Елена Товбаз - Студент поневоле

— Не скажет, стало быть, — я задумался. — И то ладно. Ведь если мне попадётся ещё один болтливый спутник — я не выдержу.

Зеркало обиженно хмыкнуло. А я вспомнил слова Килекрия о превращении.

— Зеркало?

Ноль эмоций.

— Зеркало?.. Зеркало! Чего молчишь?

— Не хочу прослыть болтуном, — проворчал Норд.

— Нашёл время строить из себя обиженного.

— Да, — подхватил Верений, тревожно озираясь. — Вдруг объявятся ещё претенденты на пергамент.

— Хорошо, я понял. Ты хочешь его превратить? Приступай! План «А», как и договаривались.

— Что за «А»? — боязливо спросил Верений.

— Смотри.

Я достал Зеркало, направил его на тубу, и вскоре на пюпитре лежал золотой браслет, как и было задумано заранее. Теперь охранный свиток, по всей видимости, не действовал, и я мог взять Пергамент. Но мог ли? А, была не была!

Я осторожно дотронулся до браслета кончиками пальцев, и Верений ойкнул, но ничего не произошло. Тогда я взял браслет, надел на руку, и он с готовностью обвил запястье, но в голове возникли слова хромого: «Смерти моей хочешь?! Превращение не вариант…». Теперь до меня дошло, и я едва не стукнул себя кулаком по лбу и не сорвал опасное украшение.

— Отсроченная смерть!

— Что? — не понял Верений.

— Когда браслет снова станет пергаментом, «охрана» начнёт действовать.

— Но ведь магистр…

— Не факт!

— Понимаю, — Верений задумался и выдал. — Мы можем избирательно его уничтожить.

— Как?

— Я напишу.

— А почему тогда этот Килекрий не написал?

— Этот сморчок? — Верений усмехнулся. — Почерк у него хороший. А в остальном — ни ума, ни фантазии. Да и сложно это на самом деле. Я и сам не представляю как.

Мне в голову стукнулась мысль.

— А если пожар?

— Но…

— Избирательный пожар. Чтобы сгорел только нужный свиток. Верений заинтересованно посмотрел на меня:

— Попробую.

Он достал стёрку, простой и красный карандаши и, устроившись на полу, принялся за работу. А я тем временем предусмотрительно превратил свой многострадальный пергамент, от которого уже отрывал кусочки, в золотую тубу и водрузил на пюпитр. Начинало светать.

— Быстрее, — попросил я Верения, который и так с бешеной скоростью строчил карандашом по пергаменту.

— Я и так стараюсь, — жалобно ответил он. И через минуту объявил:

— Готово!.. Но, боюсь, ничего у нас не выйдет.

— Почему?

— У моего студенческого пергамента мало возможностей, и дыма без огня не бывает, а огонь из воздуха сам по себе не возгорается.

Верений огорчённо взглянул на меня.

«Эх, где ты моя зажигалочка? — вспомнил я. — У Тима… И где он теперь?».

— Зеркало!

— Ну?

— Что мы можем сделать?

— И не проси!

— Знаю, ты не в форме. Но если ты смог превратить замок в дыру, а часть атмосферы в купол, то вполне можешь из воздуха выделить огонь.

— Нет. Я никогда раньше этим не занимался.

Я почему-то был уверен, что он лжёт. Ну да ладно. Придётся полагаться на собственные возможности. Я порылся в кармане, вытащил кусочек пергамента, положил его на пол и направил туда Зеркало…

— Эй? Ты чего?

Итак: бумага, кислород и свет. Работай воображение, работай. Да будет огонь!

— Эй! — запаниковало Зеркало. — Ого!

На полу вспыхнул малюсенький костерок и потихонечку двинулся к полкам, и побежал наверх, пробираясь меж свитков. Мы заворожено наблюдали за бегущим язычком пламени. Он немного поколыхался на месте, исследуя направления, а затем двинулся в бок и достиг нужного пергамента. Один из свитков мигом вспыхнул, загорелся и сгорел дотла. Струйка пепла бесшумно стекла вниз и кучкой улеглась на полу. Я восхищенно вздохнул.

— Верений, ты молодец!

— А ты — молодечище!

Но огонёк не угас. Он постоял немного золотистым столбиком, и вдруг вспыхнул, заколебался и побежал дальше.

— Ох, нет, — застонал Верений. А огоньку, наверное, понравились пергаменты. Поэтому, тут же заполыхал следующий, и ещё один…

Верений принялся лихорадочно стирать написанное, и в тот же момент все двери в зал распахнулись, и оттуда повалили возбуждённые и одуревшие студенты. Они дошли таки до конца лабиринта, который разбросал нас в разных направлениях…

Пламенем занялась вся верхняя полка пергаментов, и они скукоживаясь исчезали в расшалившемся огне. Кто-то тотчас завопил:

— Пожар! Горим!

И остальные подхватили:

— Воды! Тушите! Спасите!

— Горим! Пожар!..

Поднялась суматоха.

— Как же так, как же так? — причитал Верений, остервенело работая стёркой. Я схватил его за руку и потащил подальше отсюда. Он едва не выронил пергамент и ластик, но поспешил за мной, и мне почти не приходилось его тянуть. Нам встретились несколько преподавателей и студентов старшего курса. Кто-то уже бежал с вёдрами и лейками, карандашами и пергаментами…

Завернув за угол, я сверился с картой, и вскорости мы нашли дорогу в комнату баронета. И только там, плотно закрыв дверь, почувствовали себя в относительной безопасности. Верений пристроившись не краешке стола мужественно дотёр написанное и с облегчением выдохнул:

— Надеюсь, пожар потушен.

— Надеюсь, сгорел именно тот свиток.

— Должен был. Я же написал.

— И пожар тоже? — ехидно заметил я.

— Не предусмотрел, — уныло ответил мальчишка. — Мне ещё учиться и учиться.

— Ладно, ты всё равно не промах.

— Хватит обмениваться любезностями, парни, — подало голос Зеркало. — Пора выбираться отсюда.

— Ой, — огорчился Верений. — Об этом-то я и не подумал. — Как же мы выйдем из замка? Главные ворота открываются только по разрешению магистров, а южный мост опускается только по выходным…

Я усмехнулся.

— Прокол в твоём истинно безупречном плане.

— Да никакого плана у меня и не было. — Мальчишка насупился.

— Не парься, коллега. Это мы с Линком предусмотрели. Приступаем к плану «Б»?

— А то, — ответило Зеркало.

— Идём.

Я на секунду задержался и бросил на кровать белый карандаш, завёрнутый в обрывок пергамента, чтобы не перепутать баронета с другими белыми карандашами. И отворил дверь.

— Куда мы? — спросил Верений.

— На кухню. Там чёрный ход и неподалёку северный мост. Его опускают на рассвете, когда привозят свежий хлеб, молоко и зелень. Каждое утро. Пошли быстрее, а то пропустим.

— А…

— Все вопросы потом.

И мы побежали по коридорам.

Да уж, славный переполох мы тут устроили. На нас никто не обращал внимания. И хорошо. Надеюсь, о нас и потом не вспомнят и не хватятся, а мнимый пергамент ещё пролежит на пюпитре как минимум два дня. По крайней мере, так утверждало Зеркало.

Наконец мы добрались до кухни и чёрного входа, и пока работники сгружали бидоны с корзинами, — две серые кошки, едва различимыми тенями вышмыгнули из замка и пробежали по мосту. Потом мы спустились к причалу, где нас ждала баржа заранее нанятая и оплаченная Линкнотом.