выручай!

Я оказался при обстоятельствах странных и загадочных в весьма неприятном положении.

В деревне произошло убийство! В заговоре мой управляющий со своею супругой и местный священник.

Есть все основания полагать, что здоровье и даже жизнь моего драгоценного семейства под угрозой.

Отсылаю тебе своего кучера Фёдора. Верных людей рядом более нет, так что не медли! Высылай помощь! Спеши!

Искренне твой

Перегудов Д.С.

Наскоро запечатав письмо, Дмитрий Степанович двинулся к выходу. В коридоре его уже поджидал Фёдор: