Дана Рассветных - Точка невозвращения

Закончив издеваться над Мефистором, остававшимся все таким же индифферентным, женщина, ухмыльнувшись, провозгласила:

– А сейчас я покажу вам то, что станет залогом моего успеха! – она вытащила из–за пазухи абсолютно не приметный голубой шар, впаянный в основание короткого, тонкого жезла, сделанного из сплава серебра с еще чем–то – с такого расстояния было не разобрать. – Забавно, не так ли? Такая невзрачная вещица, а сколько паники устроил… Перед вами изобретение Изольда де Гредина, отца всем нам знакомого Фаукса, – тут демоница удовлетворенно погладила гладкую поверхность жезла..

Отец Фаукса изобрел артефакт, способный отнимать чужие души, таким образом накапливая энергию? Определенно, гнусность передается по наследству, у меня перед глазами живой пример этому.

– Ваши души станут прекрасным завершением для сбора энергии. Думаю, артефакт после них наконец насытиться. Так что радуйтесь – жертв больше не будет. Потом, конечно, Глациасу придется выдержать небольшую кровавую усобицу в моей борьбе за власть. Но с той мощью, что я обрету, это будет сделать очень и очень легко. И на трон Танграсса взойдет истинно достойная! А самозванец, незаконно занимающий это место, будет свергнут… Посмертно. Мне даже власти не так хочется, как твоей смерти, позор рода ма Рет!

– За что ты так с нами? – я действительно этого не понимала. Не понимала ее очевидно и слепой ненависти к Повелителю. – Что мы тебе сделали? Что он тебе сделал? Ты ведь его ненавидишь… Почему, ответь хотя бы это!

– Ты хочешь знать, за что я его ненавижу? – злая, неестественно широкая улыбка появилась на лице Мары. – Тогда слушай, только сомневаюсь, что услышанное придется тебе по душе. Твой справедливый, благородный Мефистор убил того, кого я любила. Но этого ему оказалось мало, и он решил лишить жизни самое дорогое, что у меня было – моего ребенка!

Что? Нет, не может быть… Я перевела ошеломленный взгляд на Мефа, молча прося опровергнуть все сказанное. Но демон промолчал, отвернув голову в сторону…

Значит… Значит, это правда? Тот, кому я доверяла все это время – детоубийца?

* * *

Демоница издевательски расхохоталась:

– О, какой у тебя выразительный взгляд… Не ожидала от него такого, да? Разочарование. Меня оно тоже постигло тогда. Твой дорогой Мефистор, наверное, не рассказал тебе, что, когда умерла его дура–мать, его воспитанием занялась я? И вот чем он отплатил мне – убил моего любимого и нашего с ним ребенка, которого считал ублюдком, не достойным жить!

– Я никогда не считал его ублюдком и никогда, слышишь, никогда не желал ему смерти! – выкрикнул Повелитель, приподнявшись и с яростью глядя в лицо Мары. – Он же был моим братом! И в отличие от тебя мне было не важно, родной он мне или нет.

– Но ты, ты стал причиной его гибели! – взвизгнула женщина, делая шаг вперед и свирепо ткнув пальцем в сторону демона.

– Я ничего не мог поделать! – ощерился Мефистор. В нем, казалось, наконец заиграла злоба, и он не хотел больше молча сносить обвинения. – Его болезнь была неизлечима!

– Но он заболел из–за тебя! – прошипела Мара, скрючивая когтистые пальцы на ладонях, отчего ее руки стали напоминать лапы гарпии.

– Я не знал, что он и отец были связаны кровью души! – прорычал в ответ мужчина, дернувшись в сторону.

– Ты убил мою семью, – будто придя в себя, упрямо, но очень зло произнесла демоница.

– Отец никогда не был твоей семьей, – холодно усмехнулся Повелитель. В его глазах горело желание уколоть как можно больнее. – Ты была его содержанкой, не более.

– Он любил меня, – почти спокойно заметила на это женщина. – Меня, а не твою мамашу. Вы оба были ему безразличны. Лишь меня и моего сына он считал родными!

Ее удар на этот раз достиг своей цели – демона передернуло, его лицо исказилось в гримасе ненависти.

Но я чувствовала лишь огромное, ни с чем не сравнимое облегчение. Он не убивал…своими руками не убивал этого ребенка, пусть и оказался косвенно виновным в его гибели. Но это не на его совести, Меф – не детоубийца.

– Ты мстишь за погибшую семью Мефистору и за разрушенную – своей сестре, – обретя прежнее спокойствие, я обрела и ясность мыслей. И вспомнила, что сейчас является для меня главным – освободиться от оков. – Но это глупо.

– Месть за любовь не бывает глупой, – с неожиданной горечью сказала демоница. – А я любила. Любила беззаветно с того самого дня, когда впервые прибыла в Глациас с просьбой к Повелителю принять меня ко двору. Но тебе этого не понять.

– Ты права, – пожала я плечами. – Мне не понять. Но это не оправдывает твоих поступков.

– В глазах кого не оправдывает? Твоих? Демонов? Или общества в целом? – презрительно скривилась Мара. – Брось, это все предрассудки, придуманные обществом для собственного же блага. Настоящая свобода заключается, прежде всего, в независимости ото всех этих сдерживающих рамок и законов.

– Ты хочешь сказать, что ты свободна, раз отказалась от законов?

– Именно, – с видом превосходства усмехнулась женщина. – Я свободна от глупых предрассудков, я вольна делать то, что хочу. И после сегодняшней ночи никто не посмеет выступить против меня, оспорить мои идеи! Я взойду на престол царства демонов!

Не знаю, что она принимает от головы, но ей это явно не помогает…

– Ты забываешь. Забываешь, что вечная свобода подразумевает вечное одиночество.

– А мне и не нужны чувства или привязанности! – вновь взвилась демоница. – Мне никто не нужен после Его смерти!

Я внезапно ощутила к ней что–то похожее на… жалость. Да, мне было жаль запутавшуюся, отчаявшуюся женщину, у которой отняли ее любимых, и которая так и не смогла смириться с этим и простить. Да и не прощают такое, наверное.

С какой–то стороны она права в своих действиях. Но был прав и Мефистор – он не желал смерти ребенку, а что касается его отца… Тут опять натыкаешься на жажду мести. Уже за свою мать, да и за себя тоже.

Что же это за чувство такое, что губит столько жизней! Беспощадно ломает судьбы, небрежно кидая как хрупкие статуэтки о землю, а затем своими вечно пустыми глазами смотрит, как они разбиваются… Ты хочешь мстить, когда простить не хватает сил. Но эта злая жажда не даст тебе новых, она лишь будет отбирать все больше и больше, пока не выпьет человека до дна, оставив иссушенной, истрепавшейся куклой. Да, месть никогда, никогда ничего на дает, как часто и как ошибочно думают те многие, которым выпали страдания на их жизненном пути и которые не смогли пройти дальше, ступить на новую тропу. Месть способна только отбирать. И живой пример тому у меня перед глазами.

– А он–то тебе зачем? – поняв, что спорить не имеет смысла, вздохнула я, кивнув в сторону Фаукса, все так же стоящего около Лады.