Веда Талагаева - Слово

Все, затаив дыхание, ждали ответа на слова волшебника. Южная Колдунья медлила.

- Мне не позволено говорить об этом ни с вами, ни с кем-либо еще, - наконец негромко, но очень твердо проговорила она, окинув взглядом всех, - Слишком страшна эта тайна, и слишком многое зависит от нее, как ты сказал Чародей. Я не могу ответить ни да, ни нет.

- То есть как это? - возмутился Гвендаль, - Мы столько пережили, столько преодолели на пути сюда! Мы потеряли друга, я отпустил единственного родного человека в стан врага, а ты не хочешь даже намекнуть, добились ли мы своей цели или нет!

- Я не могу этого сделать, - повторила Колдунья мягким успокаивающим тоном, - Лишь в свое время.

Гвендаль отвернулся и обиженно уставился на скатерть. Кадо, Юн, Вернигор и остальные увидели, что под его сердитым взглядом на тарелке появились два растрепанных огненно-оранжевых воробья и начали драться, яростно долбя друг друга клювами. Южная Колдунья усмехнулась, и воробьи превратились в легкое облачко, которое разлетелось по скатерти цветочными лепестками.

- Пока же мы должны думать о тех проблемах, которые нам предстоит решить уже сейчас, - сказала Колдунья, - Думаю, из-за них настала пора мне снова вернуться в мир, который я покинула.

- А как случилось, что ты его покинула? - спросила Тарилор.

- Это было много лет назад, - ответила Колдунья, ее взгляд устремился в туманную дымку за окном, - Моя мать Ангат была чародейкой, а мой отец Илиодор был сыном Исмаэра, Южного Колдуна. Но в семьях волшебников не всегда рождаются чародеи, и мой отец был просто добрым человеком и достойным правителем этой страны. Мать умерла, когда я была ребенком, и отец очень переживал ее смерть. Но так случилось, что много лет спустя он снова полюбил. В жены он выбрал простую девушку, которую встретил во время долгого путешествия в Армаис. Лаирин была молода, моложе отца. Она не пыталась заменить мне мать, поскольку это было невозможно, но стала мне подругой. У них с отцом родился сын. А у меня открылся дар, говоривший о том, что я смогу продолжить дело Южных Колдунов, и Исмаэр, мой дед, позвал меня сюда, на Туманный Остров. Во время моего обучения я должна была жить замкнуто, и все свои помыслы направить на постижение колдовской науки. Поэтому я редко виделась с отцом и мачехой. Время шло, моему брату исполнилось шесть месяцев, и в день Середины Лета мой отец по традиции должен был назвать народу имя маленького принца и объявить его наследником трона. Но накануне праздника гонцы привезли королеве письмо, в котором говорилось, что ее мать тяжело больна и умирает. Перед смертью она хотела обнять дочь и повидать внука, которого никогда не видела. Отец не хотел отпускать жену и тем более маленького сына в долгую и опасную дорогу, но она так просила его и плакала, что он согласился. Король не хотел, чтобы королева и принц ехали одни и сам отправился с ними. Больше я никогда их не видела. В степях Нехоженой Земли на них напали кочевники-нурты, и они исчезли без следа. Известие об этом убило моего деда Великого Южного Колдуна, и мне ничего не оставалось, как принять посох из его рук.

Колдунья снова обернулась к своим гостям. Воспоминания окрасили ее взгляд тихой печалью.

- Уже больше пятнадцати лет я не покидаю берегов Нолавы, - продолжила она, - Я знаю наверняка, что родители мои умерли. Но что-то всегда говорило мне, что мой маленький брат жив. Все эти годы я искала его, но возможно, я искала не там, где нужно.

Кадо сидел между Ноком и Вернигором, бессмысленно уставившись на скатерть. Юн на протяжении всего рассказа Южной Колдуньи усиленно делал ему всякие знаки и корчил многозначительные рожи, но Кадо ничего не видел вокруг. Он лишь слышал нежный голос, звучавший так тихо и печально.

- Возможно, мое собственное счастье гораздо ближе, чем я думала, - закончила Колдунья уже громко и с воодушевлением.

Кадо вздрогнул, понимая, что эти слова предназначены специально для него, но когда поднял глаза, увидел, что чародейка на него не смотрит, а глядит на все еще насупившегося и сердитого Гвендаля.

- Сын Витольда, когда ты отдохнешь, я надеюсь, ты воспримешь все несколько иначе, - сказала она с улыбкой, - Надвигается гроза, и нам предстоит действовать сообща. Утро вечера мудреннее, и завтра мы обсудим все, что должны сделать и обо всем договоримся. Мне предстоит о многом подумать этой ночью, а вам лучше поспать.

- Ты сказала, что видела наши приключения, - не удержался от вопроса Юн, - У тебя есть зеркало Алаоры, как у нашей царицы?

- Нет, - покачала головой Колдунья, - Через такое зеркало можно впустить зло. Вы сами столкнулись с этим.

- Тогда как же? - удивился Юн.

- Скоро узнаешь, - улыбнулась Колдунья.

Она хлопнула в ладоши, и в комнату вошли прислужники-древуны. Они проводили путников в их комнаты. В комнатах ильраанских странников ждали очень удобные мягкие постели, и, несмотря на все волнения, надежды, тревоги и загадки, все сразу же заснули.

Кадо проснулся глубокой ночью точно от внутреннего толчка. Юн сопел на соседней кровати. Лунные тени лежали на подушке, на полу и стенах. За окном в саду ветки сирени, цветущие, несмотря на время года, покачивались от легкого ветерка. В коридоре за дверью Кадо уловил шелест платья и невесомый шум шагов. Он вышел из комнаты и двинулся по коридору вслед за этим звуком. Дверь в круглую комнату была открыта. Южная Колдунья была там, она сидела в большом кресле у окна, подперев голову рукой. Ее белое платье с серебряным пояском светилось в темноте, как облако, озаренное лунным светом. Кадо вошел в комнату и нерешительно замер у двери.

- Почему не спишь? - тихо спросила Колдунья, задумчиво глядя в темноту.

- Не могу уснуть, - ответил Кадо, - А ты почему не спишь?

- Думаю, - вздохнула чародейка, - Вы привезли с собой столько загадок, которые следует разгадать.

- Ты разгадаешь, - убежденно ответил Кадо, торопливо застегивая рубашку и жилет, - На тебя вся наша надежда.

Серебряный медальон выбился из-под его одежды, и четырехлистник заблестел в темноте.

- Его носила Лаирин, - даже не оборачиваясь, проговорила Южная Колдунья, - Это был подарок отца.

- Ты ведь моя сестра, правда? - спросил Кадо срывающимся шепотом, и внутри у него все сладко и болезненно сжалось.

- Да, - просто ответила она и обернулась.

Ее глаза смотрели в темноте незнакомо и непонятно, но их взгляд согревал. Кадо решился сделать еще несколько шагов вперед. Ему очень хотелось подойти и прижаться к ней, но ему было страшно.

- Я видел тебя во сне. Почти каждую ночь, - сказал он.

- Я послала эти сны, чтобы ты узнал меня, когда мы встретимся, - ответила она, - Ты стал совсем взрослым. Все же я искала тебя не там, где нужно.

Она сама подошла и обняла его. Блестящие нити, которыми была расшита ее одежда, покалывали щеку, от ее волос исходил запах сирени. Кадо почувствовал, что к глазам подступают слезы, но тягостное волнение, не дававшее ему покоя с минуты прибытия в Нумар, наконец, оставило его.